Два билета из декрета (СИ) - Шевцова Каролина

- Так зачем я вам здесь нужна? – воспользовалась я минутой тишины, пока Катя молча осматривала свое блюдо, гадая, с какой стороны лучше откусить и стоит ли вообще это делать или посвятить сегодняшний день детоксу и цедить воду через трубочку.

Мне было невероятно тревожно сидеть за столом со своими начальниками. Чувство такое, будто деталь от старого советского фена «Фея» попала в ларец с драгоценностями прямо из Кремля. Игнатов сияет, Гобра светится как лампа Ильича – Яна забилась в углу и хочет прикрыть лицо чебуреком, чтобы никто не видел ее позор. Не представляю, как бы я ощущала себя в ресторане, потому что даже здесь, в простом кафе, мне казалось, что я жалкая и никчемная. Озноб тугим узлом пульсировал где-то в районе желудка: я мерзла, не понимала ни слова в долбанном контракте, принесенном сюда картавым бесом, и хотела домой!

Вдруг моих пальцев под столом коснулась теплая рука. Я вздрогнула и почувствовала, как заалели щеки. Игнатов мягко сжал мою ладонь. Он смотрел прямо перед собой, будто даже не замечал никого вокруг, но я ощущала, как его сила, его уверенность невидимым потоком несется по венам и наполняет меня до краев.

Я подавила в себе желание одернуть пальцы и замерла, маринуясь в этой странной секунде близости.

- Яна, чего не ешь, чебуреки просто бомба, - пробурчала Катя с набитым ртом.

- Пока не голодна, - ответила ей и про себя подумала, что для этого мне придется разжать пальцы и отпустить руку Виталика, потеряв и свою силу, и чувство значимости. Эх, чебурек, аппетитный жирный мерзавец, этот бой ты проиграл.

- Яна, - все так же не глядя в мою сторону и все так же не отпуская моей руки, сказал Игнатов, - есть разные фесты с рекламой. Наши и зарубежные. Мы думаем продать твою идею в Москву или Европу. В Америку вряд ли получится: они неохотно работают с нашими подрядчиками.

- Тоже в какой-нибудь строительный магазин? – Судя по закатившимся к потолку глазам Гобры, я спросила очередную глупость.

- Вероятно, хотя, скорее, нет, - продолжил шеф, - это ведь может быть метафорой. Новый провайдер для телефона, который гарантирует анонимность и безопасность; новый банк, который следит за твоими вкладами; новый…

- Это не наше дело, Яна, мы упакуем кейс, а кто его купит – нас не касается. Главное, чтобы подороже. Боже, ну какая вкуснотища, Виталик, ты почему скрывал от меня, что тут так вкусно кормят? – Катя пододвинула к себе вторую тарелку, потому что ни я, ни В.Г. не притрагивались к еде.

- Катя права. Наше дело – яркая упаковка и… твое согласие, разумеется.

- Но вы ведь можете сделать все в обход меня? Просто сказать, что этот сценарий написала Екатерина Сергеевна. Или Сашенька. Не связываться со мной, не нянчиться, не объяснять и не платить деньги, - выпалила я и прикусила себя за язык. Господи, Яна, ну зачем ты сама им подсказываешь, как лучше тебя облапошить? На гонорар от продажи рекламы можно было закрыть ипотеку и купить шоколадку на сдачу, а теперь…

Рука Игнатова крепко, почти до боли сжала мою ладонь, от неожиданности я повернулась к нему и увидела, как его глаза наполняются злобой.

- Мы могли бы так сделать, - прочеканил он.

- Как нефиг делать, - Гобра продолжала отщипывать от чебурека куски теста и макала их в сметану. Но, поймав на себе неодобрительный взгляд картавого, провела жирными пальцами вдоль губ, не касаясь кожи: - рот на замок, Виталий Геннадьевич.

- Это противоречит моей этике, Яна. Но главное, ответь мне на вопрос: стала бы ты после этого работать со мной дальше?

- Что? – возмутилась я. – Нет, разумеется.

- Вот и все. А откуда я знаю, какую еще глупость может сгенерировать эта неуемная голова? Потерять тебя сейчас будет большой ошибкой.

Я почувствовала, как его пальцы разжались, и моя рука безвольно повисла под столом. Ладонь пылала, будто я держала ее над костром, а всю меня от пяток до макушки обдало жаром.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Я подпишу, где надо, - хрипло произнесла, стараясь не смотреть по сторонам, лишь бы не встретиться взглядами с Игнатовым. Слишком горячо. И слишком опасно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Вот и умничка. Сейчас достану контракты, - обрадовалась Катя, но, посмотрев на свои пальцы, сморщила нос и встала: - Я в туалет. Всем хороши эти чебуреки, только после них нужно идти мыть руки. Ты поэтому не ела, Яна?

- Да, поэтому, - пискнула я и опустила взгляд на свою тарелку. В животе урчало от голода, но чувство было такое, что меня может вывернуть в любую секунду, даже если я просто понюхаю еду.

Катя призывно качнула бедрами и направилась в сторону деревянной двери с говорящей табличкой. Несколько мужчин за соседними столиками обернулись ей вслед, и я понимала почему. Посмотреть там было на что. Понимала я и другое: Игнатов, сидевший рядом, все это время не сводил с меня глаз.

За столом стало тихо. Воздух наэлектризовался так, что волосы на руках стояли дыбом, а в легких снова закончился кислород. Я не смотрела в сторону Игнатова, но кожей чувствовала, что он внимательно разглядывает меня с ног до головы.

- Тут мило, - послышался мой писк.

- Яна, мне кажется, нам нужно поговорить, - резко оборвал меня шеф.

- Поговорить? О чем?

- О тебе. Обо мне. И, вероятно, о нас.

***

- Не понимаю, о каких «нас» вы говорите, - я скрутила тканевую салфетку в тугой жгут и сжала его так сильно, что костяшки пальцев побелели. От нервов язык тела выдавал меня с потрохами. Игнатов перевел взгляд на мои руки и хмыкнул, будто школьник, решивший сложную задачу у доски.

- Хочешь сказать, мне только кажется, что между нами … особые отношения?

- Такие же, как и с другими, Виталий Геннадьевич.

- О, серьезно? - он нагнулся над столом, приблизился к моему уху и спросил: - То есть других вы тоже целуете, Яна?

Ох. В голове что-то болезненно щелкнуло, и вспышка света на секунду ослепила меня. Догадался. Он понял, что в первый день на работе именно я оказалась в архиве, и теперь мне грозила расплата за все, что натворила. Я вжала голову в плечи и через усилие посмотрела выше, стараясь понять по непроницаемому лицу, о чем он думает и что мне грозит.

- Когда… поцеловала?

- Мне напомнить, как это было?

Кажется, я попалась окончательно. Мужчина передо мной и весь фон за ним слились в одно цветное бесформенное пятно с едва угадываемыми очертаниями. Стук сердца звучал в ушах так громко, что можно было оглохнуть. Я облизала пересохшие губы и попыталась сфокусироваться на чем-то безопасном и статичном. Жирное пятно на скатерти возле Катиной тарелки, супер.

Пауза в разговоре затягивалась до отметки неприличия, и мне было необходимо сказать хоть что-то.

В голове била в литавры крохотная обезьянка. Мохнатая стерва, всегда появляется в самый неподходящий момент. Приду домой, вскрою себе черепушку и пущу макаку на полушубок! Я подняла взгляд и увидела приближающегося к нам официанта с кожаной папкой в руке. Сейчас он подаст Игнатову счет, а я смогу ускользнуть вслед за Гоброй в туалет. А оттуда, если повезет, через окно на улицу. Кровь отхлынула от лица, когда я заметила, что официант остановился у столика перед нашим. Картавый, скотина, развалился на стуле и улыбался во все 32 зуба. Смешно ему... так бы и убила. Черт, мысли неслись в голове, как бешеные. Сейчас нужно что-то соврать. Скажу, что у меня есть сестра-близнец. Нет, не поверит! Скажу, что это была Сашенька! Хотя конституция разная, поймет же, если не дурак. А вдруг все-таки дурак?!

- Вы многих своих коллег целуете, Яна? – От ужаса у меня заложило уши, и потому я не сразу расслышала, как он добавил: - Там, за виноградной лозой. Это было крайне неожиданно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Ах, вы про это?! – вырвался у меня вздох облегчения.

- А разве было еще что-то? –  Его губы изогнулись в лукавой усмешке. Он чеширским котом откинулся на спинку дивана и смотрел на меня из-под опущенных ресниц. Мягкое кресло вмиг превратилось в электрический стул, сидеть на котором стало невозможным.  Я практически взмолилась, чтобы Катя, такая надоедливая и бестактная, как можно скорее вернулась обратно – спасти меня от дальнейшего допроса. Потому что точно чувствовала: Игнатов все знает.