Дети восточного ветра (СИ) - Колесников Денис

С поклоном женщина ушла следом за остальными. Дади осталась за столом в одиночестве. Наблюдавшие за всем этим Дин и музыкант встретились с ней взглядом и только пожали плечами.

За весь разговор Дади не проронила ни слова, хотя и сохранила все в своем уголке Сети. Ещё некоторое время она провела в кантине, разбирая записи и собирая комментарии бывшего монаха. Вскоре сложилась относительно ясная картина замкнутого круга проблем и претензий. Девушка не имела понятия, с какой стороны подойти к этому кругу. Но решила начать с Нилы, как наименее неприятной из троих.

*******

Паломнице все-таки предоставили бот. Дин согласился отвезти её, хотя был явно подавлен и хотел бы вернуться на свой корабль. Водная служба находилась в двухэтажном здании, на стены которого опиралась несколько цистерн. Словно корни от них уходили в землю трубы. Само здание точно панцирь скрывало нутро, состоящее из многочисленных насосов, фильтров и других агрегатов, служивших для городской системы водоснабжения легкими и печенью. Сердце её, оно же Сердце всего города, билось в другом месте и уже готовилось ко сну.

Кабинеты и машинное отделение внутри здания отделяла просека от стены до стены, посередине которой стояли три кресла для медитации – рабочие места для тех, кто управлял машинами. Одно из кресел было занято Нилой.

Дади и Дин молча и терпеливо ждали, пока глава водной службы закончит работу. Девушка всё же заставила себя посмотреть на отражение этих машин в Сети. Заглядывать глубоко она не стала, но увиденного на поверхности было достаточно. Слишком мало нитей связывало этот узел с другими, слишком запутаны были показания на открывшихся экранах. А призраки выполняли запутанные команды человека, которого здесь нет. Лишь чья-то тень делала стабильную работу этих машин возможной, и развеять её было до жути просто. По этому монахиня решила не вмешиваться – все и без того могло пойти прахом из-за единственной ошибки, ещё и Недуг делал задачу на порядок сложнее.

Закончив подготовку машин к отключению Сердца, Нила встала, поправила куртку и длинную юбку и поклонилась. Дади заставила себя заговорить первой, отчего скрыть волнения в словах не удалось.

– Мне нужно знать больше. Тогда смогу дать наставление. Говорите, сида. Я слушаю.

– В таком случае давайте прокатимся для лечебницы. Объясню по дороге, что смогу. Остальное лучше увидеть.

*******

– За системой водоснабжения следили три человека, – рассказывала по дороге Нила, – после вспышки Недуга остался один. Первым двум повезло. Потеряв способность нормально взаимодействовать с Системой, они смогли урвать достаточно льготной кармы, что бы уехать. Третьему, их бригадиру повезло меньше – он почти не пострадал.

Для него это означало ровно одно – вкалывать за троих. Мы хотели подготовить смену, но это требовало времени. Рисковать полной остановкой машин тоже было нельзя, поэтому бригадир пошел на отчаянный шаг – модификация мозга. Операция прошла успешно, он был готов к работе уже через пару недель, в течении которых за водоснабжением приглядывала я. Когда к обязанностям вернулся он, машины заработали также слаженно, как и до… всего этого.

Недуг нельзя вырезать как опухоль или выжечь лекарствами. Никогда нельзя быть уверенным, что он ушел полностью, даже если был слаб.

– Да, – ответила Дади, – я знаю.

– И в этом мы убедились довольно скоро. Всего через несколько дней семя Недуга, которому удалось скрыться от монахов в голове несчастного, пробудилось. Приблуда из монастыря, который теперь заведует нашей кантиной, помог нам справиться. Вспышка была не сильной, но работу машин подпортила изрядно. Вы сами видели, сида, что они и новых людей больше не подпускают, и старым подчиняются нехотя. Кроме наблюдения мне доступно крайне мало, и если что-то серьезно пойдет не так, от меня проку не будет. Мы сидим на часовой бомбе. И это ещё не самое мрачное.

*******

В лечебнице было тихо. Большинство больных пребывали бы в общей палате. Большинство коек пустовало, на некоторой мебели даже был слой пыли. Обилие свободных мест в лечебнице должно было радовать, но Дади восприняла это как апатию жителей по отношению к собственному здоровью.

Нила вела паломницу в дальний конец, к койке, огороженной стеклянными щитами, переведенными в непрозрачный режим. Они остановились у дверцы в щите и стали дожидаться главу врачебной службы. Долго ждать не пришлось. Аса, с ещё более раздраженным и уставшим видом, шагал им на встречу. Эхо его шагов раскатывалось по тихой палате.

– Если вы решили зайти с этой стороны, сида, – обратился врач к Дади, – то выход, надеюсь, найдете правильный.

Прекрасно понимающий зачем к нему пришли, Аса открыл дверь. Все, кроме пожелавшего остаться снаружи Дина, прошли за щит. Впервые за несколько лет девушка увидела жертву Недуга. Недюжинным усилием она подавила желание тотчас уйти.

Внешне в картине не было ничего особенного. Человек в белой рубашке лежал на койке, подключенный к обычной системе жизнеобеспечения. Его руки, бритую голову, открытую часть груди покрывали татуировки. Замысловатый сак янт состоял из множества правильных геометрических узоров, украшенных молитвами. В математике узоров этой татуировки было зашифровано обращение к Системе с просьбой изгнать Недуг из этого тела. Но это все не отражало происходящего у больного в голове.

Дади с горечью вспомнила лица братьев и сестер, покрытые такими же картинами в тщетной надежде на то, что глаза Системы все увидят и поймут, что будет указан путь прочь из темницы пораженного ума. Девушка не знала, помогло ли это тогда и поможет ли это сейчас. Она чувствовала, что в городе полно простых комнат в простых домах, которые теперь не отличаются от этой палаты – койка, тело, закованный в него рассудок и безутешные близкие рядом.

Преодолев себя, Дади все же посмотрела на отражение человека в Сети. Одна единственная нить была привязана к нему. На другом её конце находилась машинерия водной службы. Но на этом было лишь желто-красное марево из кодов и пожирающих самих себя призраков, не способных более оторваться от этого человека. И где-то в глубине этого бурлящего клубка Дади нашла поток данных, исходящих от пациента. Он от начала и до конца был продиктован имплантами и заложенной в них программой – управлять машинерией водной службы.

– Бардо… – дрожащим голосом вымолвила девушка.

– Весьма неполный диагноз, – вздохнул Аса, – но да. И я не в силах ему помочь. Мои руки связаны законом, совестью и этой женщиной.

Дади захотела вздохнуть, но её грудь словно сдавил собственный костюм, а в голову камнем ударил простой вывод – лечебница нуждалась в воде, а водная служба нуждалась в этом пациенте.

– Вы хотите, – тихо обратилась девушка к Ниле, все ещё разглядывая сак янт, – подключить его обратно. Полностью.

– Это необходимо. Без оговорок система водоснабжения примет его одного. – глава водной службы явно разделяла недовольство всех присутствующих, но все же стояла на своем.

– Освободить. Позволить реитерацию. Это мой долг. Моя функция в Системе. – прошептала Дади, глядя на лишенное сознания тело, но видя своих братьев и сестер в больничных палатах монастыря.

– Но выдернуть шнур всё же не хватает духу? – сказал Аса, и голосе его не было ни толики насмешки, только усталость.

– Да…

– Понимаю.

Дади вспомнила один из уроков учителя, который, по его мнению, она так и не усвоила. Но сейчас он помог ей подобрать слова.

– Этому нужно придать смысл...

– Даже позволь я превратить своего пациента в придаток автоматики, – Аса все ещё не повышал голоса, хотя и более не скрывал раздражения, – остается проблема обеспечения. Мои запасы нейролептиков иссякают, потому что кое-кто пользуется льготами, выкручивая мне руки и обворовывая вдобавок. Я вам не завидую, сида. Выбирать из кучи неправильных вариантов – задача не из приятных.

Вернувшись на борт Эвр, Дин принялся ремонтировать все, что попадется под руку. Но все, что он узнал за последние сутки, назойливо вертелось между ушей. Дади вернулась вместе с механиком, но не взошла на корабль. Вместо этого она прямо в пустом порту приступила к тренировке – самому надежному способу вытрясти лишние мысли, который был ей известен. Когда на лбу выступил пот, в голову начал приходить порядок.