Царский духовник - Владимир Лебедев

А я будто стояла на некоей горе высокой и благословляла издали своего супруга любимого, махала ему на прощание платочком белым, вышитым. Текли по лицу моему слезы горячие, туман застилал очи мои… Вдруг вижу я: вылетает с вражеской стороны навстречу рати царской черная птица страшная, какую мне доселе и видеть не приходилось. Широко она крылья распростерла, криком зловещим закричала… И, гляжу я, стала смущаться рать государева, стали воины его вспять обращаться… И взмолилась я тогда Господу Богу: “Помоги, Боже, царю московскому, супругу моему любезному!..”. Только что произнесла я мольбу свою, - взвился откуда-то над шлемом царским кречет белый, любимый ловец царя Иоанна Васильевича из его стаи соколиной… Взвился кречет, на черную птицу ударил! Пошла меж ними борьба лютая, дождем стали сыпаться перья черные да белые… Гляжу я на птиц и вся дрожью дрожу, а сама все за царя Богу молюсь. Наконец одолел кречет птицу черную зловещую, разбил ей грудь, горло разорвал и на землю мертвую швырнул… А потом и сам белый кречет весь в крови алой затрепыхался, забился и упал сверху прямо к ногам коня царского… Гляжу, а он уже и не дышит! Потом все туманом заволокло, все из глаз моих пропало, и проснулась я в страхе да трепете, обливаясь слезами жгучими…

Тяжко вздыхая и крестясь, слушала старая боярыня сон царицы-племянницы.

- Ох, матушка-царица, не к добру твой сон, не к добру! Самой-то мне его не разгадать, а вот есть на Москве, в слободе Кадашевской, старуха некая. Она, говорят, каждый сон разгадает да по пальцам расскажет, что он сулит. Не послать ли за тою старухою, царица?

- Ох, боязно мне, боярыня! Ведь это, чай, грех!

- Какой грех, матушка-царица! Та старуха богобоязненная, из храма Божиего, почитай, не выходит. Никакого тут греха нет.

Поколебалась еще молодая царица, подумала и сказала наконец, вздохнув горестно:

- Что ж, позови, пожалуй.

Только что вышла из горницы старая боярыня, как вошла к царице другая.

- Матушка-царица, отец Сильвестр пришел; говорит, от царя из-под Казани вести принес.

Так обрадовалась царица Анастасия Романовна, что не могла даже слова вымолвить, только рукой поспешно махнула, чтобы священника Сильвестра скорее ввели.

Вошел старец в горницу царицыну быстро, с лицом радостным; нес он в правой руке большую грамоту сложенную с печатями царскими, висячими. Не успел отец Сильвестр молодой царице поклониться, не успел благословить ее и о здравии спросить, громко вскрикнула государыня и старца заторопила:

- Читай, читай, отец Сильвестр! Наконец-то дождалась я весточки от своего супруга любимого! Здоров ли он? Есть ли ему удача?

- Спокойся, матушка-царица, здоров государь, и благословил Господь его оружие первой победою.

Развернул старец царскую грамоту и стал громко внятным голосом читать. Молодая царица вся в слух обратилась; жадно ловила она каждое слово, поминутно крестилась и устремляла взор благодарный на иконы святые.

Вот что стояло в грамоте царской: “Благочестивой и многолюбимой супруге нашей, царице Анастасии, шлем грамоту сию из-под Казани басурманской, просим неустанно молиться о нас и о воинстве нашем, и сами каждодневно молимся о здравии и покое нашей супруги любезной. Зная тревогу твою, супруга любезная, поспешаю я ныне же послать гонца верного с доброй вестью, что даровал Господь воинству православному на врагов одоление. Много трудов понесли мы в этот день битвы жестокой, много крови христианской пролилось под стенами казанскими, много потеряли мы витязей добрых, зато враг был посрамлен и рассеян. Накануне битвы первой, помолясь Богу, собрал я воевод своих, и урядили мы с ними полки наши.

Большой да передовой полк стал на поле Арском, что к самой Казани ведет; правый полк на берегу Казанки-реки стал, сторожевой полк - у Булан-озера. Моя царская дружина, со мною да с князем Владимиром, стала тоже на большом лугу, в запасе, и был с нами весь снаряд огнестрельный. Первых послал я на Казань князя Юрия Шемякина-Пронского да князя Федора Троекурова с казаками пешими и стрельцами.

Чуть солнышко взошло, сел я на коня, подъехал к полкам моим и сказал им слово ободрительное. Отвечали мне все воеводы с князем Владимиром Андреевичем: “Дерзай, царю! Мы все единою душою за Бога и за тебя”. Благословили тогда иереи воинство православное, и пошла вся рать к стенам казанским. На тех стенах никого видно не было, притаились татары лукавые, хотели нас ударом нежданным смутить.

Как подошли полки, отворились ворота, и бросилось многотысячное войско татарское на воинов наших передовых; тут не посрамили себя князья Шемякин да Троекуров - ободрили смутившихся и грудью встретили казанцев. Сеча была великая, и не выдержали полки казанские удара мечей русских, вспять оборотились и побежали.

Призывая имя Божие, гнали наши полки татар до самых стен, посекли многих и многих в полон взяли. Посылаю тебе, царица благоверная и супруга любезная, добрую весть о победе нашей. Не оставь нас своими молитвами и не крушись печалию, ибо над нами бодрствует Сам Господь Бог многомилостивый, что хранит землю русскую. Писано в стане под Казанью “.

Царица Анастасия Романовна внимала старцу Сильвестру безмолвно, с радостью благоговейной. Когда же закончил он читать письмо царское, взяла молодая царица рукою дрожащею грамоту супруга своего из рук старого священника и поднесла ее к устам своим. Потом быстрыми шагами подошла царица к образам, на колени упала и погрузилась в молитву горячую. Старец Сильвестр, тоже радостный и сияющий, шептал слова моления благодарственного.

Тихо было в горнице царицыной, слышались только вздохи глубокие и шепот молитвенный. Тем временем старая боярыня, тетка царицына, успела уже дело нужное сделать и вернулась в горницу. Тихо она дверь отворила, тихо порог переступила - да и замерла на месте, увидев старца Сильвестра. Знала она, что суров царский наставник, что грозно карает он тех, кто прибегает к гаданьям и волшебствам.

Неспокойно у нее на душе стало, когда вспомнила она, что уговорила молодую царицу привести к ней старуху из слободы Кадашевской. Испугалась боярыня, а все же понадеялась, что не выдаст ее царица и ничего старцу Сильвестру не скажет. Да не сбылась ее надежда…

Только что закончила молодая царица молиться, только что от икон святых отвела свои глаза, слезами радостными увлажненные, тотчас же увидела она тетку-боярыню.

Омрачилось тогда благостное лицо молодой царицы; вспомнила она, что едва в грех большой не впала, и тут же покаялась старому священнику.

- Отпусти мне прегрешение, отец святой! Только что взыскал меня Господь великою милостью - получила я весть желанную от супруга моего любезного, а перед тем согрешила я! Велела я к себе некую старуху-знахарку позвать, чтобы разгадать сон мой про супруга дорогого. Отпусти мне грех мой, отец Сильвестр!

Зоркими очами глянул старый священник на боярыню, а та побледнела и смутилась и не могла слова вымолвить. Долго смотрел старец на нее, наконец скорбно улыбнулся:

- Эх, боярыня, все-то мы не верим в благость Божию, все-то хотим Его волю неисповедимую узнать. А того мы не постигаем, что пути Божии от нас, грешных, скрыты. Если не дано нам ведать грядущее, тогда никакие знахарки не помогут. Ты, боярыня, уже года долгие прожила; знаю я, что благочестива ты и к службе Божией усердна. Отгони же от себя соблазны всякие и не греши недомыслием своим. Надо бы на тебя епитимью тяжкую наложить, да авось, ты сама образумишься.

Отвернулся старый Сильвестр от боярыни и к молодой царице подошел:

- Ты, юная царица, разумница и молельщица усердная! Не слушай наговоров пустых и грез сонных не страшись.

Поклонилась молодая царица старцу-наставнику, а на старую боярыню даже и не взглянула. Приметила это тетка царицына и запечалилась; шевельнулось в сердце ее чувство недоброе к строгому старцу, но скрыла его боярыня - низко поклонилась и вышла из горницы.

- Отец Сильвестр, - молвила тогда молодая царица, - хочу я Господа поблагодарить за милость Его великую. Возьми у меня кошель денег серебряных и раздай беднякам неимущим да увечным. Пусть славят имя Божие, пусть молятся за царя молодого, за супруга моего любезного.

Отперла царица Анастасия Романовна большой ларец резной, вынула оттуда тяжелый кошель с серебром и отдала его старому священнику.

Благословил старец молодую царицу и вышел из горницы радостный.

ДЕЛА РАТНЫЕ

После первой битвы под стенами казанскими полки царские тесным кругом обложили город басурманский. Разбиты были шатры бесчисленные, а кроме того повелел молодой царь поставить среди стана воинского три церкви - тоже в шатрах больших: во имя Архистратига Михаила, великомученицы Екатерины и преподобного Сергия. В тех церквах походных каждый день служба шла, и стекались к ним ратники полков московских.