Красная Шапочка. История одного расследования - Дмитрий Хоменко

После этого события жизнь двух харизматов наполнилась новыми красками и поклонниками. Алиса смогла осуществить свою розовую мечту, купив на подставное лицо маленькую виллу на берегу озера, а Базилио получил возможность упиваться валерьянкой до поросячьего визга, ускользая, таким образом, от гнусных ночных приставаний своей сожительницы. И только когда Алиса отправлялась на релаксацию, Базилио не брал в рот ни единой капли. Вместо этого он с нетерпением целый день поглядывал на солнце, с дрожью предвкушая наступление темноты.

Как только на лес опускалась ночь, кот бесшумно покидал свое бунгало и осторожно пробирался к лесной опушке, то и дело останавливаясь и прислушиваясь к ночным звукам. Выбравшись на окраину леса, он переводил дух и двигался дальше, к расположенным неподалеку от первых деревьев холмам. Потом кот, тяжело и с наслаждением дыша, преодолевал один холм за другим, пока не оказывался на вершине нужного, где его уже поджидало маленькое существо с огромными ушами. Это был его единственный друг, которого он тщательно скрывал от окружающих, точно так же как и самые дорогие для него вещи, напоминавшие Базилио о том, кем он когда–то был. Друг протягивал ему бережно хранимый сверток, и кот доставал из него красные сапоги, плеер, несколько дисков и небольшую тетрадь. Потом он обувался, надевал наушники, ставил первый попавшийся диск и, в который уже раз, перечитывал записи в тетради, периодически отрываясь от своего занятия, чтобы насладиться какой–то песней или задумчиво уставиться куда–то вдаль, но всегда в сторону, противоположную лесу. Ушастое существо тем временем доставало шахматную доску и, не спеша, расставляло на ней фигуры, замысловато переливающиеся в лунном свете, так, что почти невозможно было различить их цвет. Их партии обычно заканчивались лишь под самое утро, когда приходило время расставаться до следующей встречи. Игра приносила коту ни с чем не сравнимое удовольствие, даже не столько сама игра, сколько время, проведенное за шахматной доской. При этом Базилио не спешил делать очередной ход, пытаясь найти самое изящное и неожиданное для соперника решение, не задумываясь особо над эффективностью своих действий. Когда ему все же удавалось совместить приятное с полезным, кот обычно произносил одну и ту же фразу. «Как я люблю эту игру. В ней все как в настоящей жизни, — даже если ты проиграл, можно заново расставить фигуры и взять реванш», — говорил Базилио и весь светился от счастья, на зависть самой луне. В такие мгновения он абсолютно не помнил о том, что еще не выиграл ни одной партии. Его партнер по игре, даже если бы умел говорить, все равно не напомнил бы ему об этом, так как, казалось, даже не слышит своего друга, полностью сосредоточившись на поисках ответного хода.

Иногда же Базилио проигрывал партию очень быстро и молча возвращался к предыдущему занятию: надевал наушники и открывал тетрадь. Только слушал он в такие моменты всегда одну и ту же песню и не читал, а тупо упирался взглядом в пустую страницу сразу за последней записью. И каждый раз, когда случалось подобное, ушастое существо, будто предугадывая мысли своего друга, протягивало ему остро заточенный карандаш, от которого тот всякий раз отказывался. «Боюсь, что в тетради не хватит места. Слишком много всего в голове», — говорил кот с какой–то воющей грустью в голосе.

Но однажды он все–таки взял протянутый ему карандаш и неуверенной рукой вывел заглавное слово…

ВИННИ. ВМЕСТО ЭПИЛОГА

Винни проснулся от нестерпимой головной боли и уставился в земляной потолок. Жить не хотелось, — хотелось только пить и отлить. Но для этого нужно встать, а вставать тоже не хотелось. Откуда–то снизу раздавался омерзительный храп. Винни с трудом перевернулся на бок и посмотрел вниз. «Опять эта свинья нажралась и не доползла до дома», — привычно подумал Винни, наконец–то подымаясь с лежанки. Он отпихнул храпящее тело и смог поставить ноги на пол. Осталось только решить, чего он хочет больше. Через пять минут Винни поднялся и вышел из берлоги. Вскоре в одном месте полегчало, а через несколько минут полегчало и в другом.

Винни сидел за столом, заваленным пустыми и полными бутылками, дохлыми насекомыми и огрызками чего–то съедобного. Потягивая прокисшее пиво, он наблюдал за Пятачком. Похоже, эта тварь и не думала просыпаться, а Винни уже становилось скучно без компании. Пришлось будить.

Пили молча: Винни с отсутствующим видом, а Пятачок — преданно следя за каждым его движением и ожидая того самого момента, когда он станет нужен. Вообще–то он ненавидел Винни и презирал, но больше пойти ему было некуда, а выпить хотелось. Ему уже давно никто не давал в долг, и, вообще никто не давал. И если обходиться без секса Пятачок как–то привык, то обойтись без водки уже не мог. Вот и приходилось терпеть все эти унижения, хотя в какой–то степени они ему и нравились. Но еще больше ему нравилось наблюдать за тем, как на его глазах Винни превращался в такое же ничтожество, как и он сам.

Задумавшись, Пятачок не заметил, что ситуация изменилась. Неожиданно поймав на себе мутный взгляд друга, он вздрогнул. Пришла пора развлекать эту скотину.

— Винни, как ты думаешь, Чебурашка действительно существует? — начал он излюбленную тему медведя.

— Не знаю, — ответил Винни и вдруг быстрым движением руки выхватил из паховой шерсти насекомое, тут же привычно раздавив его, — вот Мальвина точно существует.

— И Шапокляк, — продолжил его мысль Пятачок. Он инстинктивно потянулся к мошонке, но вовремя спохватился.

Винни с нескрываемым любопытством посмотрел на собеседника: " неужели этот импотент умудрился еще на кого–то залезть?». Вслух он, правда, спросил о другом.

— А какая тебе разница, есть Чебурашка или нет? — и с издевкой добавил, — можно подумать, что если ты его встретишь, то он тебе нальет,

Пятачок всем своим видом демонстрировал возмущение.

— Не чебухульствуй, Винни, а то он тебя накажет. — Продолжил он уже спокойнее, — он всем наливает, он добрый. Если его о чем–то долго просишь, он всегда помогает. Ты помнишь Красную Шапочку? Когда ее мать вышла замуж за лесоруба, то выгнала дочь из дому. Тогда бедная девочка обратилась к Чебурашке, и он помог ей.

— Интересно, как? — недоверчиво спросил Винни.

— Умерла ее бабушка, и в наследство к Красной Шапочке перешел домик за лесом. Теперь она счастливо там живет и благодарит за все его.

— С кем живет, с волком?

— Нет, с лесорубом.

Винни как–то странно посмотрел на Пятачка.

— Пиво кончилось, — сказал он, заглянув в пустую бутылку.

— Я сбегаю, — тут же схватился Пятачок.

— Не надо, вместе сходим. Заодно проветримся. — Винни нашел свои шорты и достал из кармана кучу мятых купюр, оценил их на глаз и засунул обратно.

Пятачок в это время светился от счастья. Для него не было ничего лучше прогулки с Винни. В такие моменты можно было никого не бояться, — Винни не даст его в обиду.

— Я потом все уберу, — сказал он, вскочив со скамейки.

Два друга выбрались из норы, и Винни тут же смачно выругался: к ним приближался Буратино.

— Привет, алкаши, — поприветствовал он их, — куда направляетесь?

— На пиво, — гордо ответил Пятачок.

Буратино посмотрел на него с презрением и обратился уже к медведю.

— Поработать не хочешь? Туристы как раз нагрянули, — развлечься желают.

Работать Винни не хотелось, — деньги и так были. Но отказываться тоже не стоило, — можно будет расслабиться покруче обычного. Да и работа не такая уж тяжелая: всего то и надо, что полетать на воздушных шариках вокруг пчелиного гнезда. Туристы в это время вместе с Пятачком или сами пытались из ружей попасть в эти самые шарики, но наибольшее удовольствие получали тогда, когда попадали в медведя. Было, конечно, больно, но это неудобство оплачивалось отдельно и довольно неплохо. Винни согласился.

На этот раз аттракцион затянулся. Какой–то идиот с первого раза попал медведю в промежность, и теперь остальные безуспешно пытались повторить этот фокус. С одной стороны повторения не хотелось: больно, с другой- висеть на этих шарах тоже надоело.

Пятачок и Буратино с нескрываемым злорадством наблюдали за происходящим. Только причины злорадства были разными: Пятачку вообще нравилось смотреть, как кому–то делают больно, а Буратино, — когда делали больно именно медведю. Когда–то в молодости ему не раз доставалось от него из–за Мальвины. Когда Буратино разбогател, ему даже пришлось делать пластическую операцию. Мальвину он к тому времени уже забыл: его вполне устраивал Арлекино; но сломанный нос не простил. Как настоящий делец, он даже из мести сумел получить выгоду. Но сейчас что–то изменилось, — глядя на это спившееся ничтожество на шариках, Буратино уже не получал никакого морального удовлетворения. Соответственно появилось и желание несколько сократить расходы. Буратино посмотрел на увлекшегося зрелищем Пятачка.