Река надежды - Соня Мармен

– Да, – ответил Александер с ноткой сомнения в голосе и перевел взгляд на пламя костра.

– Значит, тут у вас никого нет, кроме кузена Мунро?

Молодой шотландец с трудом проглотил комок в горле. Ван дер Меер не сводил с него глаз, смотрел так, будто он, Александер, – редкий образчик вида, пребывающего на грани исчезновения.

– У меня есть еще брат.

– Правда? И где же он сейчас?

Ноздри Александера затрепетали от гнева. К чему все эти расспросы?

– Не знаю. Последний раз я видел его три года назад.

– Грустно, когда братья-близнецы не ладят между собой…

– Что вы сказали? – живо переспросил Александер. – Но… откуда?

– Мне кое-что известно о вас, Александер…

Что именно? Вспышка гнева заставила напрячься усталые мышцы шотландца. Голландец между тем положил руку ему на колено, призывая к спокойствию.

– Соломон встречался с вашим братом.

– С Джоном?

– Теперь он называет себя Жан Шотландец и работает на торговца, которого я хорошо знаю. Соломон находит это забавным – вы нанялись ко мне, а ваш брат теперь – подручный Дюрана, с которым у меня старые счеты. Поэтому я был вынужден провести маленькое расследование.

– Вы…

Александеру пришлось сделать над собой усилие, чтобы не ударить Голландца по лицу.

– Зная, что вы служили в шотландском полку, я обратился за сведениями к капитану Хью Кэмерону, и он подтвердил, что вы тот, за кого себя выдаете. Также он сообщил, что у вас был брат-близнец, который пропал вскоре после прибытия британской армии в Квебек, в 1759 году. Он до сих пор жив, значит, напрашивается вывод, что тогда он дезертировал. Проверить было необходимо, поэтому прошу не сердиться на меня. Поймите, мне приходится быть осмотрительным. Если ваш брат знал о намерениях своего хозяина, он не рискнул бы поступать ко мне на службу. Это ведь он предложил Соломону вступить со мной в сделку, и Соломон легко узнал бы его и выдал.

– Выдал? Но почему? О чем идет речь?

– Это, Александер, долгая история, – устало проговорил торговец. – И прежде чем поведать ее вам, я хотел убедиться, что вы – это вы, а не кто-нибудь другой. С вашим братом я не знаком. Как бы он ни звался, Джон или Жан Шотландец, я в любом случае не стал бы ему доверять. Он служит у человека, который пытается мне навредить, понимаете? Но в вас я нуждаюсь. Конечно, при условии, что вы будете верно служить мне.

– Я? Но вы же меня не знаете! Я для вас совершенно чужой человек!

– Разрешите мне договорить. Да, вы чужак. При этом вы не француз, не англичанин и не торговец, вы ни в коей мере не замешаны в конфликте, который до сих пор тлеет на землях, где идет торговля пушниной! Для меня это важно, поскольку вы нейтральны и можете объективно оценивать происходящее. Еще вы производите впечатление человека умного и хладнокровного, и это мне нравится. Я наблюдал за вами – и в Квебеке, и в Монреале. И то, что я видел, убедило меня – вы справитесь с ролью доверенного слуги, которую я хочу вам поручить.

– Не думаю, что я гожусь для этой роли, мсье, – ответил Александер, в душе которого гнев понемногу уступал место любопытству.

– В случае с вами это назначение не более чем обманный маневр. Нужно же как-то объяснить ваше постоянное присутствие рядом со мной! Насколько мне известно, вы пережили восстание, репрессии. Я слышал о битве при Каллодене, Александер. Скажите, сколько вам тогда было?

– Четырнадцать.

– Значит, вы знаете, на что готовы пойти люди, которые желают подчинить себе целый народ, верно?

Глядя на помрачневшее лицо Голландца, на его скорбно поджатые губы, Александер вдруг вспомнил страшные картины резни, устроенной герцогом Камберлендским и его войском. Он медленно кивнул.

– Я имею представление о том, что вам пришлось пережить. Так вы поможете мне? – спросил Голландец. – Речь идет о спасении народа.

– Но разве вы можете доверять мне? Какие у вас гарантии, что я не предам? Что, если я заодно с Джоном? Вы посвятите меня в свои секреты, а я потом пойду и все ему расскажу?

Прищурившись, торговец долго смотрел на собеседника, прежде чем заговорить снова:

– Вы с братом не виделись три года, вы сами только что это подтвердили.

Он помолчал немного.

– Когда речь зашла о вашем брате Джоне, я прочел по вашим глазам, что вы с ним – соперники. Я, конечно, не Бог, но до сегодняшнего дня ни разу не ошибался в людях. Когда речь идет о таком важном деле, как то, о чем мы говорим, у меня нет права на ошибку. Поэтому после подписания нашего первого контракта я навел о вас справки. От капитана Хью Кэмерона я узнал, что ваш родной дядя служил в полку Фрейзера офицером. Я разыскал его, и, если все, что рассказал мне капитан Арчибальд Кэмпбелл, правда, вам вполне можно доверять. Ну а если я все-таки заблуждаюсь, что ж, да поможет мне Бог! Завтра, при благоприятном стечении обстоятельств, мы остановимся возле порогов Лонг-Солт. Вы дадите мне урок английского, а потом я расскажу вам о своем деле подробнее.

Они какое-то время сидели молча, прислушиваясь к болтовне готовившихся к ночлегу вояжеров, потом Голландец встал, дружески потрепал Александера по плечу, пожелал ему доброй ночи и ушел.

Проследив за ним взглядом до самого навеса, где для Голландца уже была готова постель, Александер задумался. Буря в его душе до сих пор не улеглась. Разумеется, он понимал, что заставило его патрона наводить о нем справки, но все равно думать об этом было неприятно. Подумать только, ван дер Меер опасается Джона! Что же задумал этот Дюран, чтобы внушить старику такие опасения? Голландец между тем скрылся под навесом. «Странно… Он столько обо мне узнал, но все равно мне доверяет…» Александер не мог отрицать, что между ним и ван дер Меером с первых минут знакомства установилось прекрасное взаимопонимание. Как если бы они понимали, какие тайны хранит в своей памяти и сердце каждый из них…

Пороги Лонг-Солт располагались в одном лье к западу от устья Северной реки[50], на реке Ла-Гранд. Вояжеры в три ходки перенесли свои лодки и груз по берегу в разбитый загодя лагерь и, уставшие, стали готовиться к ужину. Перед едой Александер осторожно перемешал свое пюре, но на этот раз все обошлось. Насытившись, он лег возле перевернутого каноэ и раскурил трубку, как поступал уже много лет после каждого приема пищи. На небе сверкали звезды; ночь выдалась ясной, так что в навесе надобности не было. Сомкнув веки, он вдохнул витавший в воздухе островатый запах расплавленной сосновой смолы. Не полежав с закрытыми глазами и минуты, он услышал, как рядом зашуршала трава. Пришлось снова возвращаться к бодрствованию. На фоне звездного неба вырисовывался мужской силуэт с фонарем в руке. Присмотревшись, он увидел, что поздний посетитель позаботился водрузить себе на нос пенсне.