Песнь Кали - Дэн Симмонс

– Тогда кто…

– Жертва,– медленно, будто объясняя что-то глуповатому ребенку, сказал Кришна.– Жертва. Мистер М. Дас был тем, кого мистер Муктанандаджи принес в качестве жертвы.

9

Калькутта, ты продаешь на рынке

Веревки, чтобы затянуть на шее.

Той ночью мне снились коридоры и пещеры. Потом место действия переместилось в оптовый мебельный магазин в ближнем Саут-сайде в Чикаго, где я работал летом после второго курса в колледже. Магазин был закрыт, но я все ходил по бесконечным анфиладам демонстрационных помещений, плотно заполненных мебелью. Воздух пропитался запахами обивочной ткани и дешевого лака. Я побежал, протискиваясь между почти впритык расставленными гарнитурами. Я вдруг только что вспомнил, что Амрита с Викторией еще где-то в магазине, и если я не смогу быстро их найти, то нас здесь запрут на ночь. Я не хотел оставлять их одних, ожидающих меня, запертых в темноте. Я бежал, перемещался из комнаты в комнату, звал их по именам…

Раздался звонок. Я дотянулся до дорожного будильника, стоявшего на тумбочке рядом с кроватью, но звук не затихал. Было пять минут девятого. И когда я уже сообразил, что этот шум исходит от телефона, из ванной вышла Амрита и сняла трубку. Пока она разговаривала, я дремал. Звук включенного душа снова вырвал меня из сна.

– Кто это был?

– Мистер Чаттерджи,– отозвалась Амрита, перекрикивая шум воды.– Ты не сможешь получить рукопись Даса до завтра. Он извинился за задержку. Все, кроме этого, решено.

– М-м-м Черт. Еще один день.

– В четыре мы приглашены на чай.

– Да? Куда?

– К мистеру Майклу Леонарду Чаттерджи. Он пришлет свою машину. Ты не хочешь спуститься и позавтракать со мной и со своей дочерью?

Я что-то промычал, накрылся еще одной подушкой и опять заснул.

Мне показалось, что прошло минут пять, прежде чем в комнату вошла Амрита с Викторией на руках. За ней следовал с подносом в руках официант в белом Будильник показывал десять двадцать восемь.

– Благодарю вас,– сказала Амрита.

Она опустила ребенка на ковер и дала официанту несколько рупий. Виктория захлопала в ладоши и откинула головку, чтобы посмотреть, как официант уходит. Амрита взяла поднос, поставила его на руку и поднесла кончик пальца к подбородку, одновременно грациозно присев в реверансе.

– Намасти и с добрым утром, сагиб. Руководство отеля желает вам чудесного и приятного дня, хотя, к сожалению, большая его часть уже прошла. Да-да-да.

Я уселся в кровати, а она обмахнула мои колени салфеткой и аккуратно поставила поднос. Затем она снова сделала реверанс и протянула руку ладонью вверх. Я бросил в ладонь веточку петрушки.

– Сдачу оставьте себе,– сказал я.

– О, благодарю вас, благодарю, великодушный сагиб,– пропела Амрита, пятясь с подобострастными поклонами. Засунув три пальца в рот, Виктория подозрительно смотрела на нас.

– По-моему, сегодня ты собиралась поохотиться на сари,– заметил я.

Амрита раздвинула тяжелые шторы, и я прищурился от серого света.

– Господи! – воскликнул я.– Неужели это солнце? В Калькутте?

– Мы с Камахьей уже сходили за покупками. Очень неплохой магазин. И совсем недорогой.

– Что-нибудь подыскала?

– Да конечно. Ткань принесут позже. Мы накупили много-много ярдов. Я истратила, наверное, весь твой аванс.

– Черт! – Я опустил глаза и скривился.

– Что такое, Бобби? Кофе холодный?

– Нет, кофе нормальный. Очень даже неплохой. Просто я сообразил, что упустил возможность снова увидеть Камахью. Черт возьми!

– Переживешь,– сказала Амрита, укладывая Викторию на кровать, чтобы переодеть.

Кофе действительно был хорошим, и маленький металлический кофейник еще не опустел. Открыв тарелку, я обнаружил на ней два яйца, гренки с маслом и… о чудо из чудес… три кусочка настоящей грудинки.

– Фантастика,– выдохнул я.– Спасибо, маленькая.

– А, пустяки,– откликнулась Амрита.– Кухню, конечно, и не собирались открывать, но я сказала им, что это для знаменитого поэта из шестьсот двенадцатого номера. Поэт почти всю ночь обменивается байками с какими-то ребятами, а потом возвращается и при этом хихикает достаточно громко, чтобы разбудить жену и ребенка.

– Прости.

– О чем вы там говорили ночью? Ты что-то бормотал во сне, пока я тебя не пихнула.

– Прости, прости, прости.

Приладив Виктории новый подгузник, Амрита выбросила старый, снова подошла ко мне и присела на краешек кровати.

– А если серьезно, Бобби, с какими откровениями выступил Таинственный Незнакомец Кришны? Это реально существующий человек?

Я предложил ей ломтик гренки. Она отрицательно покачала головой, а потом взяла его у меня из пальцев и откусила кусочек.

– Ты точно хочешь услышать эту историю? – спросил я.

Амрита кивнула. Глотнув кофе, я решил опустить детали и начал рассказывать легким, слегка саркастическим тоном. Иногда прерывая рассказ, чтобы выразить свое отношение к некоторым местам повествования покачиванием головы или коротким замечанием, я умудрился уложить трехчасовой монолог Муктанандаджи меньше чем в десять минут.

– О Господи,– произнесла Амрита, когда я закончил. Она казалась расстроенной, даже встревоженной.

– В общем, в любом случае это было неплохим завершением моего первого дня в прекрасном городе Калькутте,– сказал я.

– Ты не испугался, Бобби?

– Помилуй Бог, нет. А почему я должен был испугаться, малышка? Волновался я лишь о том, чтобы вернуться в отель, сохранив при себе бумажник.

– Да, но…

Амрита умолкла, подошла к Виктории, сунула ей обратно в руку оброненную пустышку и вернулась к кровати.

– Я хочу сказать, что если за этим больше ничего нет, то тогда, Роберт, ты провел вечер с сумасшедшим. Жаль… жаль, что я не была там, чтобы переводить.

– Я тоже жалею,– искренне признался я.– Насколько я понимаю, Муктанандаджи декламировал снова и снова Геттисбергскую речь Линкольна по-бенгальски, а Кришна тем временем сочинял страшилку.

– Значит, ты думаешь, что юноша рассказывал неправду?

– Неправду? – повторил я, хмуро уставившись на нее.– Что ты хочешь этим сказать? Оживающие трупы? Мертвые поэты, извлекаемые из речного ила? Но ведь М. Дас, дорогая, исчез восемь лет назад. Из него получился бы весьма несвежий зомби, верно?

– Нет, я не об этом,– сказала Амрита.

Она улыбнулась, но улыбка получилась усталая. Я понял, что не надо было брать ее с собой. Я так волновался, что мне понадобится переводчик – кто-нибудь, кто поможет разобраться с местной культурой. Дубина!

– Я просто подумала, что юноше, возможно, казалось, что он рассказывает правду,– пояснила Амрита.– Вполне вероятно, что он пытался присоединиться к капаликам, или как они там называются. Он мог увидеть нечто, чего не понял.