Жена без срока годности - Ольга Горышина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эти могли, точно могли… Он ведь напросился к нам на ночлег через бабушку, без моего на то участия. Сейчас думаю, что причина была даже не во мне, а в его матери — ему осточертел родной дом. Ладно, пополам — я ему тоже нравилась. Любил ли он меня? Да вот хрен его знает, что такое любовь… С Сунилом без нее мы прекрасно двадцать лет прожили и расстались друзьями. А тут готовы горло друг другу перегрызть… Реально, вот затянуть бы Лебедеву галстук потуже…
— Ну… Он тебе звонил хотя бы… Андрей, — выдохнула я после внушительной паузы его взрослое полное имя, надеясь на полное понимание. — Ты можешь позвонить Алексу. Я дам тебе его телефон. Я не знаю, зачем тебе это нужно. Я не знаю, как он отреагирует на твой звонок. Но я тебе для этого не нужна. Я не собираюсь налаживать ваши отношения. Вы два взрослых мужика, сами разберетесь. В этом причина твоего нежелания оставить меня в покое? Доставай телефон, я зашерю тебе его контакт.
Достал и держит наготове. Плевать, что будет. Я эйрдропнула телефонный номер под кодовым названием Alex.
— Спасибо. На Лешу не отзывается?
— Не пробовала.
— По-русски говорит?
— Говорит. Еще по-немецки и по-испански. О чем ты собрался с ним говорить?
— Сами разберемся, сама сказала, — спрятал он телефон в карман.
— Ты дашь мне уже выйти из машины?
— Давай все же пообедаем вместе?
— Зачем? Ты получил свое, я — не получила и еще должна терпеть тебя рядом? Не обнаглел ли ты в конец? Хотя ты всегда был таким — эгоист!
Глава 11. Эгоист
У его эгоизма была обратная сторона — услужливость. Андрей не любил напрягаться и решать проблемы: он либо брал нахрапам, либо делал все, что у него просили, чтобы от него отстали. Не знаю, о чем Андрей говорил со своим отцом на свадьбе, но встреч после не было, и мы про него забыли, но он нет — с нашего отъезда в Америку звонки сделались регулярными. Я заподозрила неладное, и скоро он попросил у сына денег. Сумма небольшая, и Андрей отослал отцу ее, не задумываясь и даже не сообщив мне. Потом запросы удвоились, и Андрей чуть-чуть погундел за ужином, а когда я сказала, не отсылай, сообщил, что уже сделал это. Ну чего ты, типа… Не последние! Ну да, только при этом деньги Андрей взял из нашего месячного бюджета, отложив на сберегательный счет стандартно четверть зарплаты. Я свела концы с концами, только исключив походы в рестораны. Ну, я не просилась на ужин, и Андрей как бы и не заметил, что их не было. В третий раз я взорвалась:
— Он считает, что в Америке деньги на деревьях растут? Мы и так на всем экономим…
Отцу он деньги все равно послал, но моя фраза про экономию крепко засела у него в мозгу. Он потом ее вспомнил, когда сказал, что мы должны вернуться в Питер, чтобы не экономить.
— Может, присосок надо отрезать?
— Эти двести баксов погоды не сделают…
Не знаю, содержит он сейчас отца или нет. Да и плевать. Ничего не скажу, потому что собственной матери я тоже не смогла отказать. В продаже бабушкиной квартиры! После этого мать снова исчезла из моей жизни и проявилась только, уйдя на пенсию, когда схоронила отчима и начала скучать. В гости я ее не приглашала, но фотографии детей отпечатывала и отсылала на неизвестный мне адрес. Она сказала, что соседки не верят, что у нее внуки в Америке. Не верят, что вообще есть внуки. Ну и правильно — про несовершеннолетнюю дочь в Питере она им, небось, раньше не говорила. Ну а помогать я ей стала сама, послав деньги на похороны отчима. Она поблагодарила. Потом я стала посылать немного на постоянной основе. Она не отнекивалась, благодарила и никогда не просила больше. Встретиться не предлагала, и я не сообщила ей, что нахожусь в России. Не представляю эту встречу. Сейчас она просто пенсионерка, которой я помогаю. Не мать. Мамой у меня была бабушка.
— Мне на кладбище сходить надо, — ответила я Андрею на предложение поужинать.
— Перед театром? В вечернем платье? Бабушка бы оценила…
— Не паясничай. Она столько для тебя сделала. Мог бы хоть раз съездить на могилку. Я наняла человека, чтобы убирали. Они мне отчеты присылают о выполненной работе.
Андрей опустил глаза.
— Отвезти тебя?
— Такси никто не отменял.
— Ей понравится, если мы придем вместе.
— Думаешь, ей там про нас не доложили? — ткнула я пальцем в потолок автомобиля. — Не надейся.
Он усмехнулся и глянул на меня.
— Слушай, у нас есть четыре часа. Сейчас без пробки доедем. Ну сколько тебе там надо постоять? Минут двадцать?
— Потом застрянем в пробке и опоздаем в театр. Я завтра съезжу.
— Отвезти тебя?
— Слушай, что ты ко мне прицепился, честное слово. Тебя дома не ждут?
— Не ждут. Я живу один.
— А чего так?
— Плохой опыт в прошлом.
— Далеком?
— Очень далеком. Я серьезно говорю, что отвезу тебя на кладбище. Завтра так завтра.
— Я еще туда не собираюсь! — расхохоталась я. — Я же только жить начинаю. На пенсию выхожу…
— Не рано ли?
— Я до старости, что ли, работать должна? А жить когда? Я напахалась вдоволь за эти годы. А ты по штурвалу не скучаешь?
— По какому?
— Ну… Так говорят про брошенную профессию.
— Кто говорит?
— Да понятия не имею… У нас же тусовка со всего постсоветского пространства. Скучаешь?
— Нет, не жалею… Есть, о чем другом пожалеть. Что не взял тебя за шкирку, например.
— Думаешь, вышло бы? У твоего сына даже паспорта русского тогда не было. Как бы он в страну въехал без документов?
— Сделали бы. После того количества бумажек, которые мы собрали… Два месяца ничего бы не решили. Это ты решила не ехать. И не жить со мной. Ты.
Он совсем свесился ко мне. Устал стоять, ножки подкосились. Я даже руку выставила, чтобы его поймать.
— Андрей, ничего не поменять. Жизнь прожита. Живи дальше и дай жить мне. Ну чего ты сейчас хочешь?
Я его толкнула. Устоял, но от крыши автомобиля
