Эльфийский талисман. Повесть о двух городах - Николай Владимиров

фартуке не успел вскочить из-за столика, как Ратки бросил перед ним слегка помявшуюся Надину бумагу.

— Три пшеничных «коричневых»! — коротко бросил он.

— Полторы! — не моргнув глазом, ответил вчитавшийся в текст хозяин.

— Дядя! — возмутился Ратки. — Ты сегодня утром, случаем, с крыши не падал? Это же чистая белая пшеничка, клянусь святым Гунташем. На складе «достойного» метли из Верхнего Города, даже поднимать не надо. Грузи на барку и вези хоть к Семи Сёстрам, хоть в Енотово Море…

— Вот сам и вези её в Енотово Море, — не меняя тона, ответил хозяин. — Умник, молокосос, сопля паршивая, какие слова знает!.. Две…

Ничего не понявший Юра переводил взгляд то на Ратки, то на хозяина. Надя тоже тревожилась — их вещи остались на носилках в качестве залога. За спиной хозяина в качестве поддержки встали два его работника, за спиной Ратки — скрестивший руки на груди старший носильщик.

— Две с половиной! — не полез за словом в карман Ратки. — На твой верхний склад, нам ещё подниматься. И половину — мелочью, «красными» и «жёлтыми», на закрома Её Светлости, а не твоими самоделками. А то знаем мы вас…

Ещё раз, так же спокойно помянув наглых молокососов, хозяин склада обменял Надину бумагу на целых ворох похожих, заполненных разноцветными чернилами и украшенных разномастными печатями. Семь из них, заполненных красным, Ратки немедленно вручил старшине носильщиков.

— Спасибо, парень! — ответил тот, засовывая три из них в карман широких кожаных штанов. — Самое интересное, что ты их не обманул, — добавил он шёпотом, глядя на стоявших в стороне москвичей.

— Хе, дядя! — подмигнул Ратки. — Такую красавицу обманывать, себе дороже…

Сердце Юры в который раз сжалось от нехорошего предчувствия. Последовал новый, не менее продолжительный переход по ведущим наверх лестницам и полным народа улицам. У входа в подъёмник стоял господин в чёрном кафтане и круглой шапочке с широким отворотом и шнуром на макушке. Приняв от Ратки заполненный лист, он сделался сама любезность — москвичей сразу же проводили с заполненного народом второго яруса на тихий и просторный третий.

Здесь располагалось уютное кафе — с тянущейся через всё помещение стойкой, столиками на четверых, и висящим под потолком стеклянным фонарём в металлической оплётке. Сидя вместе с Надей и Ратки за столом, уплетая вкуснейший суп из местного картофеля с рыбой и травами, Юра смотрел на удаляющиеся улицы и черепичные крыши, над которыми кружили птицы и разноцветные пернатые ящеры.

— Нет, красавица! — поучал Ратки, вертя в пальцах двузубую вилку. — Двести сорок пшеничных зёрен, это один кисет. Он всегда одинаковый, и по весу, и по объёму. Расписок под него обыкновенно не делают, так кисетами и платят. Пятнадцать кисетов — «красненькая», в трактире пообедать, с носильщиком расплатиться. Шестьдесят «красненьких» — «жёлтенькая», одна поездка на подъёмнике. Сто «жёлтеньких» — мешок, он так и называется. Ну, а двадцать мешков — «коричневая». Так что, красавица, вы с приятелем — богачи. Вам ваша купчиха «лопушок» сразу на три хлебных «коричневых» выписала. Здорово она, наверное, перепугалась.

— То есть, у вас любой может выпустить собственные деньги? — наморщила лоб Надя.

— Чудно говоришь, красавица! — усмехнулся Ратки. — Деньги?.. О, «лопушки». Любой, кому есть, чем их обеспечить. Не будешь же постоянно таскать с собой фургон с пшеницей, овсом или горохом. Или штуки сукна — ими у нас тоже охотно платят. Хозяин на рынке выписывает «лопушок», а потом приказчик отгружает нужный товар предъявителю, со своего склада, со склада доверителя или с казённого.

— Меновая торговля, — согласилась Надя. — Это я понимаю, но почему бы просто не отчеканить монеты?..

Порывшись в рюкзачке, девушка вытащила российский двухрублёвик с двуглавым орлом, при трёх коронах, со скипетром и державой.

— Да ты и впрямь, богачка, красавица! — заметил Ратки, повертев монету в руках, и даже попробовав на зуб. — Чистое железо, похоже, гномьей работы, и такая красивая чеканка. Только учти, что проку от этой штуки немного, тогда как кушать все хотят, да и одеваться тоже. Взять хотя бы вас с приятелем — при эдаком богатстве вы уплетаете за обе щеки, словно три дня не ели… Тебя твой приятель, что — совсем не кормил?

— Четыре! — честно призналась Надя. — Понимаете, мы… В общем, все четыре дня, пока плыли по Веху, питались всухомятку, и тем, что удавалось выменять и разогреть на камбузе. Мы ведь не знали, как здесь расплачиваются…

— Ну, теперь-то, красавица, ты голодать не будешь, — заметил Ратки. — Слушай, зачем тебе гостиница? Девки, купцы, пьяные матросы, дым коромыслом… За два дома от цирюльни Витахира есть одна тётка, комнату сдаст не за дорого. Одна «коричневая» — и месяц с приятелем можете жить на всём готовом. И насчёт одежды — у неё в нижнем этаже лавка…

— А я думаю, дальше мы сами справимся!.. — не выдержал Юра.

— То-то вы целую стражу бродили, как потерянные… — рассмеялся Ратки.

— В самом деле, Юр! — Надя перешла на русский. — Человек нас так выручил…

— Ага, выручил!.. — так же по-русски ответил Юра. — А то я не вижу…

«…как он на тебя смотрит…», — собрался продолжить он, да осёкся. «И за отсутствием Ани ты решил переключиться на меня? — вспомнились ему слова девушки. — Забыл, что мы просто товарищи по несчастью…».

— Просто я ему… э-э… не верю, — пробормотал он после неловкой паузы.

— Чудной у вас язык, красавица! — заметил неожиданный попутчик. — Никогда такого не слышал. Что, впрочем, и не удивительно, потому как языками-то я не особо… Так что, скажи своему приятелю, пусть берёт барахло и не отстаёт, потому что Крохана… Клянусь Крылатой Заступницей, красавица, такого города ты сроду не видела…

Юра не без опаски ступил на переброшенный через километровую пропасть мост. По соседнему мосту проезжали пролётки, по самому дальнему медленно ползли тяжёлые крытые фургоны, но этот, крайний слева, под двускатной крышей на столбиках был зарезервирован исключительно для пешеходов. Внизу виднелись неспешно плывущие облака и снова ставшие тонкими ниточками водопады, ещё ниже лежал гладкий, как зеркало, Вех с крошечными корабликами. А прямо впереди, в каких-то двухстах метрах, прямо над облаками и пропастью стояли построенные буквой «П» многоэтажные дома с балконами и двориками. Вдоль домов, огороженная перилами, шла узкая пешеходная дорожка.

— Невероятно! — воскликнула Надя, обхватив руками щёки.

— Сейчас мы войдём в Крохану, красавица! — подтвердил Ратки. — Увы и ах, всего лишь войдём, а не въедем. Надеюсь, ты не в обиде, что мы не взяли экипаж?..

— Я вам очень благодарна, что не взяли, — ответила девушка. — Вы и так столько для нас сделали… И потом, вы же видели, какое там столпотворение. Сразу три подъёмника пришли…