Сирийский патруль - Сергей Соболев

Доккинз, как и Майкл Сэконд, в одно время был непосредственным начальником Козака. Иван, глядя на своего бывшего «босса», искал в нем хоть какие-то перемены… В первом приближении это был прежний Доккинз, такой, каким он его знал раньше: крупные черты лица, орлиный нос, та же чуть кривая усмешка (у него что-то с лицевым нервом, из-за чего кажется, что он все время ухмыляется), тот же внимательный, изучающий взгляд. В свои тридцать семь лет этот человек прожил, кажется, несколько жизней. Иван не мог бы утверждать, что он знает в деталях биографию своего прежнего босса. Но кое-что он знал благодаря нескольким месяцам совместной службы, а о чем-то — догадывался.

В Баакубе, в лагере ЧВК «Армгрупп», откуда, собственно, и началась карьера Козака уже в качестве полноценного сотрудника AGSM, наряду с наемниками из Восточной и Центральной Европы, а также индусами, выполнявшими хозяйственную работу, вроде готовки и уборки, служили по контракту также экс-военные из США и Великобритании. Американцев в лагере, расположенном в провинции Диала, было человек пятнадцать. Они держались вместе и при любом удобном случае показывали остальным, что те в отличие от них «унтерменши», существа второго сорта. В Афганистане, куда позднее перевели Козака, штатовцы вместе с британцами также занимали привилегированное положение в тамошней «миссии» AGSM. И вот что любопытно. Доккинз, складывалось впечатление, на дух не выносил «томми» (хотя эта неприязнь не выходила поначалу за некие рамки). Он порой даже предпочитал брать на задание наемников из числа украинцев или поляков, но всячески отбивался от попыток включить в возглавляемую им team [19] хотя бы одного сотрудника из числа подданных Ее Величества…

О себе Ричард мало что рассказывал. Судя по проскальзывавшим в ходе его общения с соотечественниками репликам, к примеру, во время совместной трапезы в служебной столовой, он хорошо знал некоторых из них по годам прежней службы. По тем временам, когда он сам еще носил эмблему с мечом и скрещенными стрелами и надписью на латыни: «DE OPRESSO LIBER» [20]. С кем-то из них он пересекался в ту пору, когда служил инструктором в Форт-Кэмпбелле, штат Кентукки, где базируется 5-я группа U.S. Army Special Forces (страны Ближнего и Среднего Востока). С другими, как можно было предположить, знаком по каким-то совместным делам или боевым действиям в начальные этапы ввода войск в Ирак, а затем и в Афганистан. Помимо прочего, в Багдаде и Кабуле он был вхож в самые высокие кабинеты оккупационной администрации. Не раз и не два общался с высокопоставленными американскими военными чинами, в том числе и с далеко не рядовыми сотрудниками американской военной разведки РУМО и ЦРУ… Что, кстати, дало основание Козаку, сопровождавшему своего «босса» на встречи такого рода в «зеленую зону» в иракской столице или в квартал посольства США в центре Кабула, предположить, что Ричард Доккинз не только не рассматривается высокими чинами как отставник, перешедший в частную компанию, как отрезанный от армии и разведки ломоть, но на него даже делается определенная ставка…

Если суммировать это все, можно с большой долей уверенности предположить, что и после увольнения из рядов вооруженных сил США и приема на работу в одну из крупнейших частных военных компаний мира, Ричард Доккинз не только ничего не потерял, но и многое приобрел — деньги, связи, новые возможности.

И все бы для Доккинза было хорошо, все в «масть», как говорится. Если бы только не одно «но».

Если бы не годичной давности эпизод с попыткой провернуть собственное дельце, закончившийся для этого рискового техасца его задержанием сотрудниками СБ фирмы в прошлом году и последовавшими неприятностями вроде отсидки положенного ему кем-то срока в некоем «зверинце».

— Выпить хочешь, Козак? — перехватив взгляд продрогшего, лязгающего зубами у стенки субъекта, спросил американец. — Можешь подойти!..

Иван подошел к столу, с другой стороны которого в кресле устроился его бывший босс.

Он только сейчас заметил, что на руках у Доккинза красуются тонкие перчатки телесного цвета. «Не хочет оставлять свои отпечатки, — подумал он. — Если не пристрелили сразу, как это сделали с Оскаром, если не приказал этим «Ахмедам» и «Махмудам» порубить на котлеты для собак уже здесь, то есть шанс как-то отскочить …»

— Айвен, тебе когда-нибудь загоняли раскаленные иголки под ногти?

— Что? Э-э… нет, не припомню.

— Возьми стакан, сам налей себе… — Доккинз переложил «глок» поближе к себе так, чтобы до пистолета не мог дотянуться стоящий по другую сторону человек. — Смелее!

Иван налил в стакан виски — примерно треть стакана. Удивительно, но даже с трясущимися руками он умудрился как-то не расплескать спиртное, когда наливал… Сделал крупный глоток; живительная влага, скользнув по пищеводу, уже спустя несколько секунд оказала на его организм свое благотворное влияние.

— А мне — загоняли, — глядя на него, сказал Доккинз. — Остался совсем без ногтей… Вот только недавно стали отрастать.

Он снял с правой руки перчатку; растопырил пальцы с короткими, едва сформировавшимися ногтями и продемонстрировал стоящему по другую сторону стола мужчине. Потом надел ее обратно, после чего перевел взгляд на притихшую, прислонившуюся лопатками к стене молодую женщину.

— Ну? И что мне с вами делать?

Бледное лицо Джейн передернула гримаса.

— Ричард, не дай ему запудрить себе мозги! — прошипела она. — Убей его! Помнишь, как нам было хорошо вместе? А от него, от этого ублюдка, этого варвара, одни только неприятности!

Она подалась вдруг вперед… Может, хотела бухнуться в колени Доккинзу. Или же намеревалась расцарапать лицо стоящему в нескольких шагах «варвару», подкрепившемуся хорошей порцией скотча.

Что именно намеревалась предпринять его бывшая соотечественница, Иван так и не узнал: Ричи поднял со стола пистолет и направил его на женщину.

— Стой, где стоишь!

В помещении несколько секунд висела напряженная тишина.

— Айвен, возьми кресло и сядь! — распорядился американец. — А ты, милашка, приготовься произнести под запись небольшую речь… Да, кстати. — Он посмотрел сначала на Козака, усевшегося в поставленное для него кресло ближе к входной двери, где за ним присматривал охранник с серьгой в ухе, а потом вновь стал сверлить взглядом женщину. — Вы заметили, что я хромаю? — спросил он.

«Значит, мне не показалось, — подумал про себя Козак. — Ричард, когда перемещался возле вольеров, слегка прихрамывал на левую ногу. Скорее всего, это тоже последствие его общения с «дементорами»…

Ему в этот момент стало совсем не весело. Судя по побледневшей как полотно Джейн, ей — тоже. Доккинз отвернул полу пятнистой куртки и сунул «глок» в замшевую наплечную кобуру.

— Мне раздробили коленную чашечку, — пояснил он. — Куском арматуры крепко так долбанули… Очень больно, — сказал он спокойным тоном, как-то даже доверительно. — Мне делали две операции; поставили имплантаты, месяц проходил в гипсе… и прочая сопутствующая такого рода травмам хрень. Говорили, что хромота может остаться на всю жизнь… Но, как видите, я хожу уже без палочки.

Он взял со стола цифровую камеру.

— Если не будете делать то, что я говорю, то для начала обещаю прострелить коленную чашечку…

Последующие несколько секунд Доккинз инструктировал Джейн. Затем он сделал жест «Ахмеду». Тот раскатал шлем-маску. Подойдя к стоящей у грязно-желтой, шелушащейся местами стены женщине, он надел ей пару наручников и заклеил пластырем рот. Но спустя несколько секунд, по команде взявшегося снять это действо на камеру человека, отодрал полоску пластыря и скомандовал:

— Speak!.. Now!..

Джейн заговорила взволнованным голосом — на английском:

— My name is Jeanne Borel…

Иван, повернув голову к подруге по несчастью, вслушивался в звуки ее голоса. Джейн была убедительна в роли заложницы. Собственно, она таковой, если он только правильно понял смысл происходящего, и является… Как и он сам.

Джейн, назвав свои имя и фамилию, — фамилию Борель она оставила после второго по счету брака и быстро последовавшего развода — перешла к главному:

— Меня взяли в заложники, потому что мои работодатели должны крупную сумму денег… За мою голову требуют выкуп — десять миллионов евро… Повторяю — десять миллионов евро!.. Я обладаю информацией, способной скомпрометировать целый ряд влиятельных и довольно известных людей в Париже, Брюсселе и Лондоне! Я расскажу обо всем, что знаю, обо всех их неблаговидных занятиях… Расскажу, если у меня не будет иного выхода, если меня не выкупят .

Женщина замолчала, собираясь с мыслями. Стоящий рядом с ней крепыш в «маске» слегка толкнул ее локтем в плечо — продолжай, мол, ты еще не все сказала.