Бедный Енох - Алексей Тарасенко

— Ой…

— Но можно и попроще — например, кошечку зарезать.

— Кошку???

— Тогда тоже сработает. Ну, почти наверняка…

— А нельзя ли, например, хомячка? — я, как дикий обожатель кошек считаю убийство кошки преступлением похуже убийства человека.

— Можно, но все эти мышки, хомячки, и морские свинки стопроцентной гарантии вам не дадут.

— Хорошо, и что потом?

— Потом вам сообщат. Если бы вы были обычным человеком, я бы сказал вам, что лучше бы вам было, чтобы вас проигнорировали, но вы…

Я опять замялся.

— А что во мне такого необычного?

— В первый раз за три тысячи лет ко мне обратился человек! Ну так вот, коробочку эту вам следует зарыть в центре перекрестка какого-нибудь, не важно какого — и дело в шляпе.

Я благодарю демона, и чуть ли не готов пожать ему лапу:

— Да! И не забудьте коробочку какой-нибудь ленточкой обернуть — закончил мое «инструктирование» тот — если она раскроется, а это очень часто бывает, в момент зарывания — дельце не сложится.

Какое-то время после этого разговора я исполнен энтузиазма настолько, что готов асфальт на каком-нибудь московском перекресте раздолбать и туда замуровать коробку с пожеланием — лишь бы все получилось.

Но потом начинаются сомнения. Я отдаю вечную душу — но за что? За избавление от проблем, которые, может, еще и можно было бы решить без всяких там договоров!

Но, все равно, после хорошенько все обмозговав я все-таки прихожу к выводу (особенно после весьма «эмоциональной» встречи на улице с еще одним мертвяком), что все другие возможности исчерпаны.

Итак, как я и думал, самая большая проблема возникает у меня с умерщвлением мышки, купленной мною в зоомагазине. Вначале я долго пытаюсь заставить себя отрезать ей голову, а потом, когда я все же на это решаюсь, мышка — не будь дурой, оказывает мне такое сопротивление, что после того, как мне ее все-таки, упрекая себя в совершении тяжкого убийства и мучаясь совестью удается прикокнуть, крови в квартире оказывается более чем достаточно, приходится даже делать небольшую мокрую уборку.

Весь исцарапанный я даже мажу как коробку, так и лист в коробке дополнительно, кроме крови мыши, своей кровью.

Следующий шаг — это зарывание коробки на перекрестке. Здесь приходится повозиться.

Сначала я еду к маме домой, пока она на работе, забираю у нее ключи от машины и от дачи. Затем, едва начинает темнеть — еду на дачу, и уже там, вдали от людей нахожу подходящий перекресток.

Едва же я торжественно собираюсь зарыть свою коробочку, как оказывается, естественно, что у меня нет при себе лопаты. То есть мне тогда приходится вернуться на дачу (на которой я собирался переночевать после завершения всех этих «дел», и до которой немного до этого не доехал, как свернул к перекрестку проселочных дорог) забрать оттуда лопату, немало провозившись с заржавевшим замком от ворот дачи чтобы на нее попасть, и уже в кромешной ночной тьме вернуться на перекресток, где уже без всякой торжественности, при свете фар наконец зарывается мое такое своеобразное «письмо Деду Морозу».

Тут меня поджидало небольшое разочарование. Ко мне не вышел на перекрестке никакой демон, тем более сам дьявол, я не слышал никаких голосов, короче, ничего такого не произошло, что произвело на бы меня впечатление, будто все, проделанное мною для заключения договора — не напрасно.

Тем не менее, как показалось, эффект был.

Едва я возвращаюсь на дачу, еще даже при подъезде к ней, меня накрывает волна чуть ли не осязаемого спокойствия.

Весь остаток вечера проходит для меня просто чудно — я спокойно и без нервов, не дергаясь, готовлю себе простой ужин, который, когда я сажусь за стол, кажется мне самым вкусным на свете, спокойно, без битя нечаянного посуды, без упавших бутылок — достаю из холодильника полупустой «Кагор» и в полном одиночестве осваиваю его, будто он — самое изысканное вино на земле.

Я вдруг реально начинаю получать удовольствие от того немногого, что у меня есть — простая еда, простое вино, затем — постель, кажущееся мне самой мягкой в мире, и, после всего — сон, настолько тихий и безмятежный, что, кажется, такого сна у меня вообще никогда не было — даже в глубоком детстве.

На следующее утро соседи, которые раньше не обращали на наше семейство никакого внимания — вдруг, неожиданно очень любезно пригласили меня позавтракать с ними. Как я из скромности не отказывался — они настаивали, так что в конце концов меня уломали.

Сидя у них на кухне и поглощая изумительный просто, воздушный, таявший во рту омлет, за разговором, я все пытался узнать у них — по какому такому делу они со мной вдруг захотели общаться, но, как я ни выруливал к этому разговор — у меня ничего не вышло.

В конце концов я спросил их об этом прямо, удивляясь себе, с какой легкостью набрался смелости — но нет, оказалось, что эти милые люди просто решили со мной пообщаться, им так вдруг захотелось, и задних мыслей у них при этом не было.

После этого, выпив две кружки самого прекрасного в мире чаю, я отправился домой.

Пока я выезжал к шоссе, у деревни, находящейся недалеко от нашего дачного поселка я было повстречал мертвеца, бредущего вдоль дороги, но после того как он со всего размаху упал головой об асфальт — понял, что это всего лишь плохо выглядящий очень пьяный молодой человек, и тогда подумав, что пребывая в таком настроении я, если даже и увижу ангелов или демонов — то мне на них будет наплевать, я прибавил газу и переключил радио на веселенькую радиостанцию легкого формата.

В Москве, к моему удивлению, ни ангелов, ни демонов, ни, тем более жалких каких-то мертвяков, бродящих по улицам, не обнаружилось.

А я ведь искал!

Быстро поставив мамину машину на место я заехал к ней домой и выгрузил там обратно все ее ключи, после чего отправился к себе, зарекаясь не ничего ей не сообщать о том, что я ездил на ее машине.

В тот день мне было больше нечем заняться, и остаток дня я провел у телевизора, с наслаждением выкуривая одну за другой сигареты. Около десяти часов вечера зазвонил телефон, и я, не ожидая никаких звонков, пошел в коридор думая, будто мне звонит мама, обнаружившая у себя дома, что я там побывал.

Но это была не мама. Звонили, а я уже и ждать перестал насчет работы, меня приглашали на собеседование.

Голос позвонившей мне девушки был несколько взволнованным, как мне показалось, а по временам даже льстивым, что у меня даже сложилось впечатление, будто она опасается того, что я не соглашусь с ее предложением — она долго расписывала все преимущества работы, мне предлагаемой, престижность организации и прочее.