Стилист - Геннадий Борисович Марченко

— Хм, интересный оборот, надо запомнить.

— В общем, не могли бы вы мне помочь перебраться в индустрию красоты? Вы уже имеете серьёзный вес в этой сфере, ваше слово и мнение ценят.

— Спасибо, конечно, за комплимент… А что у вас с образованием?

— Ничего. В трудовой у меня единственная запись: подсобный рабочий на кондитерской фабрике. Но по ощущениям — что — то такое было в прошлом, либо я просто талантливый самоучка.

— К нам в ОДМО без образования и опыта работы не попадёшь, — задумчиво пробормотал Слава. — Нет, точно не возьмут, я нашего директора знаю, тем более штат вроде бы укомплектован… А я вот что сделаю: завтра утром… Да что завтра — сегодня же вечером наберу руководителя парикмахерской «Чародейка» на Калининском проспекте, она моя хорошая знакомая. Может быть, поспособствует. А завтра позвоните мне часиков в 10 утра. Есть у вас на работе телефон?

— Найду.

— Вот и отлично, держите.

Он протянул мне не что иное, как самую настоящую визитную карточку, правда, буквы были отпечатаны на матовой фотобумаге. Похоже, в типографии сейчас просто так визитку не закажешь, а вот в фотоателье или самому, имея воображение, фотокамеру и аксессуары, почему бы и не сделать? М — да, оригинально народ выходит из положения.

«Волга» притормозила у самых дверей общежития, Зайцев пожал мне руку, и я выбрался наружу.

— Кстати, — опустив стекло, перегнулся Слава в мою сторону, — независимо от исхода переговоров приглашаю вас завтра после 5 вечера к себе. Исходя из вашей ситуации, на приличный костюм вы себе ещё нескоро накопите, что — нибудь подберём вам из моей прошлогодней мужской коллекции.

Согласен, стиль должен начинаться с себя, поэтому предложение молодого кутюрье было воспринято мною с энтузиазмом.

Поднимаясь на крыльцо, заметил любопытные физиономии в нескольких окнах.

Зайцев высадил меня у самых дверей общежития, на прощание пожал руку, а я тут же заметил любопытные физиономии в нескольких окнах. Ну теперь разнесут сплетни по всей общаге, что грузчика из 3—го цеха возят на чёрной «Волге». Вряд ли хоть кто — то узнал в водителе уже известного и за пределами страны кутюрье, но меня в данный момент это грело. Кто знает, возможно, со временем и других будет греть знакомство со мной.

[1] Видимо, портрет изображал светило отечественной психиатрии Владимира Михайловича Бехтерева.

Глава 5

Открывшаяся едва ли не вчера, но уже успевшая стать знаменитой парикмахерская представляла собой стилобат, объединяющий дома — книжки на Калининском проспекте. Над входом надпись «Модные прически», еще выше — «Чародейка». На первом этаже разместилось кафе, где, несмотря на утренние часы, уже сидели молодые люди, подозреваю, прогульщики из находившейся неподалёку «Щуки».

Директор заведения Антонина Васильевна Вязовская встретила меня без особого энтузиазма.

— Если бы не звонок Вячеслава, я бы не стала с вами даже разговаривать, — заявила она, глядя на меня поверх очков в толстой оправе. — Он расписал вас как неплохого мастера, я так поняла, женских стрижек. Между прочим, очередь из желающих у нас работать могла бы выстроиться до Красной площади. В «Чародейке» трудятся лучшие мастера Москвы а, возможно, и Советского Союза, инструменты и материалы предоставлены нашим партнёром, западногерманской фирмой «Wella». Мы очень дорожим уровнем нашего сервиса. У вас же за спиной даже нет профессионального образования, во всяком случае, официального подтверждения, за вас лишь рассказ Славы.

Я сидел перед ней на краешке стула и краснел, словно провинившийся школьник. Это ещё хорошо, что на мне был очень даже приличный по нынешним временам костюм, подаренный Зайцевым на следующий день после того, как он подвёз меня к двери общежития. Тот норовил одеть меня в нечто, очень напоминающее двубортный китель с коротким воротником типа того, что носил в моём будущем один известный телеведущий ночных ток — шоу. Ну тот самый, что с пеной у рта доказывал, какой он отъявленный патриот, а отдыхал с семьёй в личном особняке на озере Комо. У меня даже закралось подозрение, не Зайцев ли его станет одевать годы спустя, хотя в своих интервью ведущий утверждал, что носит пиджаки заграничных брендов, таких как John Varvatos, Armani и Yohji Yamamoto. В общем, я настоял на более демократичном варианте, который, к счастью, отыскался не в прошлогодней, а в позапрошлогодней коллекции pret — a — portrer. Вельветовый пиджак, который можно было носить с подаренной тут же водолазкой, выгодно подчёркивал мою стройную фигуру, а слегка расклешённые ниже колен брюки дополняли ансамбль. Я бы лучше выбрал обычные джинсы. Но Слава до джинсовой коллекции ещё не дорос. Жаль только, что пока приходилось носить прежние ботинки, которые я подкрашивал заимствованным у запасливого соседа по общежитию гуталином.

И вот теперь в этом костюме ручной работы я сидел перед директором парикмахерской «Чародейка» и выслушивал нотации, разглядывая лежавший на её столе под стеклом листок с тарифами. Из тарификационной сетки выходило, что в мужском зале стрижка усов в среднем обходилась в 40 копеек, а бороды — в 55. «Модельная» стрижка стоила 1 руб. 90 коп., простая стрижка — 40 коп. Цена на освежение лица одеколоном колебалась от 5 до 20 копеек.

В женском зале стрижка по новомодному методу «Сэссон» в среднем стоила 1 рубль 60 копеек, завивка волос на бигуди — 80 копеек, химическая завивка — 4 руб. 60 коп. Часть листка загораживала пачка «Гвардейских», откуда директриса выудила сигарету и, чиркнув спичкой, закурила.

— И куда только катится мир, — директриса, не сводя с меня взгляда, выпустила в сторону струйку дыма. — Я в 15 лет окопы рыла под Москвой, а сейчас мужчины идут в женские мастера. Да, мужчины уже не те, пропал куда — то тот стержень…

Когда я уже начинал понемногу закипать и готовился ответить ей в духе «может, вам показать мой стержень?», она неожиданно легко сменила гнев на милость.

— А ведь вполне может быть, вы и впрямь раньше были неплохим мастером, но из — за своей, скажем так, контузии, этого не помните. Так или иначе, хотелось бы лично убедиться, что вы действительно так талантливы, как живописал Вячеслав. Готовы продемонстрировать свои навыки?

— Хоть сейчас!

— Отлично! Идёмте за мной, — сказала она, раздавив в пепельнице окурок.

Женский зал представлял собой отдельное помещение и был огромен даже по меркам салонов красоты XXI века. Вдоль увешанной чёрно — белыми портретами красавиц стены располагался с десяток сушуаров, некоторые гудели, высушивая волосы расположившихся под ними дамам. Те занимали время листанием потрёпанных журналов с красочными картинками. Позже я выяснил, что