Штампованное счастье. Год 2180 - Игорь Поль

Высоко над нами в бездонной черноте часто перемигиваются звезды. Это Флот сбросил новую волну имитаторов, и зенитчики начинают расстреливать ее.

Цепочка СНОБов выдает наконец пакет данных, которые система управления боем сочла достаточными для дальнейших действий. Взводный, прижавшись спиной к скале, шевелит губами – делает доклад. Такблок принимает новую порцию вводной.

– Первое отделение, по группам, перебежками – вперед! – командует Васнецов.

Оглядываюсь. Набираю воздуха, как перед прыжком в воду. Четыре пары глаз напряженно следят за мной из глубины шлемов. Я скалюсь, изображая для них веселую улыбку – невозмутимый отец-командир. Первым. Я должен стать первым. Как это возможно в такой каше? Я должен попытаться. Мне жизненно необходимо прославиться. Инструкции доктора однозначны. Я не имею права на ошибку. Я резко киваю, возвращаясь в реальность. Со стороны это выглядит так, будто я подбадриваю своих парней.

– Третья группа, приготовились, за мной… марш!

Я чуть склоняюсь вперед и, оттолкнувшись ногами, как учили на тренировках, влетаю в темноту с неровными краями.

Щебень и каменные обломки под ногами заканчиваются почти сразу. Пол выровнен каким-то горнопроходческим оборудованием и даже разглажен плавлением. Это довольно распространенная технология быстрого подземного строительства на астероидах V-класса. Сразу видно – все ресурсы планетоида бросили на оборону, ничего не пожалели. Энергии потратили море. На обтесанных каменных поверхностях сквозь кольцеобразные следы фрез проступают фантастические кристаллические узоры – грубая природная красота. Профиль коридора имеет вид расширяющейся книзу трапеции. И через каких-то пару десятков метров от входа ничто уже не напоминает о природном происхождении пещеры: коридор расходится несколькими лучами, блеск рельсов теряется в их темной глубине, расширение туннеля забито лебедками и электрическим оборудованием, а несколько готовых к применению зенитных орудий занимают почти все свободное для прохода пространство. Старший группы саперов делает знак укрыться, мы припадаем к стенам, втискиваемся за барабаны лебедок, и яркие отблески скачут по стенам – саперы решили не применять взрывчатку и попросту кромсают наиболее важные части установок плазменными резаками.

Через минуту все кончено, и напоследок колеса тележек привариваются к рельсам. Теперь, чтобы выкатить наружу следующую порцию орудий, надо будет сильно постараться. Мы разделяемся на три группы и движемся дальше – по всем ответвлениям, в которых имеются рельсы. Вот он – мой шанс. Я один, и я могу проявить инициативу. Уходя, мы от души резвимся, прошивая пулями ряды массивных распределительных шкафов. Очень красиво – огонек реактивной пули, выставленной на максимальную тягу, протыкает толстые металлические листы, словно бумагу, и мечется внутри, часто мелькая в пробоинах, пока пуля не превращается в сплющенный комок, не способный более двигаться, и недогоревшее топливо не взрывается крохотной шутихой, выплеснув наружу столбики света. Когда внутри шкафа мечутся две-три такие штуки, зрелище выходит почище фейерверка. Паля по кускам железа, я испытываю почти то же мстительное удовлетворение, что и при расстреле зенитчиков. Какой-никакой, а все же урон врагу.

Стены отливают зеленым – такблок старается. Фонари зажигать нельзя. Датчики выставлены на максимальную чувствительность – я даже потею, напряженно прислушиваясь к их показаниям из опасения пропустить мину или засаду за фальшивой стеной. Знаете, это как дополнительные органы чувств: я со своим скафандром объединен в странный человекомашинный симбиоз, и показания десятков его датчиков передаются прямо на мои имплантаты, в свою очередь облепившие живые нервные окончания и сросшиеся с мозгом. Трудно передать словами эти ощущения. Проникающее излучение, к примеру, рождает на коже нечто вроде легкого озноба с мурашками по спине. Даже не глядя на показания такблока, я могу определить степень опасности, интенсивность потока и полученную дозу. Я делаю знак рукой. Мы начинаем чехарду неуклюжих перебежек. Отталкиваешься от стены, пролетаешь открытое пространство, смягчая удар свободной рукой. Припадаешь на колено и щупаешь тьму стволом, дрожа ноздрями. Пропускаешь товарищей. И снова прыжок в неизвестность. Я задаю темп. Не сидеть, не сидеть! Вперед, скорее! Тихое шипение воздуха под горлом, кажется, заглушает все звуки. Саперы топают десятью метрами сзади, одновременно следя за тылом. Едва поспевают за нами.

Судя по показаниям СНОБов, впереди чисто: оставшиеся в живых зенитчики отступили. Наши отметки на карте приближаются к пунктиру транспортного туннеля – я безжалостно подгоняю своих людей. Воспользовавшись техническими штольнями на всем протяжении транспортной системы, повстанцы оборудовали вокруг них точки наземной обороны. Очень умно. Не иначе и тут не обошлось без марсианских инструкторов. Хорошо еще, что нет обученной пехоты. Иначе пришлось бы сейчас умыться кровью в этих норах. Но и без пехоты дел хватило – через несколько минут навстречу нам выползли два переоборудованных горных робота. Я достукался.

Подсознательно я был к этому готов – не могли же повстанцы оставить свои туннели без защиты? И все равно зрелище оживающих на глазах монстров, отлепляющихся от зарядных стоек и стремительно разворачивающих массивные бочкообразные торсы, оказалось неприятным сюрпризом. Уж больно мы привыкли полагаться на показания своих следящих систем, а они-то как раз не обратили на стоящих в готовности роботов ни малейшего внимания. Так, отметили присутствие очередной порции гражданского оборудования, и все. Улетели себе дальше, рыскать по темным углам. А роботы откачнулись от стен прямо в центре нашей группы и, повинуясь новой программе, со всем упрямством и изворотливостью своих немаленьких мозгов бросились в атаку.

Для механизмов, привыкших к сопротивлению сверхпрочных горных пород, наши хлипкие тела оказались не крепче воздушных шариков. Гидравлический вибробур с быстротой молнии вошел в грудь изготовившегося к прыжку Аполлинера и, разбрызгивая облачко розовых кристаллов, вышел через спину, разбросав по сторонам навесное оборудование скафандра. Анри умер мгновенно, едва успев зафиксировать появление нового противника. Веласкес, оказавшийся на три метра впереди, даже сумел развернуться и вскинуть винтовку. Но тут сразу несколько стальных костылей, из тех, что пристреливаются к потолкам штолен и служат для навесного крепления оборудования, прошили его, и концы их взорвались, разлетевшись тремя лепестками каждый. И спина его скафандра, вместе с баллонами и ранцевым двигателем, попросту оторвалась от бывшего тела и улетела в темноту, поливая стены брызгами топлива и инеем струящегося из перебитых клапанов воздуха. А я оказался в нескольких метрах позади Анри. Мне просто в очередной раз повезло.

Я сидел, припав на колено и держа ствол наизготовку. Я должен был страховать ушедших вперед товарищей. Так что головной робот, разворачивавшийся в мою сторону над растерзанным телом Аполлинера, оказался на линии огня. Я не отступил ни на шаг перед надвигающейся громадиной. Да и некуда было. И некогда. Через секунду меня просто продырявили бы очередью из костылей с разрывными наконечниками. В голове мельк-нуло: «Если бы наш темп был пониже, строй не оказался бы так растянут. И погиб бы только головной. А может, мы успели бы открыть огонь первыми, и все бы кончилось иначе. Как бы там ни было, я сам загнал свою группу в засаду». И в следующий миг существо-солдат вытеснило ненужные мысли. Я открыл бешеный огонь. Кажется, я что-то в ярости кричал, словно мои бессмысленные неслышные слова могли смутить невозмутимого противника. Пули разлетались от сверхпрочного корпуса огненными брызгами, каскад ослепительных искр затемнил мое забрало, но только кумулятивный заряд из подствольника, способный пробивать танковую броню, заставил монстра сделать шаг назад. Почти в упор я выпустил три гранаты подряд, струи огня насквозь пронзили массивный корпус, превращая коридор в черно-белый негатив, потом бронированная туша качнулась вперед, выставив опорную конечность для очередного шага, но вместо шага начала оседать и тяжело рухнула к моим ногам. Последнее, что я увидел,– это поднимающийся из темноты позади падающей искрящей фигуры зев гвоздемета. Я дернул стволом, уже понимая, что не успеваю выстрелить. А затем что-то сверкнуло слева от меня, вспышка белого огня затемнила шлем, и уродливое механическое создание медленно развернулось вокруг оси и опрокинулось на стену. Посередине корпуса машины образовалась огромная сквозная дыра с неровными краями. Даже издохнув, робот продолжал стрелять, пока не опустел магазин,– костыли, посылаемые в одно и то же место, обрушили изрядный кусок потолка. Каменная пыль растекалась по сторонам медленными волнами, напоминающими дым, и укрывала тело Аполлинера серой пудрой.