Драгун, на Кавказ! - Андрей Владимирович Булычев

На удивление все очень быстро втянулись в повседневную рекрутскую службу. Требования тут были примерно такие же, как и в уфимском депо и, пожалуй, даже чуть мягче. Унтера без дела особо не задирали, палками лишнего не размахивали, чувствовалось, что начальство в быт и подготовку новобранцев вникает. Кормёжка здесь была гораздо лучше, а в качестве приварка каждому доставалось и мясное, и рыбное.

– Из степей калмыки много скотины пригоняют, – рассказывали новоприбывшим те рекруты, что были здесь уже более полгода, – а рыбы сколько! Тут на крючок плюнь и в воду его потом закинь, так на него или вобла или густера сразу сядут. Бают, что в некоторых рыбацких деревнях до сих пор сушёными щуками печи топят. А чего вы глаза такими круглыми делаете, здесь щуки, словно брёвна, у камыша стоят. Их и за рыбу местные не считают, только лишь одну икру берут. Это же вам не царская рыбица, как вон осётр или севрюга.

После месяца строевой муштры всем выдали суконные, из такой же материи, что и мундиры, ранцы. В них разрешили складывать первое солдатское имущество: щётку платяную и сапожную, шерстяные носки и рукавицы, игольник, нитки, напёрсток, шило и дратву. Туда же можно было убирать и второе нательное бельё, рубаху и портянки. После Рождественских праздников на построении каждому отделению вручили по пять стареньких списанных фузей.

– Петровские, – погладил побитый приклад ружья ефрейтор, – ещё с того, с давнего похода на Дербент и Баку остались. Стрелять ими, конечно, никак уже не можно, но вот для штыкового боя они вполне себе даже пригодны. Да и вы уже прямо здесь, у нас в депо, нужную привычку к ношению пехотного оружия получите. Всё-таки более десяти фунтов весу в кажной фузее имеется. Поймёте теперяча сами, как вот это, при оружии-то всегда быть.

К отправке в дальнюю дорогу готовили пять сотен рекрутов из тех новобранцев, кто уже закончил девятимесячное обучение. Каждому из них дали сделать по два выстрела из боевых фузей по ближним мишеням, и теперь они считали себя уже бывалыми, настоящими солдатами.

– Эх и всыплем горцам горячих, только бы ружжо кажному быстрей дали! – донеслось из стоящей перед воротами длинной колонны.

– На Моздокскую линию все пойдут, – кивнул в их сторону ефрейтор, – там сейчас в полках большая нехватка людей. Кто проворнее и помельче – тех в егеря определят, здоровяков, как вон Дрёмов Игнат, в гренадёры заберут, кого-то, может, и в драгуны или артиллерию запишут, ну а всех остальных в мушкетёрские роты.

– Одиноков, Одиноков, он это, точно он, глядите, братцы! – пронёсся ропот по строю. Из здания управы вышел в окружении нескольких офицеров знакомый уже многим здесь стоящим капитан. – А чего же он тут делал? Его солдаты ведь в кремле, в полковы́х казармах живут.

– Да кто же это рекрутов и одних в дальнюю-то дорогу отправит? – иронично улыбаясь, произнёс ефрейтор. – Как-никак, а ведь более трёх сотен вёрст по калмыцким степям им до Кизляра идти, потом ещё и вдоль Кавказской линии к Моздокской крепости топать. При таком марше завсегда хорошее охранение надобно. Почитай, кажный месяц чего-нибудь эдакое да случается возле Кавказа. Вот потому-то и собирали здесь все войска воедино. Три месяца никакой сурьёзной отправки от нас к горам не было, все казармы в городе давно уже переполнены. Зато сейчас одним разом тысячи полторы солдат уйдут, и к ним же наше пополнение притулится. Так что можно теперь за них не опасаться, уж на полторы тысячи штыков дураков точно не найдётся кидаться.

Заскрипели, распахиваясь, ворота, и колонна людей, одетых в овчинные полушубки, с серыми суконными ранцами за спинами вышла из депо на улицу.

– Ну вот, теперяча вы тут самые старшие из всех рекрутов у нас, – оглядев ротный строй, проговорил фельдфебель. – Полгода службы уже за спиной, и с завтрашнего дня помимо строевых экзерциций начнёте постигать и прочую воинскую науку.

– Помните, штык для солдата есть самое главное оружие на поле боя! – стоя перед строем, громко поучал учебную роту господин штабс-капитан. – Ружья бьют своей пулей на сто пятьдесят шагов, и пока атакующий пробежит их, обороняющийся успеет сделать лишь один залп, очень редко когда два. И всё в итоге будет решать опять же тот самый, надёжный, остро наточенный штык. Да и вообще, стрельба хороша, когда ты защищаешь свою укреплённую позицию. В атаке же она только лишь сбивает сам темп натиска. Не зря ведь генералиссимус Суворов совсем ещё недавно поучал солдат: «Стреляй редко, да метко; штыком коли крепко. Пуля обмишулится, штык не обмишулится: пуля – дура, штык – молодец!» Всё правильно, ибо со штыком да при хорошем навыке ближнего боя ты любому врагу страшен, хоть пешему, а хоть бы даже и конному. Был бы духом силён и при храбрых, опытных командирах. Так что вот этот самый штыковой навык ближнего боя мы теперь и будем с вами нарабатывать.

– Фельдфебель, – обратился он к старшему ротному унтеру, – проследите, чтобы каждый рекрут сегодня же получил для себя учебное ружьё, и научите всех вести за ним надлежащий уход.

– Ружжо одно, без ремня, учебное, с прикладом и шомполом. Штык один, без чехла, – каптенармус подал обшарпанную, битую фузею рекруту и склонился над столиком. – Гончаров, говоришь? Так, Баловнев, Блинов, Гашников, – бормотал он, ведя пальцем по серому бумажному листу, – Глебов, Гончаров, ага, вот ты где у нас. Здесь свой крестик рисуй, – протянул он обмакнутое в чернила гусиное перо. – Да аккуратно только, где я точку наметил, там и ты его ставь.

Тимофей примерился и вывел короткую подпись с завитком на конце.

– Ого, однако! – тыловой унтер с удивлением покачал головой. – Даже и у меня будет проще. Гляди-ка, письму обучен?

– Да я так, совсем немножко, – ответил с улыбкой рекрут и провёл пальцем по многочисленным зазубринам на гранях штыка. – А ремня для фузеи у вас не будет?

– Не положено! – нахмурившись, ответил каптенармус. – Учебное ружжо без оного идёт. Ремень есть казённое имущество, его на восемь лет полагается при исправной фузее выдавать. А энтой дурынде знаешь уже сколько?

– Неа, – помотал головой Тимофей, – но по виду уж точно не восемь.

– Вона, на казённике, возле замка, вернее того места, где он раньше был, погляди, – кивнул каптенармус.

Гончаров перехватил поудобнее ружьё и чуть выше развороченного механизма от ударного замка нашёл полустёртый оттиск – «Тула 1711».

– Ого, почти что сотня лет этой фузее, – протянул он уважительно, – и ведь до сих пор она служит.

– А чего