Воля императора - Евгений Васильевич Шалашов

— Вам эти люди кажутся неподходящими, — напрямик спросил я, когда он в очередной раз сморщился при упоминании звучной фамилии.

Иванов тут же замялся. Едва губу не закусил.

— Не переживайте Иван Иванович. Думаю вам нечего бояться, вы ведь уже мертвы, чего вам ещё бояться? — подбодрил его я, и видя что тот сейчас снова закроется, — Давайте представим что вы книга. Ведь глупо злиться на книгу, чьё содержание не нравится, не правда ли?

— Все эти люди, лишь укрепляют Россию в ложном пути, — опустив голову пробормотал он.

— В ложном пути? — уточнил я.

Иванов только вздохнул и отвернулся.

— Пожалуйста, объясните, — тут же потребовал я.

— Вы ведь и сами знаете, неужто не читали моё личное дело? — пробормотал он.

Я его и правда не читал, не было времени, но не признаваться ведь в этом.

— Впервые вижу книгу, которая утаивает информацию и оценивает осведомленность читателя, — хмыкнул я. — Я всего лишь хочу узнать ваше мнение.

— Знаю я вас, а потом распорядитесь казнить или в тюрьму бросить.

Я потёр лоб. По идее уже и так можно.

— Даю вам слово, Иван, я лишь прочту книгу, приму к сведению, а потом продолжу её читать, даже на полку не поставлю.

Иван Иванович искоса посмотрел на меня. Лицо выражало смесь испуга и растерянности, а кончики ушей покраснели.

Я ждал, спокойно глядя на него.

— Я ничего не имею против вас и короны… Но не должен один человек решать судьбу целого народа. Человек у которого даже не спросили, хочет ли он быть императором. Есть сотни и тысячи прекрасных управленцев, которые смогут сделать больше чем один царь. Более того, если он соберёт под своим крылом единомышленников, Россия станет примером для Европы, а не наоборот. Я люблю свою страну и считаю что она не заслуживает такой судьбы.

— А что же вам не нравится? В Империи четыреста миллионов человек, а не сто пятьдесят, например. Промышленность на пике эффективности, и продолжает расти, Польша и Финляндия в составе. У нас нет серьёзных войн, на улицах чистота и порядок. Нет гнетущего внешнего долга.

Иванов покраснел.

— И что? А решать то я ничего не могу. Всё за меня царь думает, будто у меня своей головы нет. Мне не нравится, что за меня решают другие. И причем здесь чистота и порядок? Это ведь от людей зависит. Люди в России хорошие, вот и чистота у нас. Да даже пусть и чистота, а свободы-то нет. Вот и сидим мы в тщательно выметенной клетке.

В моей голове пронеслись образы заброшенных пустырей, заваленных мусором, сосед алкоголик, уволенный с разваленного завода, что умер от отравления палёной водкой, когда мне было ещё пятнадцать. И другой сосед, что вернулся безногим с войны, которую впоследствии часто называли бессмысленной.

Я лишь покачал головой, ломая голову с чего бы начать доказывать его неправоту.

— Я хочу подчиняться такому человеку, которому я верю, а не тому, кого мне навязывают. Откуда я знаю что там в головке у царя и каким курсом он нас ведёт. У него ведь какая забота, остаться на вершине и никуда не сходить, как собака на сене.

Иванов вдруг осёкся, вспомнив с кем говорит и сообразив, что его явно занесло куда-то не туда.

Почесав лоб, я решил таки ответить, тщательно подбирая слова.

— Даже если, как вы выразились, царь и сидит на сене, он очень заботится, чтобы это сено было мягким и без паразитов. А ещё он не ищет другие стога, помягче, те давно заняты. Он свой стог улучшает. И будет продолжать делать, потому что не забывает. Он русский царь, а не европейский, например. У него просто выбора нет. Не нужен он в другой стране, разве что, как инструмент. Да и с чего вы взяли, что выборный человек будет искренен? Или вы в совершенстве разбираетесь в людях или умеете читать мысли? Вдруг во главе страны встанет харизматичный посланник Франции, который хорошо умеет располагать к себе народ, а в его интересах на деле развал и разграбление нашей державы.

— От этого никто не застрахован, но умные люди этого не допустят!

— А что если умные люди тоже подосланы, а те кто не подослан убит, подкуплен или запуган?

— А что если царь подослан, подкуплен, или запуган? — возразил он.

Я с иронией посмотрел на него.

— Вот именно из-за такой недальновидности и поверхностности, простых людей, наверное, и нельзя допускать до власти.

Похоже, Иванов после моей ремарки обиделся. Ну а я получил поистине царский урок. Даже человек с обширным багажом знаний, может быть по сути недальновидным глупцом.

— Но неужто вы не допускаете возможности ошибки царя. Такой ошибки, что приведёт страну к гибели?

В моей памяти всплыло многое, что должен был бы допустить Николай второй, и чего здесь не произошло. Кстати, благодаря всё тому же Николаю.

— Если царь допустит, царь и исправит, ему деваться некуда. Альтернатива — смерть. Как царя, так и страны в пожарище революции.

Так я устал от всех этих наук, пускай и с преподавателем, что решил немного развлечься и поискать художественную литературу. Ту самую, что была написана в этот период и которой я зачитывался порой ночами.

Библиотека в Царскосельском дворце была небольшая. Если провести аналогию, так получается стандартная библиотечка на даче. Разумеется, дача у нас, у царей, большая, так что и библиотека соответственно, под стать «загородному дому».

Кое-что из книг, что мне нравились в той жизни, я отыскал. Не сам, разумеется, большую часть разыскала прислуга. Спустя пару часов мне принесли имевшиеся в дворцовой библиотеке книги Грина, Булгакова и Алексея Толстого. Ещё притащили кучу изданий в мягких обложках, со знойными красотками на обложках.

Батюшки-святы, так это ж любовный роман!

Оказывается, он сейчас популярен. Впрочем, а когда этот жанр был непопулярным? Женские романы отложил в сторонку, только посмотрев на имена авторов. Или авторок? Авторш. Виктория Гладина, Катерина Стриж, Элла Ульянова. Ни о чем. А вот это имя — Александры Коллонтай, очень знакомо. Уж не та ли дама, что проповедовала свободную любовь? А ее лозунг: «Хорошая жена сама подбирает подходящую возлюбленную своему мужу, а муж рекомендует жене своих товарищей», я запомнил. В то же время, худого слова о Коллонтай сказать не