Таможня дает добро - Андрей Воронин

— Не положено, — втолковывал милиционер.

— Не будь сволочью, сержант! — мужчина говорил с легким акцентом, не то белорусским, не то украинским, твердо выговаривая «р» и «ч» — Ты объясни мне, сержант, как туда попасть?

— Если каждого пускать, кто туда просится, новости выходить перестанут! Я затем и поставлен, чтобы посетителей фильтровать.

- Но ты можешь мне хотя бы объяснить, как туда прорваться?

— Если мне позвонят сверху, из отдела выпуска новостей, и скажут, такого‑то пропустить, а потом еще и пропуск принесут, я тебя пропущу. Мне все равно, кто туда идет, лишь бы документы оформлены были.

— Но я же там никого не знаю!

— Твои проблемы, мужик.

— Тебя что, чужая беда не трогает?

— Я не могу на чужие беды реагировать, потому как на мне форма, — резонно заметил сержант и устало прикрыл глаза.

Ему уже надоело уговаривать мужика, который явно плохо ориентировался в московских реалиях и вот уже четверть часа безуспешно пытался прорваться в студию.

— На стенке список телефонных номеров висит, пойди позвони, вдруг кто тебя поймет.

— Я уже звонил, ни один телефон не отвечает.

— Время позднее, вечер. Завтра приходи.

— Завтра у меня времени нет, уезжаю, да и тебя, сержант, завтра здесь не будет. А другому… — мужчина сглотнул слюну, ему явно хотелось сказать «менту», —…объяснять у меня уже сил не осталось.

— Знаешь, сколько здесь таких, как ты, за день проворачивается? — миролюбиво сказал сержант, поглядывая на часы, до конца его дежурства оставался целый час. — Сегодня одна пришла, девочку привела. Она тоже хотела, чтобы ее в выпуск новостей пустили, а когда поняла, что ничего не обломится, бросила ребенка тут двухлетнего и убежала, мол, ей дочку кормить нечем. А я что с этим ребенком делать буду?

— Я же тебя по–человечески прошу, я же внучку с собой не привел!

— Сергей, пошли, — Тамара потянула Дорогина за рукав. — Я, конечно, понимаю, у него важное дело но ты ему ничем не поможешь.

— Тамара, ты видишь, у человека, наверное, последняя надежда осталась на то, чтобы его беду по телевизору показали.

— Да, я понимаю, но ты‑то здесь при чем?

— Мы можем вернуться, отыскать в баре Белкину и свести их вместе.

— Сергей, не лезь не в свое дело. Белкиной и без этого проблем хватает.

— Мне кажется, я его знаю.

Тамара тяжело вздохнула, понимая, что Дорогина не, переделаешь. Если он мог чем‑то помочь, то помогал обязательно, а уж если человек оказывался его знакомым, он готов был в лепешку расшибиться.

— Я уеду без тебя.

— Я его знаю, — повторил Сергей.

— Из этого ровным счетом ничего не следует.

— Подожди меня, — Дорогин подвел Тамару к свободному креслу у стеклянной стены, чуть ли не силой усадил женщину и двинулся вверх по лестнице.

— Мужик, если ты сейчас отсюда не уберешься, я наряд вызову, и завезут тебя в отделение.

Дорогин положил мужчине руку на плечо и несильно сжал пальцы. Тот обернулся и всмотрелся в лицо Сергея. Он был настроен агрессивно, готов был дать отпор любому, кто попытается преградить ему путь на студию. Раскрасневшееся от спора лицо, короткие седые усы, небольшие, глубоко посаженные светло–серые глаза, рубашка, галстук, клетчатый пиджак и темные брюки. Все старое, но почти не ношенное, наверняка висевшее в шкафу не один год. Сразу чувствовалось, что мужчина не привык носить пиджак, а тем более галстук.

Дорогин улыбнулся, поняв, что не ошибся: мужчину этого он знал, тот и не сильно постарел за последние годы.

— Григорий? — с легким сомнением в голосе спросил Дорогин. — Вы… Скляров? — наконец‑то всплыла в памяти фамилия.

— Да, — растерялся мужчина, — Григорий Скляров. — А вы откуда меня знаете?

— Раньше мы были на «ты», —Дорогин улыбнулся еще шире, и именно по этой улыбке, открытой, добродушной, абсолютно искренней, Скляров узнал Сергея.

— Да ты что, Дорогин?! Не может быть!

— Почему это не может? Я тут вполне мог оказаться, а ты должен в лесу с ружьем ходить, как и раньше.

На время мужчина забыл о своих заботах, встреча с Дорогиным заставила и его улыбнуться.

— Сергей, ты тут работаешь?

— Не совсем, но что‑то в этом роде, — замялся Дорогин, понимая, что так, с ходу объяснить, что с ним произошло за последние семь лет, невозможно. Если и объяснишь, то вряд ли Скляров этому поверит.

Сержант покосился на Дорогина и понял, что сейчас самое время перейти на другую сторону барьера — туда, где навязчивый посетитель его уже не достанет. Дорогин кивнул милиционеру, мол, давай проваливай, а то он сейчас опомнится и вновь тебя доставать станет.

— Ты оттуда или туда? — Григорий Скляров махнул рукой.

— Я тебя увидел, думаю, ты или не ты? Даже фамилию не сразу вспомнил, хотя она у тебя, Григорий, звучная, гордая.

— Мне к ведущим новостей надо, — убежденно произнес Григорий.

— Тебя туда не пустят, — мягко попытался остановить его Дорогин.

— Нет, — Скляров огляделся и заметил пропажу тщедушного милиционера. — Где сержант?

Милиционер с автоматом, высунувший было нос из‑за стойки с датчиками сигнализации, тут же ретировался, лишь ствол автомата торчал наружу.

— Достал ты его, Григорий, вот и убежал человек. Лучше пошли отсюда. Поедем ко мне, поговорим.

- У меня времени мало. Я обязательно должен в «Новости» попасть.

Дорогину хотелось сказать что‑нибудь колкое, издевательское, но он почувствовал: у Склярова большие неприятности, и именно они заставили его искать правду на телевидении. А поскольку Сергей знал, его бывший знакомый — человек не склочный, то подумал, что лучше попытаться увести его отсюда по–хорошему.

— Не пустят они тебя.

— Почему?

— У них таких, как ты, десятки за день проворачиваются, они отшивать посетителей ловко научились.

— Ты же тут работаешь, проведи, — оживился Григорий Скляров.

— Меня знакомая пригласила, я сам тут впервые за шесть лет, такой же чужой человек, как и ты.

— Но свою знакомую найти сможешь?

— Пошли, Григорий, я не один, — Дорогин взглядом указал на сидевшую у стекла Тамару Соло дкину.

— Красивая. Я помню, как ты мне про свою жену рассказывал, но она мне другой представлялась.

Сергей прикусил губу и подумал: «Многое нас разделило, ой многое! И боюсь, вряд ли мы сумеем понять друг друга.»

— Пошли, женщина ждет, неудобно. По дороге мне все расскажешь. Тамара, — представил Сергей, — а это Григорий Скляров. Я тебе о нем никогда не рассказывал, лесником на границе Беларуси с Латвией работает.

— Я уже не лесник, я егерь, — с гордостью сказал Скляров.

— Мы фильм снимали про войну, так Григорий нам сильно помог. Такие места нашел, такие болота, вековой лес, озера, речки. Я диву давался, думал, таких мест на земле уже и не осталось.

— У вас, по–моему, проблемы? — Тамара почувствовала не то чтобы неприязнь, но какую‑то легкую враждебность по отношению к Склярову. Ее неприятно поразило то, как Дорогин с готовностью бросился к нему.

«Знал‑то он его, наверное, немного, от силы месяц, полтора. Они на границе с Латвией фильм снимали… А рассыпается перед ним, словно лучший друг. Я‑то понимаю, чего это Скляров за него уцепился, дело у него какое‑то есть, он и черта готов за хвост ухватить, лишь бы помог. Сергей слишком добрый, каждому готов пособить.»

— Я тебя с трудом узнал, — признался Дорогин. — Раньше ты вроде брюнетом был?

— И теперь меня блондином с трудом назвать можно, — рассмеялся Скляров, — так, перья какие‑то, а не волосы остались. Иногда боюсь после бани полотенцем голову вытирать, думаю, раз — и весь этот пух сотрется.

— Но мужик ты по–прежнему крепкий.

И тут Григорий Скляров заметно помрачнел.

— Беда у меня, Сергей.

— Что такое?

— Нет, не надо тебе знать. Зачем? Каждый должен свою беду сам осилить.

— Я слышал, ты сержанту милиции рассказывал…

Скляров немного зло посмотрел на Дорогина, пытаясь прикинуть, что именно тот мог услышать.

— Не надо, Дорогин, тебе этим голову забивать, зря я тебя, наверное, встретил.

И тут отношение Тамары Солодкиной к Склярову изменилось. Она почувствовала, насколько искренне тот не хочет загружать Дорогина и ее своими проблемами, именно поэтому и захотелось помочь ему.

— Погодите, Григорий, — она даже положила ладонь ему на руку и почувствовала, насколько загрубевшая у Склярова кожа, — не торопитесь, может, мы сможем чем‑нибудь помочь.

— Нет, — мотнул головой Григорий, — я лучше времени терять не стану. Мне бы только на ту сторону пробраться, — он с тоской в глазах смотрел на арку металлоискателя, — а там я уж сумею уговорить.

— Ничего не получится, тебя туда не пустят.

— Почему?

— Они сумасшедших не пускают, а ты выглядишь как сумасшедший.

— Что у вас случилось?

Григорий упрямо молчал, понурив голову, а затем отчаянно махнул рукой и, избегая глядеть Тамаре и Сергею в глаза, заговорил: