ИСКАТЕЛЬ.1979.ВЫПУСК №6 - Олег Глушкин

Русские в Берлине. Гитлер подох… На кого теперь надеяться? На самих себя? Не такой дурак Джамшид, чтобы поверить в силы пусть жестокой, но небольшой шайки Джанибека.

Джамшид жадно затянулся, прикрыл глаза и не спеша выпустил струйку дыма. Минуту он молча наслаждался пьянящим зельем, потом благодарно кивнул хозяину. Акбар не пожадничал, положил в табак хорошую порцию анаши.

После очередных двух-трех затяжек появилось желание продолжить разговор, поспорить, рассказать какую-нибудь веселую историю. Только где взять эти истории? Скучно у них в горах.

— Разжирел Джанибек… — неожиданно сорвался Джамшид. — Уже головы не поворачивает. Только бровью поводит, только глазами-косит на тех, кто рядом. Слушает и все мимо ушей пропускает. Наплевать ему на родных и друзей.

Сам Джамшид тоже отяжелел. С солидным брюшком, краснощекий. Но, как понял Махмудбек, Джамшид обвиняет своего главаря не в тучности, а в зазнайстве.

Махмудбек высказал надежду, что когда-нибудь шайка Джанибека много сделает в борьбе против большевиков.

— Когда? — зло прошептал Джамшид.

— Придет время.

— Мы стареем… А Джанибек посылал сюда вниз человека с золотом. У него в городе, в банке, есть деньги.

— Наверное, хранит для вас, для будущей армии.

Махмудбек пил чай короткими глотками, наслаждаясь покоем, изредка поглаживая больную ногу.

— Для армии у нас все есть. Сейчас мы у Агахана получим новое оружие, динамит…

— Зачем динамит? Вы живете спокойно.

— Осенью Джанибек думает спуститься вниз, к Советам.

— Сам?

— Так он и пойдет сам… — взорвался Джамшид. — Он наши головы подставит под советские пули.

Махмудбек похвалил осторожного опытного курбаши, который зря не будет посылать на гибель людей.

— Зря? Он за это получит. От них! — Куда-то в сторону резко махнул рукой Джамшид.

Конечно, от Джанибека требуют каких-то настоящих действий. Кто будет зря снабжать шайку оружием, одеждой, продовольствием. Джамшид тяжело сопел. Он выдержит разговор еще несколько минут. Потом его потянет в сон.

— У нас есть люди в горных кишлаках? Там, на той стороне. Мне надо послать своих. Я, конечно, заплачу. Наверное, вы-то знаете?

— Есть… — с готовностью ответил Джамшид.

Он назвал горные кишлаки, имена людей с подчеркнутой небрежностью. Давая понять Махмудбеку, что тот имеет дело не с рядовым бандитом, а с человеком, который сам, без Джанибека, может заниматься большими делами.

Еще затяжка. Еще одна, слишком жадная… Она, наверное, доконает Джамшида. Толстоватые пальцы вздрогнули, разжались, опустили длинный отполированный мундштук.

Махмудбек подхватил чилим и позвал хозяина. Взглянув на беспомощного Джамшида, Акбар вздохнул.

— Погибает… У них там, — он кивнул в сторону двери, - у них плохо. Если они не займутся настоящим делом…

Махмудбек промолчал. «Настоящее дело» — вылазка на советскую территорию — будет концом Джанибека и его шайки.

— Вы думаете вместе с ними ехать на базар? — спросил Махмудбек.

— Было бы хорошо… — виновато сказал хозяин.

Ему неудобно бросать гостя, Махмудбека, в Гульташе. Но базары бывают редко. И ехать туда надо с хорошо вооруженной группой. Так спокойней.

— Если бы вы подождали… — продолжал Акбар.

— Нет… Японец прав. Мне надо немедленно вернуться в город. — Махмудбек погладил больную ногу и твердо повторил: — Очень надо достать место в самолете…

Деньги и фотография Живого Бога произвели впечатление на английского чиновника. Он пока считался с суровыми законами горного края, с его властелином, Агаханом.

На другое утро небольшой самолет поднялся с площади Гульташа, сделал круг над поселком. Вон в той стороне, в двух днях пути, лежала родная страна… Там сейчас большой праздник… А он, Махмудбек, вновь удаляется от Родины. С каждым часом все дальше и дальше…

Махмудбек повертел в руках билет… Потом карандашом записал опознавательные знаки самолета. Так, на память записал… Билет долгие годы хранился у него, напоминая о самом счастливом дне, о празднике Победы, который он встретил в далеких горах… Почти рядом с родной землей.

Из рукописи Махмудбека Садыкова

Мне много пришлось читать листовок, маленьких газет, журналов, которые издавались различными антисоветскими организациями. Как-то быстро умирали эти газеты и журналы. Иногда люди не успевали запомнить даже их названия.

На солидную ногу националисты пытались поставить издание журнала «Миллий Туркестон». Его начали печатать еще в фашистской Германии.

Журнал влачил жалкое существование. И все меньше оставалось людей, которые верили примитивным, полным нескрываемой злобы к советскому народу материалам.

В фашистской Германии вышли 62 номера «Миллий Туркестон». Распространялся журнал в основном в концентрационных лагерях, среди военнопленных.

После войны появились новые хозяева. Опять в Туркестанском комитете было принято решение о выпуске журнала. Стали готовить первый номер. В скобках указывалась и другая цифра — 63.

Ничего не изменилось в линии журнала. «Издатель и главный редактор Вали Каюмхан» выступил с передовой статьей «От 62-го до 63-го».

Те же мысли, те же люди… И тот же наборщик Таджибай, ранее работавший в берлинской типографии комитета. Только теперь номер делали в типографии Кёльна, принадлежавшей тестю Баймирзы Хаита.

Вали Каюмхан заверил новых хозяев — англичан: журнал непременно «расхватают» в Турции, Афганистане, Пакистане, Иране, в арабских странах. А там удалось распространить всего лишь по 10–20 экземпляров на страну.

Англичане охладели к этой затее и перестали давать деньги.

Журнал делался с трудом. Номер выходил раз в три месяца, потом в шесть месяцев…

Вали Каюмхан ездил собирать деньги в Турцию, Саудовскую Аравию, обращался к эмигрантам США и Западной Германии.

— Хотя бы выпустить один номер в год…

Но мало кто — откликнулся на этот призыв… Одно из «мощных» изданий погибало…

Отходили от журнала самые рьяные сотрудники. «Теоретик» и «поэт», публиковавший стихи под псевдонимом Булакбаши, Эргаш Шермат уехал в США, стал сотрудничать в радиостанции «Голос Америки»,

Старели, умирали и другие «деятели» «Миллий Туркестон», Об этом журнале, как и о других изданиях, стали забывать.

Новые знакомства

Город был взбудораженным, тревожным…

И не надо присматриваться к людям, чтобы понять их беспокойство или озабоченность. Далеко, за тысячи километров отсюда, прогремел московский салют… Но его хорошо услышали во всей Азии.