Сто лет Папаши Упрямца - Фань Ипин

Каждый день угорь думал о Папаше Упрямце, ждал его, молился о нем. Зимняя вода стал весенней. Весенняя – летней. Прошла зима, затем весна, а потом наступило лето: так юная и прекрасная, словно цветок, девушка становится молодой женщиной, а затем матерью.

Вода в Красной реке стала красной, соответствуя своему названию. Уровень воды поднялся из-за стекающих в нее дождевых вод, река разлилась. Бамбуковая роща, простиравшаяся на десять ли по обоим берегам, была затоплена, видны были лишь изумрудно-зеленые верхушки, казалось, что это длинное рисовое поле.

Папаша Упрямец на своей лодке выплыл из рощи. Он плыл по течению вниз и дошел до того места над пещерой угря. Затем взял бамбуковый шест, вставил его в отверстие в лодке и воткнул в ил – а может, в трещину в камне, – чтобы удерживать лодку. Он уселся на борт, свесил ноги в воду и начал напевать какую-то мелодию, болтая ногами в воде. Разносились плеск воды и знакомая песня, мелодичные и трогательные звуки привлекли птиц, летавших в небе. На самом деле это был сигнал для угря, посылавший весть о том, что Папаша Упрямец выздоровел. В тот момент Папаша Упрямец был безмятежен и румян, а тело его было крепким, как засохшее дерево, для которого наступила весна.

Угорь моментально уловил сигнал и тут же всплыл на поверхность. Он покачивался из стороны в сторону и бил хвостом воду. Обоими глазами он уставился на Папашу Упрямца, ведь он ждал его так долго, они так крепко дружили, и он боялся, что с Папашей что-то случилось.

Казалось, Папаша Упрямец все понял. Он перестал болтать ногами, позволил угрю дотронуться до пальца ноги и заговорил: Я с прошлого года болел, думал, что уже все, даже гроб заказал. Мне скоро восемьдесят, вроде уже пора. У меня нет ни сына, ни дочери, умру – и некому будет тосковать по мне, никто не будет скорбеть. Все решится одним махом, так? Я как заболел, лечиться не стал, да и, скорее всего, вряд ли можно было меня вылечить, так зачем тратить деньги? Решил, что просто подожду смерти. С прошлого лета все ждал, летом не помер, подумал, наверное, тогда уже осенью? Осенью тоже не помер, ну, думаю, зимой-то уж точно помру. Да вот и зима прошла, наступила весна, а я все живой, и болезнь вдруг постепенно отступила, и к этому лету я полностью выздоровел. Поэтому и пришел навестить тебя. Как давно мы не виделись! Я и правда скучал по тебе. У тебя все хорошо?

Угорь моргнул, показав, что у него все хорошо.

Папаша Упрямец продолжил: Ты тоже немолод. Мы уже двадцать лет знакомы, твой возраст равен теперь моим восьмидесяти или даже девяноста, а если тебе восемьдесят по-нашему, то мы с тобой ровесники. Тогда мы должны еще оба пожить вволю, выиграть несколько лет жизни. А давай померяемся, кто из нас дольше проживет, хорошо?

Угорь снова моргнул, выражая согласие.

Папаша Упрямец попрощался с ним: До свидания.

Угорь вильнул хвостом, словно помахал рукой.

Папаша Упрямец вытащил шест, лодка на мгновение потеряла управление и поплыла вниз по реке. Угорь немедленно преградил путь, стремительно толкнул ее так, что она изменила направление и поплыла вверх по течению. Папаша Упрямец обернулся, бросил теплый взгляд в сторону кормы, а потом продолжил управлять лодкой и поплыл вверх по течению. Угорь, то ли не в силах расстаться со своим другом, то ли из-за тревоги за него, молча следовал за лодкой, словно сопровождающий.

Лодка очутилась в затопленной бамбуковой роще и внезапно застряла. Несколько крепких стволов бамбука со всех сторон зажали ее, так что она встала – ни назад, ни вперед. Папаша Упрямец толкал изо всех сил, бил бамбуковым шестом, но он уже утомился, а бамбук по-прежнему оставался помехой, и лодка все так же не могла сдвинуться с места. Он крутился на ней на одном месте и тяжко переводил дух.

А угорь в это время находился под водой, он сражался с этими стволами. Своим хвостом он старался раздвинуть их, своим стройным телом охватывал бамбук и пытался его раздавить. Он прикладывал для этого все силы и в итоге тоже их израсходовал без остатка.

Сидя в лодке, Папаша Упрямец видел, как бамбучины одна за другой раздвигаются и падают. Видел клокочущие волны, кружащие бамбуковые листья. Но он не видел, чтобы угорь всплыл на поверхность.

Теперь лодка могла двигаться, и поверхность воды успокоилась, но Папаша Упрямец по-прежнему не мог покинуть это место, стоял и ждал, как ожидают старого друга.

Глава 7

Налоговое зерно

Кукурузное поле площадью восемь фэней[19] в бурлившей жизнью долине выглядело словно подгоревшая лепешка. А Папаша Упрямец, собиравший кукурузу, походил на червяка на этой лепешке.

Сперва следовало поднять стебли, еще кое-как растущие или уже упавшие на землю. Затем уж браться за початки – Папаша Упрямец срывал их вместе с листовой оберткой. Когда поднимаешь стебли, они вяло обвисают и шатаются, как больной, сдернутый с кровати. Папаша отламывал размокшую от потопа кукурузу – а та билась в руках, точно сердце, требующее пересадки; он похлопывал по ней и укладывал в корзину, которую держал на спине. Шаг за шагом он продвигался вперед, закидывая в корзину початок за початком. Когда корзина наполнялась или когда немолодое тело больше не выдерживало, он уходил на край поля. Там ожидало несколько огромных корзин. Папаша снимал с плеч свою корзину и перекладывал кукурузу. Уже две огромные корзины были полны, зерна были влажными и теплыми – в точности как копытца, содранные с забитой больной свиньи.

Папаша сидел на земле, окруженный корзинами, уже полными и еще не заполненными, ни дать ни взять младенческими колыбелями. Его взгляд скользил вверх-вниз, справа-влево, от центра поля к краю и обратно, словно укачивая ребенка в ожидании молока.

Крепкий запах пота привлек комаров, которые зудели не переставая. Некоторые уже впились и торопливо насыщались. В обычное время он беспощадно гонял и истреблял кровососов, однако в этот момент оставался равнодушен к их атакам, его как будто парализовало, он словно утратил зрение, слух и чувствительность, и армия комаров бесцеремонно притесняла этого восьмидесятишестилетнего старика, поглощенного мыслями о кукурузе.

Все кукурузное поле в долине пребывало в полном беспорядке – не только восемь фэней его собственного участка. Это были последствия урагана и опустошительного паводка. На еще не созревшую кукурузу посягнули шторм и наводнение, она целыми участками падала на землю, не в силах вновь подняться и дозреть. Так погибают молодые солдаты