Чудо в ущелье Поскоков - Анте Томич

Электричества, правда, не было. Он проверил во всех помещениях, поворачивая черные выключатели из бакелита. Старый холодильник «Ободин» стоял в углу кухни мертвым. Носком ботинка Крешо стукнул по буфету, и из-под него в панике бросилась бежать целая армия мелких насекомых. Каменную раковину для мытья посуды по-честному поделили своими сетями два паука, один занял правый угол, другой — левый.

В шкафу спальни, на вешалке Крешимир обнаружил изъеденное молью шерстяное пальто-кромби и аккуратно сложенное пожелтевшее постельное белье с вышитой монограммой, витиеватые буквы которой ни о чем ему не говорили. На стене висела покрытая пылью картина, изображавшая Святое семейство. Двуспальная брачная кровать была разобрана и сложена возле стены, все ее составные части, как показалось Крешо, были целы. Но тут он вдруг унюхал слабый запах мертвечины. Осмотрел всю комнату и в углу, между стеной и комодом обнаружил свернувшуюся клубком засохшую и подгнившую мертвую лисицу. Предположив, что это легко могло бы разволновать жену, он вынес лису и отшвырнул подальше, в гору, а потом открыл все окна, чтобы проветрить, причем в самый последний момент, минут за пять до возвращения Ловорки.

Ее не было часа три, и вернулась она в машине, так набитой покупками, что сама с трудом поместилась за рулем. Крешимир раньше никогда не видел, чтобы за такое короткое время кто-нибудь накупил столько всякой всячины. Улыбаясь и пожимая плечами, словно извиняясь за свою расточительность, она вышла из машины в новых джинсах и белой майке, а Крешимир, даже если бы он мог рассердиться из-за чего-то такого, забыл все, когда увидел ее грудь, прикрытую тонкой тканью.

Все обитатели Змеиного ущелья замерли от удивления, глядя, как они вместе выгружают пакеты с покупками и относят их в про́клятый дом. Она купила еду, одежду и обувь, постельное белье, занавески и коврики, косметику и стиральные порошки, тряпки, щетки, губки для уборки в доме, посуду и даже маленькую газовую плитку с двумя конфорками. Крешо, удивляясь, как дитя, вынимал из пакетов новые полотенца, мужские и женские трусы, блузки и рубашки, носки, брюки, платья, майки и пуловеры, спортивные костюмы, кроссовки, туфли и шлепанцы. Потом мясо, сырое и копченое, телятину, кур, замороженный зеленый горошек, маринованные огурцы, яйца, муку, растительное масло, сахар, печенье, картошку, макароны, рис, специи, мороженое. Мороженого он не ел лет двадцать.

— Теперь хорошо бы все это убрать в холодильник, — сказала Ловорка, беспомощно глядя на «Ободин». — Может, ты знаешь кого-то, кто в ладах с электричеством?

— А то! — беззаботно махнул рукой Крешо.

Через двадцать минут два сотрудника «Электродистрибуции» с инструментами в руках осторожно передвигались по хрупкой черепице на крыше дома покойного Николы.

— Еще одно нелегальное подключение, — раздраженно шепнул Ненад Ратко. — Я все припомню, будь спокоен, здесь еще столько дерьма обнаружится, что каждый по сорок лет каторги огребет.

— Эй вы, наверху, потише! — распорядился Крешо и вернулся в дом.

— А эти инкассаторы, — спросила его жена, когда он вошел, — неужели так уж необходимо держать их здесь? Почему не отпустить людей домой?

— Меня ты об этом не спрашивай, — ответил Крешимир. — Будь моя воля, я бы их выпустил, но после всего, что я натворил, раздражать папу еще и этим не стоит.

Ловорка несколько секунд молча глядела на мужа.

— Не могу, — повторил он упрямо. — Не сейчас. Может, позже, но не сейчас.

Она вздохнула, пожала плечами и вернулась к делам. Крешмир принялся наблюдать, как супруга ловко вытирает влажной тряпкой буфет и складывает туда продукты, но тут она сунула ему в руки веник и отправила в комнату. И даже не заметила его смущения. Старший сын Йозо Поскока никогда не держал в руках метлы и испугался, что не сообразит, как ею пользоваться, но через несколько минут его волнение утихло. Ему даже понравилось и наполнило раньше не знакомым чувством удовлетворения наблюдать, как под слоем пыли открываются аккуратные гладкие доски, по крайней мере до того момента, пока не явились Звонимир и Бранимир. А он подметал так старательно, что заметил их, только услышав под окном издевательские голоса.

— Какой симпатичный молодой человек, — сказал Звоне слащавым тоном.

— Юноша, после того, как здесь закончите, не зайдете ли прибраться и ко мне? — добавил Бране.

Три секунды спустя, держась за ухо, от окна отпрянул первый, а второй в это время уже стоял закинув голову назад, чтобы остановить кровь из носа.

Сразу после того, как он подмел комнату, Ловорка закончила убирать кухню и появилась в дверях с оранжевым пластмассовым тазом, полным теплой мыльной воды, в которой плавали две жесткие щетки. Супруги опустились на колени и принялись на четвереньках мыть деревянный пол.

— Ну как, нравится? — спросила Ловорка мужа, заметив, что он то и дело поглядывает на ее грудь, которая, покачиваясь, вырисовывалась под майкой.

— Что? — притворился удивленным Крешо.

— Ладно, ладно, не выкручивайся, — сказала она и шутливо ему подмигнула, убирая со вспотевшего лба прядь волос.

Комнату неожиданно осветила электрическая лампочка, на кухне задребезжал старый холодильник.

— Хорватия наша![3] — воздев руки к небу, радостно воскликнула она и пошла положить продукты в холодильник и приготовить что-нибудь поесть.

На обед у них были телячьи шницеля и жареная картошка, а когда они покончили с едой, Ловорка убрала со стола посуду и, не говоря ни слова, подошла к Крешо и оседлала его. Расшатанный старый стул угрожающе потрескивал под ними, пока они целовались и миловались. Крешо так увлекся, что совсем забыл о работе, но его жена оказалась неумолимой. Послала его во двор выбить оба матраса, соломенный и пружинный, достать из машины постельное белье, а сама взялась за ванную комнату. Ближе к концу дня она торжественно заявила:

— Я только что в первый раз пописала в наш унитаз.

— Не забудь сообщить, когда еще и покакаешь, — бросил ей муж, осторожно садясь на только что собранную кровать. Он слегка попрыгал на ней, собственным задом проверяя стальные пружины матраса, и это занятие навело его на некоторые не вполне пристойные мысли.

— Ловорка!

— Что такое? — откликнулась она из ванной.

— Зайди на минутку.

— И не мечтай.

Тогда зашел он — посмотреть, как идут дела у нее, и изумился. Ванная комната совершенно преобразилась, совсем как в телевизионных рекламах волшебных чистящих средств. Эмалированная ванна сверкала, хромированные краны сияли. На раковине лежало новое мыло, рядом висели чистые полотенца. Оказалось, что на плитках, покрывавших стену, были изображены розочки. Утром он и не заметил этого под грязью. Все выглядело безукоризненным. Разумеется, кроме бреши в потолке.

Потом Ловорка принесла чистое постельное белье. Обмениваясь призывными взглядами и мимоходом щипая друг друга, они надели на подушки новые наволочки и натянули простыню на матрас. Новую одежду отправили в шкаф и в комод, а тут уже пришло время ужина. Ловорка решила, что на сегодня работать хватит, и пошла делать сэндвичи.

На Змеиное ущелье опустилась теплая синяя майская темнота. Ловорка отправилась в душ, а рядом, в доме Йозо, Бранимир и Звонимир вышли на балкон и, облокотившись о перила, закурили. С балкона была прекрасно видна круглая светящаяся дыра в крыше покойного дяди Николы, а через нее — их голая сноха, которая намыливалась и поливала себя водой.

— Завтра, наверное, будет дождь, — заметил Звонимир.

— Наверное, — согласился Бранимир.

— А может, и не будет, — засомневался Звонимир.

— Точно никогда не знаешь, — кивнул Бранимир, сглотнув слюну.

— Я бы не обрадовался, если бы дождь пошел, — изрек Звоне.

— Я тоже, — поддержал его Бране.

— Но если пойдет, мать его, то уж пойдет. Нас не спросит.

— Это ты, брат, хорошо сказал.

К сожалению, неожиданному удовольствию средних сыновей Йозо Поскока от болтовни про атмосферные явления быстро пришел конец. На следующий день за покупками поехал Крешимир и около полудня уже вернулся с грузом строительных материалов. До ужина он аккуратно отбил весь совершенно негодный старый потолок в ванной комнате и из гипсовых плит выложил новый, а днем позже заменил сгнившую дранку и залатал дыру в крыше новой черепицей. Потом они с женой застелили старыми газетами пол во всем доме, накрыли пленкой мебель и побелили все помещения. Двери покрасили свежей зеленой краской, вымыли окна, положили коврики, повесили люстры, в спальне поставили на комод букет ноготков в фарфоровой вазе в виде двух влюбленных лебедей с переплетенными шеями, а в кухне, между пестрыми занавесками на окне, поместили глиняный горшок из тех, в которых кое-кто выращивает дома каннабис, но в этом зарозовели цикламены.