Грешный ангел - Линда Миллер

Кэтти, всегда миролюбивая, поспешила заинтересовать девочку овсяной кашей.

– Нет, нет, наша Роз не хочет шлепков, она сейчас будет есть кашу. Она очень хорошая девочка!

– Она – Мак Катчен, – отрезала Бонни. Ее волосы растрепались, одежда была измята, и ей ничего так не хотелось, как помыться в горячей воде и лечь в постель. Но она не могла позволить себе этого, так как Элай и Вебб, возможно, уже сцепились на улице. Она должна разнять их, пока дело не зашло слишком далеко.

Бонни выбежала на улицу и убедилась, что их там нет. Она оглядела улицу, приглаживая волосы.

– Боже, куда же делись эти идиоты? – Она должна найти их!

Тат О'Бейнон деловито подметал тротуар, и Бонни трижды пришлось обратиться к нему, прежде чем он неохотно поглядел на нее.

– Ты видел здесь Мак Катчена и мистера Хатчисона, Тат?

Тат покраснел и смутился. Ясно, он уже слышал, что миссис Мак Катчен провела ночь за рекой с мистером Хатчисоном. Возможно, уже во всем Нортридже не найдется человека, который не знает эту сенсационную новость.

– Да, мэм.

Бонни еле удержалась, чтобы не топнуть ногой.

– Где? – прошипела она.

Тат указал на отель «Союз» и вновь принялся за работу.

Войти в отель в таком плачевном виде при столь неважной репутации, а теперь и вовсе испорченной, казалось Бонни самым трудным делом в ее жизни, но выхода у нее не было.

Официантки и посетители сверлили ее глазами, когда она пересекала просторный зал. Вебб и Элай сидели за столиком возле окна, пристально глядя друг на друга, перед ними стояли чашки с дымящимся кофе.

Они увидели Бонни почти одновременно и оба почтительно встали. Элай казался таким взвинченным, что Бонни хотелось залезть под стол, когда он окинул ее взглядом, фиксирующим каждую складку на ее одежде.

– Если вы устроите здесь сцену, – выдохнула она, когда Вебб предложил ей стул, – я убью вас обоих. Ясно?

– Отлично, – отозвался Элай.

– Мы разберемся во всем, – твердо сказал Вебб, – как разумные взрослые люди.

– Мечтатель, – вздохнула Бонни.

– Я только что говорил мистеру Мак Катчену про наш дом, – сообщил Вебб.

Взглянув на Элая, Бонни встревожилась.

– Наш дом? – переспросила она, моля Бога, чтобы Вебб не начал распространяться о планах, которые они обсуждали ночью.

– Да, именно так, – подтвердил Вебб, сияя. Он протянул, было руку, чтобы коснуться Бонни, но тут же отдернул ее, заметив взгляд Элая. – Мы с Бонни решили отныне не скрывать наших истинных отношений.

Элай потянулся за столовым ножом, и Бонни замерла. Но он только поиграл им.

– После вчерашней ночи, – угрожающе начал Элай, не глядя ни на Вебба, ни на Бонни, – нет никаких сомнений в характере ваших отношений.

Бонни вспыхнула. Решение выйти замуж за Вебба далось ей не легко: они говорили об этом всю ночь. Но она не ожидала, что почувствует стыд. Страх – да. Ужас – да. Но не стыд.

– Элай…

В его золотисто-карих глазах таились угроза и глубокая боль. Бонни следовало покончить с этой ложью раз и навсегда, – пока Вебб не лишил ее этой возможности.

– По причинам, известным только нам, мы с Бонни думали, что пока лучше держать наши отношения в тайне. Дело в том, что фактически мы уже давно стали мужем и женой.

Только Бонни знала, что кроется за сдержанностью Элая. Он был уничтожен.

– Как давно? – спросил он.

– Два года, – добродушно ответил Вебб.

Бонни не сказала бы ничего, даже если бы от этого зависела ее жизнь.

– Два года, – повторил Элай, и, спустя мгновение, их глаза встретились. Она знала, о чем он думает. Он вспоминал ночь, когда купал Бонни, а потом занимался с нею любовью. Он не забыл о ее страсти.

Если бы не пятидесятидолларовая банкнота, Бонни закричала бы, что Вебб лжет.

Стул Элая заскрипел, когда он поднялся. Вебб гоже встал.

– Два года, – рассеянно проговорил Элай, но когда он посмотрел на Вебба, казалось, сверкнула молния.

– Бедный обманутый болван, – тихо сказал он, повернулся и вышел. Бонни закрыла лицо руками. Она чувствовала себя на грани обморока.

– Другого пути не было, – мягко сказал Вебб.

Бонни не сразу решилась заговорить:

– Уходи, Вебб, сейчас же уходи.

– По крайней мере, позволь мне проводить тебя…

– Ты уже достаточно натворил! Мы оба достаточно натворили! Уходи, я сама доберусь до магазина.

Вебб нехотя ушел, спустя несколько минут Бонни встала и, словно в забытьи, миновала зал, маленький холл и вышла на улицу. Она то ли поднялась, то ли вползла, этого Бонни не помнила, по лестнице, добралась до спальни и рухнула на кровать.

– Чушь, – быстро сказала Джиноа, отрываясь от приглашений, которые писала за столом в задней зале. – Если бы Бонни и Вебб поженились, я бы знала об этом. Весь город судачил бы об этом.

Почему-то Элай был удивительно спокоен.

– Какой смысл так обманывать? – спросил он, облокотившись на каминную решетку и видя в зеркале над ней не себя, а Бонни, ее лицо, возбужденное от любовных ласк.

Его поразил ответ Джиноа.

– Ты заставил их лгать, Элай, в этом есть и моя вина.

– Что? – взвился Элай.

– Ты собираешься забрать Розмари, – напомнила ему сестра, – Бонни должна была сделать все, чтобы предотвратить это.

– Ты сказала ей?

– Конечно, ведь Бонни – моя ближайшая подруга.

– А я твой брат!

Джиноа закрыла глаза, но когда открыла их, они горели.

– Да, Элай, ты мой брат, и я очень тебя люблю. Но то, что ты хотел сделать, такая жестокость, что я должна была предупредить Бонни.

– Жестокость? Да подумала ли ты, что я должен защитить свою дочь?

– Тебе незачем защищать Розмари, будь честен хотя бы с собой. Ты хотел причинить боль Бонни из-за Кайли, из-за того, что она не стала ждать, пока ты вернешься с Кубы.

Элай опустил голову. Как ни хотелось ему, он не мог возразить сестре. Он беспокоился о Розмари, но так и не нашел времени, чтобы поближе познакомиться с ней.

– Они говорят, что Хатчисон – отец Роз, – сказал он в отчаянии.

– Конечно, говорят. Они и должны это говорить, кто же иначе поверит, что они женаты все это время.

Ужасная мысль овладела Элаем. Бонни чувствовала себя одинокой и испуганной, вернувшись в Нортридж. Может, она обратилась к Хатчисону за помощью? Может быть?

Джиноа покачала головой, угадав, о чем думает брат.

– Не будь дураком, Элай! Ты же знаешь, что ребенок – твой. У Розмари твои глаза, твои волосы и, к сожалению, твой характер.

Элай вспомнил, как вырывалась Роз из рук матери возле магазина, как кричала: «Папа». Да, она – его дочь. Все верно. Он улыбнулся.

– Элай, – подозрительно спросила Джиноа, – что ты собираешься делать?

Видимо, сейчас она уже не могла угадать его мысли.