Украденное воскресенье - Наталья Александрова

***

Мария Михайловна дала Кириллу адрес и телефон Густава Адольфовича, так звали ее знакомого коллекционера. Густав Адольфович жил, как ни странно, не в огромной профессорской квартире на Фонтанке, а в типовой, хотя и большой, трехкомнатной в одном из спальных районов. Жили они вдвоем с женой Верой Ивановной достаточно замкнуто, новых людей не слишком привечали. Лет обоим было за шестьдесят. Квартира коллекционера произвела на Кирилла несколько странное впечатление. Все стены, включая коридор и прихожую, были завешаны картинами, от потолка до пола, так что не было видно стен; но и картин тоже не было видно, поскольку каждая картина была завешана платком, шалью, какой‑нибудь салфеткой или просто куском ткани.

— От солнечных лучей, — пояснил Густав Адольфович. — Солнечные лучи портят картины.

Кирилл, конечно, промолчал, хотя от знакомого художника слышал, что прямые солнечные лучи действительно вредны для живописи, но только именно прямые, которые в нашем северном климате вообще редко заглядывают в квартиры, в полной же темноте масляные краски желтеют. Но он коллекционер, ему виднее.

Помимо картин, квартира Густава Адольфовича была заполнена разного рода безделушками — эмалевыми табакерками, резными и мозаичными шкатулками, фарфоровыми статуэтками.

На одном из столов громоздилась женская фигура из белого материала, похожая на мрамор, но более матовая, полулежащая, в натуральную приблизительно величину. Густав Адольфович с улыбкой дотошного экзаменатора спросил Кирилла:

— Как вы думаете, молодой человек, из какого материала изготовлена эта статуя?

Кирилл не зря провел много лет в замечательной квартире на Петроградской у родителей своего друга Жени, видел там много интересных вещей и встречался со многими людьми.

— По‑моему, это бисквит, — достаточно уверенно ответил он.

Коллекционер посмотрел на Кирилла с уважением:

— Вы правы, это действительно бисквит. Такого размера бисквитные статуи практически не встречаются. Бисквит — это белый неглазурованный фарфор, статуэтки из которого, имитирующие античный мрамор, в основном выпускали в Англии с присущим этой стране строгим и сдержанным вкусом, в противовес ярким расписным статуэткам из глазурованного фарфора, изготовляемых на заводах Германии.

Вспоминая беседы с Марией Михайловной, Кирилл сказал:

— Фарфоровые изделия такого размера — это огромная редкость. Такую статую обжечь в обычной муфельной печи практически невозможно!

— Насколько я знаю, — с любовной гордостью собственника ответил Густав Адольфович, — для изготовления этой статуи была сделана специальная печь, которая после обжига разрушалась. Так сказать, одноразовая.

Эрудиция Кирилла произвела впечатление на хозяина квартиры, он разговаривал с молодым человеком с уважением и симпатией. Кирилл обмерил дверные и оконные проемы, выяснил у коллекционера все его пожелания и требования к сигнализации и собрался домой за инструментами, проводами и деталями.

— Как вы считаете, двери у нас достаточно надежны?

— Двери у вас вполне приличные. Вот замки, мне кажется, немного устарели… Стоило бы поставить настоящий «Цербер», а не польскую подделку…

— А что, те, что сейчас, не очень надежны?

— Да опытный взломщик их гвоздем вскроет, честно говоря.

Заметив, что Густав Адольфович переменился в лице, Кирилл улыбнулся:

— Это я, конечно, немного преувеличиваю, но поменять замки нужно.

— Делайте все как полагается, я оплачу.

***

Валентина лежала без сна и думала., Ей было очень страшно. Все, что с ней случилось, уже нельзя назвать неприятностями, это полная катастрофа. И выхода нет, во всяком случае, она, Валентина, не может его найти. Она вспомнила, как все началось несколько месяцев назад, как она влезла в эту авантюру. Это тогда она думала, что то, что она делает, — просто авантюра. Она, Валентина, если и рискует, то немногим — денег она никаких не вложила, а сил и энергии ей не занимать. А оказалось, что это кошмарная история с трупами, и теперь жизнь самой Валентины висит на волоске.

Валентине было скучно. Она была очень энергичной женщиной, и, как только перед ней вставала какая‑то проблема, она тут же ее решала. Все дело в том, что нерешенных проблем становилось все меньше и меньше. Квартиру она полностью переделала по своему вкусу, не считая комнату свекрови, тут она отступила, машину она уже меняла два раза, тряпки и свой внешний вид не в счет, эти проблемы быстрорешаемы, были бы деньги. Денег Валентина зарабатывала достаточно для того, чтобы выглядеть хорошо, позволить себе дорогой и приличный отдых. Но что дальше? После нескольких совместных поездок она зареклась отдыхать вместе с мужем. Не то, чтобы он не любил ездить в приличные места, а предпочитал рыбалку и грибы на Карельском перешейке, нет, за границей бывать он любил, но в Испании, например, он, вместо того чтобы, как все люди, нежиться на пляже, а вечером проводить время в ресторане, взял напрокат машину и весь отпуск промотался по всей стране, смотря дворцы и церкви. Когда же Валентина взбунтовалась после двух таких дней, говоря, что машина ей и дома надоела, он просто бросил ее и стал уезжать один. В Италии и Франций было еще хуже, потому что там он бродил по Парижу, Риму и Флоренции пешком, говорил, что ему жалко тратить время на рестораны и магазины, он хочет все посмотреть. После нескольких поездок Валентина вообще зареклась с ним ездить, стала отдыхать одна.

Можно взять с собой любовника или подругу, но зачем тогда муж? Они все меньше и меньше общались, вечерами он сидел у матери или со своими книгами и альбомами.

Валентина иногда смотрела на него и думала, зачем они вообще поженились, раз такие разные люди, и знала, что он тоже задает себе тот же вопрос, и гораздо чаще. Что делать? Разводиться? А что это изменит? Уйдет скука? Вряд ли.

Так продолжалось, пока несколько месяцев назад она не встретила Вадима. Они познакомились случайно, у знакомых, Валентина от скуки переспала с ним, потом ей показалось, что что‑то в нем есть, какая‑то тайна. Она продолжала с ним встречаться, сделала так, что он увлекся, и понемногу вытянула из него все, уж это она умела. Но по правде сказать, это было нетрудно, уж очень был хвастлив.

Он был химик‑фармаколог и сказал ей, что изобрел такую вещь, такое лекарство… она поначалу не поверила, но потом залезла к нему в компьютер, прочитала все материалы, поняла, что не сам он это придумал, а где‑то раздобыл, в общем, все это оказалось достаточно серьезно. Он сказал, что до этого работал в одной государственной конторе и опытный материал набрал там, а теперь ему надо провести испытания, и все будет закончено. Он ушел с работы, оборудовал лабораторию у себя на даче в Учительском поселке и приступил к решающему этапу.

— Что ты думаешь потом делать с этим лекарством? — осторожно спросила Валентина.

— Продать кому‑нибудь технологию изготовления за большие деньги.

— Это правильно.

Что он подразумевает под выражением «большие деньги», Валентина не стала уточнять, и кому он собирается продать технологию, тоже, это она взяла на себя. Она достаточно долго обдумывала ситуацию, в таком деле не надо было спешить, перебрала всех знакомых, восстановила в памяти все связи и понемногу выработала, как ей тогда казалось, очень удачный план.

Когда‑то очень давно, когда Валентина училась в институте, в их группе было несколько ливанцев. Вообще в институте, да и на их факультете было много иностранцев, они приезжали в нашу страну учиться. Что уж они выносили из этой учебы — никому неизвестно, потому что языка русского они так толком и не выучили и даже после пяти лет пребывания в России говорили по‑русски очень плохо. Это не относилось к чехам, болгарам и восточным немцам — те болтали лучше многих наших. Студенты есть студенты, дружба народов и все такое прочее, девчонки с их факультета знакомились, встречались, некоторые даже выходили замуж, но предпочитали европейцев. Однако бывало всякое, и подруга Валентины Ольга вышла замуж за одного из ливанцев. Валентина тогда ливанцами не интересовалась, и вообще помнила их смутно. Они переписывались с Ольгой редко, жизнь в Ливане ей не нравилась, там жара, вырубили все парки из‑за военных действий, муж работал на малооплачиваемой работе и надежд на будущее не было никаких. Переписка понемногу заглохла, но вот не так давно, в прошлом году, Валентина получила от Ольги радостное письмо. Та писала, что все устроилось, что совершенно случайно она встретила в Бейруте Хасана, он сам ее узнал, что он ужасно богат, что разговаривал с ней весьма любезно и обещал помочь мужу с работой в память их совместной учебы. И действительно, спустя немного времени, мужа устроили на престижную работу в аэропорт да и ей обещали работу, а тогда, имея две зарплаты, можно скопить денег и уехать в Канаду или еще куда‑нибудь в приличное место.