Бывший. Сжигая дотла (СИ) - Кей Саша

– У тебя что ли свои…

– А у меня свои. Прикинь? – приподнимаю бровь, и чувствую саднит. Достал меня все-таки.

Рэм встревает.

– Хорош друг, который не знает, откуда у нас деньги.

– Да знаю, на бирже играете. Чего ж не играть, когда есть инсайдерская инфа? Это шикозные условия.

– Дебил, – кривится Рэм. – Если не соображать, никакая инсайдерская инфа не поможет.

Эта гнида столько лет была рядом. Запредельное говно.

– Я вбухал все свои призы с соревнований. Когда не хватало, я дрался на подпольных боях без правил. Мой стартовый капитал реально кровью пропитан.

– Ой, ну, блядь, ты – Зорро! Гениальный, благородный, честный, блядь! А я нет, – он еще пытается издеваться, но размазывая кровавую юшку под носом, выглядит не впечатляюще. – И че? Грохнешь меня?

– Да ничего. Вот еще, руки марать. Сломанных пальцев и ребер с тебя хватит в качестве аванса, но это не значит, что ты расплатился.

Бросаю купюру.

– Вызови себе такси.

– Что ты мне сделаешь? А? – орет Зверь, когда я сажусь в тачку.

– Тебе не понравится, – обещаю я.

Глава 36

Демон

В доме стоит непривычная тишина.

Рэм знает, что я не столько люблю вечеринки, сколько ненавижу тишину. Только в шуме голосов, грохоте музыки затыкается одиночество, которое всегда со мной.

Он вызывается составить мне компанию, но я отказываюсь.

Сегодня мне надо переварить все, что происходит в моей жизни. Понять, как я это допустил.

– Ты как? – скупо спрашивает Рэм у ворот, уже пересаживаясь в свою тачку.

Я зло ухмыляюсь:

– Да так же, как и ты, брат.

Он понимающе кивает и хлопает дверцей машины. Отсалютовав мне за стеклом, отчаливает, а я остаюсь со всем этим дерьмом.

Мозг лихорадочно пытается отложить мысли на тему того, что я узнал, в долгий ящик, предчувствуя, что ковыряния приведут к новому витку бешенства, гремучей ярости и злости на себя.

На автоответчике несколько сообщений от Кравцовой. Нахер.

Гребаная тишина звенит в ушах.

Только с Ингой было по-другому.

Когда она выключала весь звук, для меня наступало время рая. Мне хватало того, что она может мне дать, чтобы забыть обо всем. И дело не в сексе.

Один раз она притащила какую-то херь, вроде штуки для пускания мыльных пузырей. Ее так тащило с этого, что я готов был заниматься этой херотой вечно.

Она трогала и душу, и тело.

Задристая и острая на язык, Инга все равно делилась своим теплом и светом, в котором я грелся, как уличный кошак в солнечном пятне на крыльце чужого дома.

А когда, смущаясь ласкала, прикасалась ко мне, вот тогда у меня срывало крышу. На чисто. Папаху рвало, как в ураган.

Это долбанный тоннель, где я не видел ничего, кроме нее. Жрал глазами, боясь упустить хоть отблеск эмоций. Все имело значение, каждая деталь. Закушенная губа, влажный блеск глаз, опущенные ресницы – все имело смысл.

Я рвался в нее, желая навечно прорасти в ней, стать, блядь, сиамским близнецом и никогда не разделяться. Стараясь сдерживаться, я все равно не мог контролировать себя до конца и оставлял следы на нежном теле Инги.

Я стискивал упругие ягодицы, направляя ее, когда она была сверху. Упивался ее стонами. Вколачивался в нее, подминая под себя ее хрупкость. Это все давало мне иллюзию обладания.

Дебил.

Я знал, что никак не могу повлиять на Ингу, что она со мной, только потому что этого хочет. И я сам своими руками разорвал нашу связь в клочья.

Рэм, когда мы с ним отъезжали от трека, оставляя верещащего Зверя, пытающегося подняться, держась за ребра, спросил меня:

– И что ты будешь теперь делать?

– Ты про Зверя? Есть пара идей, но надо отшлифовать.

– А… с Ингой?

– Какие тут, блядь, варианты? Возвращать.

Рэм с сомнением смотрит на меня:

– Ты считаешь, что получится? Я не знаю, что там у вас и как, но тогда у «Эгоиста» мне не показалось, что у тебя есть шансы…

Резко вдав по тормозам, я останавливаюсь.

– Ты думаешь, я не понимаю! – ору я на Рэма, будто в том, что происходит, есть его вина. – Она сто пудов пошлет меня на хер, и будет права! А я сдохну! Я уже загибаюсь!

– У тебя план-то есть?

– Какой, ко всем чертям, план? Я даже думать не могу, потому что понимаю, что шансов ноль целых хрен десятых! Я, блядь, последние двадцать четыре часа занимаюсь сраным аутотренингом: убеждаю себя, что я смогу как-то вывернуться на изнанку, чтобы она была рядом. Мне такая дурь в голову лезла, ты не представляешь. И когда я дошел до мыслей запереть ее в доме, я понял, что я слетел с катушек.

– Брат, охолони. Инга меня бесит, но если все так, как ты говоришь, она тебя любила… Может, поймет, что ты был не в курсе, что тебя вообще в стране не было…

– Что значит любила? Я не позволю ей перестать! – снова срываюсь, потому что прошедшее время в этом ублюдочном глаголе – это как пинок по яйцам. – Я нутром чую, она меня не забыла, только это нихуя не облегчает всю это дерьмовую ситуацию! Что с того, что я не знал? Это может что-то исправить? Сотрет из ее жизни эти месяцы? Все будет заебись, и по лавандовому полю запрыгают радужные единороги?

– Диман, тебя колотит, пересаживайся, я поведу, – мрачно на мою тираду отвечает Рэм, потому что нечего сказать. Ничего не изменится. Всего, что произошло, не отменить. Никакой долбаный Морфиус не предложит нам красную и синюю таблетку!

От души шарахнув дверцей порше, я выхожу из машины.

Молча закуриваю.

Рэм встает рядом и, засунув руки в карманы, смотрит бесцельно на горизонт. Молчит.

– Ты не знаешь, о чем говоришь… Кроме того, что она видела, как я драл какую-то шмару, хотя я уже этого и не помню…

– Вы тогда расстались, – пытается найти моему скотству оправдание Рэм.

– Блядь, я облажался. Как не назови. Я облажался в ту ночь, когда поехал к ней. Я не знаю, как отмыться, – я пялюсь на тлеющую сигарету и вижу, что руки дрожат. – Но главное, я поверил не ей.

– Я…

– Не надо ничего говорить. Этому нет оправдания. Поехали, – я выбрасываю едва прикуренную сигарету и плетусь на пассажирское. – Она меня казнит, я заслужил. Но перед этим ответят все.

И сейчас, когда я сижу один в пустом доме, глотая горечь во рту, как мазохист раз за разом прокручивая ту ночь, все, что я могу, это сделать шаг на тропу мести.

Месть – какое пафосное слово. Назовем это раздачей по-гореловски.

Достаю мобильник и набираю номер.

Добро пожаловать в мой ад.

Глава 37

Инга

Сегодня второй день как я обживаюсь на новом месте.

Квартира внучки Тамары Львовны довольно уютная, обжитая, но мне все равно не по себе. Я чувствую себя временным гостем, как в гостинице.

Вчера я просто слонялась по квартире, раскладывая вещи и бесцельно разглядывая вид из окна. Глупость, конечно, но мне не хватает постера на стене, занавески в цветочек в ванной и скрипящей дверцы шкафа.

Почему-то ощущение, что и замиокулькасу тоже сиротливо. И я поставила горшок с ним на тумбочку у постели. Как будто мы друг друга поддерживаем.

Засыпая, я разглядывала его мясистые листья и извинялась за вынужденный переезд.

По утру с непривычки собрала все косяки в квартире, понаставив себе синяков.

Там, где я жила, не было такой шикарной мебели, но там я чувствовала себя дома.

Ничего.

Осталось недолго.

Скоро получу диплом и уеду.

Я ведь могу поехать, куда угодно, правда?

Несколько раз звонила Жанка, и я даже нашла в себе силы ей ответить, что пока занята, и как только смогу, обязательно выйду на связь.

А еще звонил Виктор.

Мы обменялись телефонами на всякий случай.

Он уточнял у меня все ли в порядке, все ли работает, не нужна ли какая-то помощь.

Виктор очень деликатен и ничего такого не говорит и не делает, но я по-женски чувствую его интерес. Должно быть Тамара Львовна предупредила внука, что на меня сейчас не стоит давить…