Крылатый лев и лилия (СИ) - "May Catelyn"

— Но все таки он здесь…И без сомнения очень желает тебя увидеть.

- Я не назначала ему встречи. Мы не виделись с того самого дня, когда он покинул дом Канотти, отправляясь в плавание на корабле своего отца.

Сенатор вновь испытующе посмотрел ей в глаза.

- Что же…Тогда я прикажу Юсуфу хорошенько проучить его, чтобы забыл дорогу к этому дому. Будущей сеньоре Веньер ни к чему давать повод для сплетен, не правда ли? — Марко не сводил внимательного взгляда с лица Виттории, которое пылало словно от близкого огня. Некоторое время она стояла прикованная к полу, не зная как поступить, но мысль о том, что может случиться с Джованни из-за его же глупости, быстро заставила ее выйти из оцепенения.

- Нет! Я сама поговорю с ним, Обещаю, он тотчас же отправится домой и больше нас не потревожит. — попросила она.

Марко печально улыбнулся, глядя куда-то мимо нее. И Виттория почувствовала, как в душу медленно, но верно забирается страх.

- Ты помнишь, о чем мы говорили тогда на корабле? — спросил он тихо, — Я сказал, что никогда не заявлю свои права на тебя, даже если стану твоим мужем. Было глупо надеяться, что столь юная девушка без памяти влюбится в одинокого старого циника вроде меня…Благодарность, это не любовь, Виттория.

- Вы знаете, что это не так. В тот день я сказала правду — мое сердце только Ваше. Еще несколько минут назад… — Виттория замерла, так и не закончив фразу, задохнувшись от негодования и обиды, читая по его глазам, что все ее слова сейчас будут выглядеть неуместным и жалким оправданием. Что бы она ни сказала, он не поверит ей. Неужели, одной лишь глупой выходки незадачливого Джованни хватило, чтобы он усомнился и вновь закрыл свое сердце! А может быть, он никогда и не собирался открывать его по-настоящему?

- Не вини себя, ты еще слишком молода, чтобы разбираться в собственных чувствах. Это я допустил ошибку, на которую не имел права… Спокойной ночи. Я не стану прерывать посвященный тебе концерт, но надеюсь, что к утру он будет окончен, а у тебя хватит благоразумия отвергнуть предложение о возвращении в дом Канотти.

Его последние слова были сказаны тем же спокойным, выдержанным тоном, лишь в красивых изумрудных глазах отразилась непонятная боль. Он покинул комнату почти тотчас же, оставив Витторию наедине со своими мыслями и переживаниями.

Последние дни перед свадьбой они почти не виделись. Веньер сказал Беатрис что у него есть срочное поручение от дожа и попросил закончить приготовления без него. Но Виттория не теряла надежды, что он смирит свою гордыню и прислушается к доводам разума, когда она станет его женой перед Богом и людьми.

***

Огонек свечи в канделябре еще подрагивал в последних предутренних судорогах, прежде чем окончательно растаять. Марко приподнял отяжелевшую голову и с трудом разомкнул налитые усталостью веки. А ведь совсем недавно он наивно мечтал, что именно этой ночью откроет для Виттории всю сладость любви. Но супружеское ложе осталось холодным, и таким же безупречно опрятным, каким его приготовили для первой брачной ночи.

Веньер безрадостно перебирал в памяти фрагменты прошедшего дня: длинную церемонию венчания, фальшивые улыбки и поздравления венецианской знати, разноголосый шум толпы, приветствовавшей их свадебную гондолу, проплывавшую по Большому каналу, праздничный прием в палаццо. Воспоминание о лице Беатрис, светящемся неподдельным счастьем, когда она подвела к Марко его невесту, полоснуло вдруг щемящей болью …

Как была прекрасна Виттория в полуденный час в небесно-голубом подвенечном платье, удивительно шедшем к темной меди ее волос, собранных в изысканную прическу. Нет, никогда он не расскажет ей, как замирало его сердце, когда она стояла рядом с ним перед алтарем, произнося свои клятвы. Она никогда не узнает, каких мук и сомнений ему стоила сегодняшняя ночь.

Марко еще раз окинул взглядом нетронутую постель. Вечером, по старинному обычаю новобрачных проводили до покоев, под громкие возгласы захмелевших гостей. Оставшись наедине с невестой, сенатор на минуту почувствовал как в нем закипает волна той гибельной страсти и нежности, которую он испытывал с того самого дня на Иллирийском побережье, увидев Витторию обворожительной юной сиреной, выходящей из моря… Как легко было сейчас поддаться искушению и отправить к дьяволу все свои благородные помыслы и сомнения… Но одновременно вспыхнуло воспоминание, с какой неподдельной тревогой несколько дней назад она убеждала своего Джованни убраться по добру по-здорову подальше от палаццо Веньеров. Как бросила ему на прощание свой платок…Марко, наблюдавший всю сцену с открытой галереи, не разобрал и половины слов, сказанных ею ночному гостю, но уверил себя, что все это было не иначе как проявлением пылкой молодой страсти, которую Виттория пыталась скрыть.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Она молча приняла распоряжение отправляться в свою комнату. Ее прекрасные глаза, еще недавно сиявшие ожиданием и надеждой, в миг потухли.

- Не смею ослушаться, муж мой. Ведь Вы уже все решили за нас обоих — холодно обронила она, покидая спальню.

Он хотел что-то сказать ей в ответ, успокоить. Но слова замерли у него на языке. Со временем она поймет, что его решение продиктовано лишь желанием дать ей свободу и безопасность, что ему не нужна ее благодарность, которую она по неопытности принимает за любовь.

Да, сейчас после свадьбы еще слишком рано давать волю сплетням о неверности молодой супруги, но позже Виттория решит, как пользоваться дарованной ей свободой. Для всех их брак будет точно таким же как и сотни других, но если Виттория пожелает, она выберет себе любимого мужчину, будь то Джованни Канотти или кто-либо другой…Сама мысль об этом причиняла Веньеру боль, казалась дикой, невыносимой, разъедала проказой его разум и душу, но последняя воля Вероники звучала для него словно обет: «Пусть у нее будет выбор, которого не было у нас, Марко…» Она не будет ни в чем нуждаться, сможет жить так как ей нравится. Не становясь куртизанкой, читать книги, путешествовать, изучать науки, но при этом получит статус законной жены венецианского патриция, наследницы его состояния.

Успокоенный своими мыслями, Марко наконец поднялся из резного кресла с высокой спинкой, в котором провел минувшую ночь, расправил широкие плечи, почувствовав, как приятно растягиваются онемевшие мышцы. Затем он подошел к высокой кровати под балдахином и одним уверенным жестом сильных пальцев смял белоснежные шелковые простыни. Неглубокий надрез руки ножом для фруктов помог дополнить картину. Теперь прислуга не станет сеять подозрения в том, что брак этой ночью не был завершен как полагается.

- Да, все правильно, все так как и должно быть — тихо сказал Веньер, словно убеждая самого себя. Только его душа не испытала при этом ни малейшего облегчения.

Спустя четверть часа дом начал оживать, нужно было успеть просмотреть несколько писем и донесений, отложенных из-за свадебных хлопот. А затем, как и полагается новобрачным, Марко и Виттория должны появиться рука об руку за утренней трапезой.

Веньер решил сам разбудить молодую жену, чтобы ни Беатрис ни слуги не обнаружили, что ночь они провели порознь. Он подошел к ее комнате, в каком-то смятении чувств, словно невидимая длань Рока уже распростерла над ним свою карающую тень. На стук никто не отозвался. Толкнув дверь, он легко ступил на мягкий ковер, почти заглушавший шаги и еще раз постучал по столешнице изящного комода. Обстановка покоев живо напомнила ему о покойной супруге, любившей окружать себя подобными милыми вещицами. Это немного отвлекало ее от грустных мыслей о собственной несчастной судьбе. Он так и не смог ее по-настоящему полюбить ….

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Из-за опущенного балдахина не раздалось ни шороха, ни звука. «Милая соня, как бы я хотел, чтобы все было по-настоящему, чтобы ты проснулась сегодня в моих объятьях…Если бы только твои чувства ко мне были хоть на толику близки к моим, я бы никогда не уступил тебя другому…»- подумал он, предприняв еще одну попытку оповестить Витторию о своем появлении в ее комнате. Но ответа так и не последовало.