Лучший телохранитель – ложь - Стив Мартини

Теперь можно было ясно почувствовать разницу между сентиментальным стариком, жизнь которого осталась в прошлом, рассказ которого усыпил Алима, и тем матерым волком, голос которого разбудил Афунди утром. Алим сразу же почувствовал это. Фидель рассказал ему о Никитине, о том, как они познакомились, о тех тайнах, что связывали обоих. Фидель считал, что это рука судьбы в критический момент привела к нему Алима и его друзей. Звезды сошлись так, что у него хватило сил донести послание из прошлого, а его русский друг все еще был в состоянии совершить то, что должен был сделать.

Пока Фидель говорил, Афунди держал газету на коленях, время от времени поглядывая в нее. Когда Фидель в очередной раз повернулся к графинчику с ромом, Алим снова бросил быстрый взгляд на газету, попытавшись рассмотреть последнюю страницу. Он увидел там фотографию огромного американского корабля. Сразу же после того, как он прочитал заголовок под фото, его глаза впились в снимок. В газете было написано:

«Американский боевой корабль «Рональд Рейган» вновь бороздит воды Персидского залива. Его самолеты продолжают безжалостно убивать беззащитных женщин и детей в городах и поселках во всем регионе. Неверные наносят удары по землям других народов, где Большой Сатана собирается навязать свою волю истинным правоверным во всем исламском мире».

К тому моменту, когда Фидель допил ром, Афунди снова смотрел на него, хотя его мысли были очень далеко.

— Я уверен, — говорил Фидель, — что, обладай правительство вашей страны достаточной дипломатичностью и временем, оно сумело бы оценить всю мудрость моего плана. И что вы сами поймете возможности, которые он сулит. Конечно, действовать придется с большой долей осторожности и осмотрительности. Но думаю, что вы уже знаете это, — закончил Фидель, — это большой шанс, подаренный вам и мне судьбой.

Судьба или нет, но сейчас у Афунди были проблемы. Старик русский снова заболел. Он жил со своей дочерью в домике из трех комнат. Один из докторов в то утро осмотрел его. Он сказал Алиму, что ничего серьезного не случилось, просто старик переутомился. Он слишком много работал, и ему нужно отдохнуть. Если повезет, он пролежит всего один или два дня. Но без него они не могли двигаться дальше.

Итак, появилась еще одна проблема, о которой следовало беспокоиться. Будто бы их и без того не хватало!

Алим увидел, как один из его людей бросился к нему, выпрыгнув из домика через заднее окно. В руках ничего не было, и это подсказало Афунди, что поиски не увенчались успехом.

— Ты не нашел?

— Нет. — Человек боялся дышать.

— Все внимательно осмотрел?

— Все ее сумки, всю одежду. И еще, я не видел это у нее в руках. А я внимательно наблюдал за ней все время. Думаю, что у нее этого просто нет.

— Ну и где тогда?

— Не знаю. Может быть, она забрала с собой, когда уезжала домой. Если это так, то, может быть, там, в Коста-Рике.

Афунди задумался на минуту. Вопрос был очень деликатным, и он не хотел бы поднимать его прямо или косвенно при русском или его дочери.

После убийства американца в принадлежавшем ему доме в Калифорнии и попытки убийства внучки Никитина человек из мексиканского картеля прислал им три вещи. Компьютер убитого, распечатанную фотографию, которую никто из них не опознал, а также маленький цифровой фотоаппарат в футляре из кожи розового цвета.

Афунди отправил киллеру указания найти фотоаппарат, потому что дочь Никитина сказала ему, что во время последней поездки в Колумбию она брала на время фотоаппарат дочери. Именно с помощью того фотоаппарата были сделаны снимки Никитина, Алима и его людей.

Когда Алим проверил фотоаппарат, присланный из Калифорнии, он не обнаружил в нем ничего, кроме снимков, сделанных там, в Калифорнии. Сначала он почувствовал облегчение, подумав, что оригиналы снимков, сделанных в Колумбии, удалили.

Но облегчение продолжалось недолго. В то утро через переводчика Алим попросил дочь Никитина помочь ему с новым фотоаппаратом, который он только что купил. Он показал женщине фотоаппарат из Калифорнии без розового футляра и без фотографий внучки русского. Она не узнала его. Сказала, что никогда прежде не видела ничего похожего. Этот фотоаппарат был намного новее, меньше размером и красивее, чем тот, который был у нее. Алиму стало ясно: фотоаппарат и, возможно, сделанные в Колумбии фотографии были где-то далеко.

Могло случиться так, что никто не найдет их до тех пор, пока не станет слишком поздно, но это означало, что снова приходилось полагаться на удачу.

Глава 18

Нам с Гарри успел порядком надоесть ежедневный путь в двадцать миль, который каждый раз приходилось проделывать, чтобы встретиться с Катей в женской тюрьме Санти. Но сегодня, похоже, Гарри не имел ничего против того, чтобы проделать его снова.

— Кажется, мы нашли одну из монет из студии Эмерсона, — сказал он мне, — и эта монета находилась не в Аризоне.

По словам Гарри, монета фигурировала в наследстве старика, умершего от сердечного приступа две недели назад. Поверенный в делах нашел монету в сейфе вместе с листком картона, на котором было написано, откуда она взялась. Карточка и монета находились в полиции.

— Только не говори мне, что в качестве продавца фигурировала Катя, — сказал я.

— Нет, если судить по записи, продавцом был человек по имени Джон Уотерс. Пока неясно, удалось ли установить его личность. Мне сказали, что люди Темплтона проверяют его.

— Проследи за этим.

— Конечно, — кивнул Гарри.

Когда этим утром мы прибыли в тюрьму, Катя поняла по выражению наших лиц, что возникла новая проблема. Мы заперлись в одной из маленьких комнаток для встречи адвокатов с клиентами.

— Что случилось? — спросила она.

— Я советую вам очень хорошо подумать, прежде чем вы ответите на несколько наших вопросов, — сказал я ей.

Она посмотрела на Гарри, а потом на меня:

— Скажите мне, что произошло.

— Были ли у вас проблемы со сном, когда вы жили с Эмерсоном Пайком в его доме?

— Иногда. Это был странный дом. Особенно в последнее время. Мне было страшно.

— Не принимали ли вы тогда что-нибудь, чтобы заснуть, какие-либо лекарства?

— Нет, — покачала она головой.

— Не брали ли вы когда-либо лекарства у господина Пайка? — спросил я.

Когда она повернулась и посмотрела на меня, ее глаза осветились внезапным пониманием того, что от нее хотят.

— Вы говорите о снотворных таблетках Эмерсона?

— Так вы знали что-то об этом?

— Вы хотите знать, не давала ли я Эмерсону лекарства, чтобы он заснул в ночь побега?

— А вы давали?

— Да.

— Черт. — Гарри отвернулся от нее, посмотрел на стену напротив и выдавил из груди несколько слов.

— Почему вы не сказали нам об этом? — спросил я.

— Не знаю… Я не думала, что это важно.

— Не важно! — Когда Гарри снова повернулся к ней, его голос звучал на полную октаву.

— Давай считать, что это был просто взрыв эмоций, — сказал я ему.

Когда Гарри посмотрел на меня, я кивком указал на дверь и на охрану, которая была снаружи:

— Мы ведь не хотим, чтобы они сообщили обо всем в офис коротышке с подробностями и комментариями.

— Как, черт возьми, это может быть не важным? — На этот раз Гарри почти шептал, но в его глазах все еще плескалась злость.

— Но Эмерсон умер не от лекарств. Вы сказали мне, что он был зарезан, — сказала Катя.

— Дело не в этом, — сказал я ей, — проблема в том, что вы не сказали нам и не сказали в полиции о том, что дали ему лекарство. Теперь у них в руках заключение токсикологов о том, что у Пайка в момент его смерти в организме была повышенная концентрация снотворного.

— И они располагают отпечатками ваших пальцев, которые нашли на бутылочке из-под лекарства, что находилась в его ванной, — добавил Гарри.

Выражение ее лица говорило само за себя.

— Нет-нет. Я не пыталась отравить его, если это то, о чем вы думаете. Я дала ему лекарство только для того, чтобы он уснул и я смогла убежать. Когда все это случилось, когда они меня арестовали и я узнала, что его зарезали, даже не подумала о том лекарстве. Я бы рассказала вам, если бы помнила об этом, если бы знала, что это важно.

— Мы можем все здесь биться об заклад, но я сомневаюсь, что в полиции придерживаются той же версии, — проговорил Гарри.

— Когда Эмерсон не заснул, отказался идти спать и вместо этого отправился в душ, я поняла, что лекарство на него не подействовало. Я подумала, что, наверное, доза была недостаточной. Поэтому, когда он пошел в душ, убежала. Я вижу, что вы не верите мне.

— Дело не в том, верим ли вам мы, — сказал я, — а в том, что предпримет обвинение, имея на руках данные токсикологической экспертизы и отпечатки ваших пальцев на бутылке от лекарств.