Гентианский холм - Элизабет Гоудж

— Значит, ты все знаешь о своей маме, Стелла?

Стелла кивнула, понимая, что своим сочувствием он приглашает ее к откровенности, и радуясь этому.

— Я сама спросила у матушки Спригг. Однажды я просто почувствовала, что не ее родная дочь… Я помнила другое… Ну, и спросила.

— И когда ты услышала о своей настоящей матери, то почувствовала себя несчастной, не так ли?

— Сначала было не так плохо. Но после, когда я увидела Захарию Муна, и он снова ушел прочь, а я пошла спать, все это оказалось таким настоящим…

Девочка отчаянно подыскивала слова.

— Как если бы я была ими. Хуже всего то, что я не могла быть ими.

— А кто такой Захария Мун? — спросил доктор.

Стелла рассказала ему о Захарии; не про то, что он казался ей частью ее самой, она не смогла бы найти слов, чтобы объяснить это, а всю фактическую часть истории. Доктор научил ее рассказывать четко, и она не упустила ничего: от вздыбившейся под ее рукой шерсти Ходжа до Захарии, хромающего прочь во тьму.

— Прочь во тьму, как твоя мама, — мягко произнес доктор, когда она закончила. — Куда-то за пределы жизни, и ты знаешь, что не можешь ни следовать за ними, ни быть ими больше. И хуже не быть ими, чем быть ими, так?

Стелла подняла на учителя взгляд и кивнула, широко раскрыв глаза от изумления, что он так хорошо все понял. Доктор Крэйн потер свой сломанный нос, раздумывая, как помочь девочке.

— Я думаю, что понимаю тебя, мой воробушек. Если ты знаешь, что происходит с людьми, ты можешь мысленно быть ими и вместе с ними. Но когда они уходят куда-то, и ты не знаешь, что с ними происходит, ты этого не можешь. Но тебе совсем не обязательно знать, что люди делают и чувствуют, чтобы помогать им. Твоя жизнь кажется тебе маленькой освещенной комнатой, окруженной тьмой, и ты не умеешь видеть во тьме и знать, что там происходит. Но ведь свет и тепло твоей комнаты могут проникать во тьму, если, конечно, ты из жадности не закроешь окна. Следи, чтобы огонь горел и зажги все свечи своего счастья как можно ярче. Ты понимаешь меня?

Стелла медленно кивнула:

— Да. Вы хотите сказать, что моя мама будет счастлива, если счастлива я?

— Это я и имел в виду. И этот Захария Мун и все остальные несчастные бродяги тоже станут храбрее, если ты соберешь все свое мужество. Ты можешь подумать, что я рассказываю тебе сказки, но все это правда. Тебя высекли за то, что ты накормила маленького попрошайку?

Стелла и не подумала, что доктор заметит ее забинтованную руку. Но, конечно же, он заметил. Он всегда все замечал.

— Я сама попросила отца Спригга высечь меня, лишь бы не отменять наши уроки. Он не хотел этого делать, но потом сделал.

Доктор одобрительно кивнул Стелле и отцу Сприггу.

— Но Захария вовсе не бродяга и не попрошайка, — продолжала она.

— Тогда кто же он? — спросил доктор.

Он чувствовал, что таким образом сможет узнать что-нибудь об этом Захарии, таинственном мальчике с Луны, с которым маленькая Стелла хотела подружиться и которого она описала при помощи слов «нищий» и «попрошайка».

— Он оборван, но не всегда был таким. Он попросил у меня носовой платок, потому что просто не знал, что можно сморкаться без него, как это делает старый Сол. А попросил он еду потому, что у него живот прилип к спине от голода, вот он и попросил. Он не выпрашивал денег, а ведь попрошайки всегда просят именно денег. И ел он не так, как Сол или Мэдж, или даже как отец Спригг, он ел как вы. — Стелла внимательно оглядела доктора и затем кивнула. — Да, как вы.

— А как же сломанный нос, монокль и морщины?

— Нет, внешне он на вас совсем не похож. — Она задумалась, но быстро ухватила сходство. — Но ему можно верить. Ходж это сразу понял, перестал ворчать и завилял хвостом, но мне кажется, что я и сама бы быстро поняла это, даже если бы Ходжа и не было рядом. С такими людьми, как вы и Захария, ничего не страшно.

Доктор снял шляпу в знак признательности за величайший комплимент из всех, которые только может сделать леди. Теперь он считал, что знает о Захарии достаточно, чтобы настороженно относиться к этому неудачливому молодому человеку, с которым он все больше и больше хотел познакомиться. Внезапно доктор изменил тему разговора.

— И, моя прелесть, больше никаких сожалений. То, что заставляло страдать твою мать — в прошлом. Она счастлива там, где она сейчас, и ее порадует твое счастье. А что касается Захарии, то, похоже, что он исключительно одаренный молодой джентльмен, способный в совершенстве владеть собой, требуя у юной леди еду и носовой платок. Он, без сомнения, рано или поздно объявится снова, тогда я расскажу тебе, чем ты сможешь помочь… Вот и аббатство. Ты когда-нибудь слышала историю о том, как оно было построено?

Стелла подняла голову, тряхнула кудрями, и ее изумительные глаза загорелись в предвкушении очередной истории. Теперь бричка ехала среди полей, откуда видны были оленьи пастбища и дорога, вьющаяся между дубами и буками. Огромные деревья так и гнулись от морского ветра. Справа, среди рощ виднелась крепкая стена, которая сдерживала море во время яростных зимних штормов; а слева и спереди расположилось аббатство, надежно укрытое среди деревьев. Большой дом более поздней постройки был окружен старыми монастырскими строениями: сторожки, старый амбар, башня и руины собора с фруктовым садом за ним. В отдалении находилась часовня Св. Михаила, хорошо видимая с холма за садом…

Эта часовня особенно нравилась Стелле, словно давно принадлежала ей по праву.

— Однажды, — начал доктор в своей обычной манере, — во времена Ричарда Львиное Сердце, в этих местах жили юноша и девушка. Они любили друг друга. Его звали Хью де Бриер, и он был потомком нормандского рыцаря, поселившегося здесь сразу после Завоевания. А ее звали леди Эстер, и была она из рода Илшама, который жил в старом замке, недалеко от города Торкви.

Молодые поклялись друг другу в вечной верности, и он отправился в крестовый поход, а она уединилась в своей башне, в замке Илшама, глядя на море и молясь за счастливое возвращение возлюбленного. Но де Бриер был не единственным, кто любил леди Эстер, руки прекрасной девушки добивался еще один рыцарь по имени де Помероу, из замка Берри де Помероу, что стоял в лесах за хутором Викаборо. Правда, этот молодой человек был не такой надежный, как твой лунный Захария. Он также уехал в крестовый поход вместе с Хью де Бриером, но через год вернулся в Илшам с посланием для леди Эстер, доверенным ему де Бриером. Письма он, правда, не отдал, а вместо этого рассказал небылицу о смерти де Бриера от рук сарацин, и несчастная леди Эстер поверила ему. Мало того, этот де Помероу так преследовал ее своей страстной любовью, что год спустя она дала ему согласие, и они поженились.