На границе тучи ходят хмуро... - Алексей Кулаков

Похорошевшая за прошедшее время вдовушка идею маскбалахона поняла и приняла моментально, клятвенно пообещав не спать и не есть, а пошить такой благодетелю за три дня. Заказав сразу два (в расчете и на Григория), он попросил сохранить изготовление очередной своей придумки в страшной секретности, потому как это есть самоновейшая военная тайна. Уже на улице он пояснил денщику настоящую (вернее, одну из многих) причину.

– Это я для охоты на несунов форму специальную придумал, чтобы поближе к ним подобраться можно было. Узнают раньше времени – опасаться начнут, стеречься.

– Ух, Александр Яковлевич! Ну и голова у вас! Сколько живу на свете, а ни разу о таком и не задумался! В службе-то оно куда как сподручнее было бы.

То же самое повторил и Григорию. Тот последнее время заметно переживал, что командир его подзабыл, да и вообще засад не устраивает, хутора больше не потрошит, а премии-то того – заканчиваются.

– Тебя опосля ранения прямо как подменили, командир!

– Бурчишь, как дед старый. Готовься давай: как время свободное появится, начнем на несунов охотиться по-новому.

– И как энто, по-новому?

– Даром, что ли, винтовки пристреливали да на полигоне бегали? Будем нарушителей не у секретов дожидаться, а к соседям поближе. И пусть попробуют мимо пройти…

Господин Лунев оказался на диво прагматичным человеком, он с ходу застолбил именно за собой право окучивать всех заинтересованных в лицензиях лиц, а взамен пообещал подключить к проталкиванию на рынок нового продукта всех своих родственников и знакомых. Получив небрежное согласие, жестом фокусника представил на подпись уже готовый договор и акт приема-передачи заявок и в тот же день отбыл в столицу – весь в мечтах о грядущем денежном изобилии. А Греве… Поначалу было обиделся, что такой лакомый кусок пронесли мимо его рта, но вскоре и думать об этом забыл, жадно слушая князя: перспективы тот рисовал – закачаешься! Действительно, тут не до каких-то там патентов, тут дела посерьезнее будут.

– Александр Яковлевич, но ведь это не заводик получается, а фабрика натуральная! Пять цехов, десять прессов, куча другого недешевого оборудования – и это я еще не рассчитывал собственно оружейное производство! Вы так уверены в доходности ваших патентов и привилеях?

– Вы сомневаетесь в моем слове?

Александр притомился спорить с оружейником и невольно соскользнул в транс.

– Я… нет, ваше сиятельство, никоим образом! Просто хочу устроить все самым наилучшим образом, а тут такой размах. Потребуются очень большие вложения, и мой долг предупредить вас об этом.

– Валентин Иванович! Надо так надо. Рассчитывайте пока смету расходов с небольшим запасом, и подробнее, пожалуйста. Вы уже определились, где будем размещать производство?

– Есть подходящее место рядом с Сестрорецким казенным заводом, но больно уж цену ломят, говорят, курорт недалеко. Рядом с Тулой свободных земель почти нет – разумеется, из тех, что пригодны для наших нужд. Если только приобрести несколько мелких участков и объединить их? В другие места я попросту не успел – торопился выполнить порученное вами дело.

Выпроводив наконец чересчур перевозбужденного Греве, корнет принялся разбираться в прихваченной рукописи. Знакомство с автобиографией семейства Ягоцких так захватило Александра, что он засиделся до полуночи, по нескольку раз перечитывая избранные места и делая выписки на память – поистине убойное чтиво. Взятки, уход от налогов и подлоги, мошенничество с векселями, тесная дружба с контрабандистами по обе стороны границы, описание общих гешефтов с коллегами по ремеслу, мелкий шантаж, полторы дюжины приневоленных к постели девиц, пара-тройка изнасилованных, забитый до смерти должник. Настоящие многостаночники, одним словом. С некоторой даже обидой обнаружилось полное отсутствие признаний по его случаю, а ведь в непричастность или незнание автора отчего-то не верилось.

«Вот ведь купеческий сын! Даже в такой ситуации что-то выгадывает. Может, стесняется до конца душу излить? Придется бедняжке помочь вспомнить действительно ВСЕ! Или уже хватит? Ну уж нет, каяться так каяться, не дело на полдороге все бросать».

– Никак у меня не выходит о выкупе договориться, Стефан.

Сильно похудевший и уже немного завшивевший узник завалился спиной вперед на кучку грязных тряпок, не в силах переварить такую новость. Открыв и закрыв несколько раз рот, как рыбина на крючке, он пришел наконец-то в чувство.

– Папенька отказывается платить?

– Нет. Наоборот, прямо жаждет.

– Тогда… тогда вы не хотите меня отпускать, да?

– Хочу. Очень!

– Вы запутали меня, я ничего не понимаю. В чем же препятствие?

– В тебе, Стефан. Я же сразу сказал, что переговоры о выкупе буду вести ПОСЛЕ того, как получу твои признания.

– Я все! Поверьте мне, умоляю.

– Что-то пока не получается. Ты что, надеялся, что я не знаю про все твои грешки? Так что твоя свобода в твоих же руках! А то ведь уже сегодня вечером мог бы быть дома.

Уже на следующий день, точнее, вечер, довольный корнет добавил к получившемуся бестселлеру последнюю дюжину страниц. Пускай их было мало, зато весили они, как весь остальной текст, – пять убийств, не считая «заказа» на него самого, имена пары проворовавшихся чиновников, кое-какие грешки городского полицмейстера, данные на всех значимых посредников-контрабандистов в их уезде. Самым же интересным было всего одно коротенькое предложение. Имя и адрес человека, который подрядился его убить.

– Эй, парень!

В этот раз Александр выбрал на роль курьера подростка лет тринадцати, застенчиво поглядывавшего на стайку смеющихся девчонок впереди, а сам изображал пьяненького приказчика.

– Рубель заработать хошь?

Девчонки моментально были позабыты, а в глазах загорелся неподдельный интерес пополам с опаской – вдруг чего непотребное надобно?

– Ну хочу.

– Тогда вот тебе записка, вот тебе рупь. Отнесешь в дом Ягоцких. Знашь хоть, где энто?

– Да хто ж их не знает, дяденька.

– Доставишь в аккурат к восьми пополудни. Я вишь приболел чуток, нельзя мне щас на глаза к хозяину. Весточка хорошая, так ты под это дело ишшо себе денежку попроси. Только того, не подведи – ровнехонько в восемь, понял?

– Благодарствую, дяденька, будьте здоровы…

Последние слова паренек произнес особенно почтительно, довольно улыбаясь вслед уходящему в строну ближайшего кабака мужичку с замашками барина. За пустячную работу целковый отвалить, вот дурень-то.

Полученное главой семейства послание было очень лаконичным:

«С получением сего немедленно выехать на дорогу к поселку Виргень. Под красной тряпкой будут дальнейшие инструкции».

Как хочешь, так и понимай.

Место Александр подобрал идеальное, по крайней мере, он сильно на это надеялся. С одной стороны пыльной грунтовой дороги тянулись свежескошенные поля с редкими стогами сена, с другой – чахлые рощицы, просматриваемые насквозь из любого места, и дремучие заросли колючего (шипы были просто на загляденье) кустарника, гарантирующие сверхнадежный тыл. Когда корнет прорубал короткий путь отхода через это зеленое царство, то до крови рассадил себе руку подвернувшимся не вовремя сучком и едва не стал похож на Кутузова – благодаря чересчур упругой и упрямой ветке. Тогда, успокаиваясь, пришлось использовать без остатка все немаленькие возможности русского командного. Сразу за кустарником начинался глубокий и широкий овраг, через который корнет не поленился протянуть «тарзанку», после чего наконец-то и успокоился: по всем прикидкам его не то что поймать – догнать не получится. Единственный выявленный минус после недолгих раздумий обратился в плюс. Дело в том, что самая удобная точка для наблюдения уже была занята почти полутораметровым в высоту муравейником, и его обитатели поначалу как-то плохо приняли нежданного гостя, зато потом… Кусочек мяса, плошка с медом и пара разбитых яиц заняли мурашей как минимум до начала ночи, не позволяя отвлекаться на всякие мелочи вроде большой кучи веток и листьев рядом со своим домом.

Не успел засадник заскучать, как вдали запылил одинокий фаэтон с двумя фигурками людей в нем. Чем ближе он подъезжал, тем отчетливее можно было разглядеть пузатый саквояж (скорее, баул) на коленях пассажира и напряжение на морде амбала, сидевшего на облучке. Поравнявшись с невзрачным колышком на обочине, вокруг которого на манер пионерского галстука и был обвязан лоскуток ткани, кучер тяжеловесно спрыгнул и принялся бродить в поисках дальнейших указаний.

– Ну, чего там копаешься?

– Да ышшу я, ышшу…

Всласть размяв ноги и всего за две минуты отыскав-таки засунутую под ткань немаленькую записку, с довольной (и слегка ехидной) улыбкой кучер передал ее хозяину. Хозяин прочитал, заозирался вокруг и с большой неохотой спустился наземь. Походил немного вокруг столбика, досадливо пнул его, выругался от боли в ушибленной ноге и едва ли не со слезами расстался с деньгами.