Барнар — мир на костях - Angor
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ребята, а кем мне притвориться, когда мы подойдем к городу? — обвёл всех любопытным взглядом Иорик.
— А зачем тебе кем-то притворяться? Ты бедняк, неудачник и попрошайка. Так что будь собой. На тебя никто не обратит внимания, ведь таких, как ты полно, — усмехнулся Грегори.
Тара смотрела на друга, раскрыв рот.
— Что ты мелешь! Зачем так унизительно говорить о человеке? — осадила его ведьма.
— Не переживайте, Тара, — решил ответить сам Бэбкок. — Просто наёмник ничего не знает о человечности. К тому же я вовсе не попрошайка. И я хотя бы не помогаю только тем, кто больше золота отвалит.
Грегори вскочил на ноги и со всей силы толкнул поэта.
— Ты ничего не знаешь обо мне, крысëныш! Сам-то ты хоть кому-то в своей жизни помог?
— Я помогаю многим, пробуждая своими произведениями в людях добро, — гордо ответил Иорик.
— Надо же! Может, прочитаете нам что-нибудь? — метнула вверх брови Карлин.
Поэт поднялся и отряхнулся от грязи. Он развёл руки в стороны и начал декламировать одно из своих стихотворений:
— Твоя улыбка сияла на заре ярче бриллиантов,
А очи мудростью пронизывали плоть мою.
Всегда держалась ты подальше от педантов,
Чтоб не попасться в плотскую тюрьму.
Все боли и обиды ты превращала сразу в прах,
А радостные миги хранила, словно драгоценный клад.
Чего бы только я не отдал, чтоб вновь с тобой увидеться в других мирах,
Но я не в силах сражаться со смертью и, не могу я повернуть назад.
Ты мою душу тронула теплом весенним
И этого я не забуду никогда.
Я буду странствовать и говорить всем с упоеньем:
Что означает истинная доброта.
Конрад успел вернуться и внимательно слушал стихотворение вместе с остальными. Карлин с Амелией никак его не прокомментировали, но по лицам ведьм было заметно, что оно их тронуло.
— Как романтично и печально одновременно. Мне очень понравилось, — похлопала его по плечу Тара.
— Благодарю.
— У тебя что, жена умерла? — серьёзно спросил Грегори. — Просто в этом стихе умерла какая-то девушка, вот я и спросил.
— Что? Оу, нет, — замахал руками поэт. — Я никогда не был женат. Это произведение я написал в честь смерти одной знатной леди из моего края. Ее звали Элен, и своей красотой она затмевала напрочь всех. Она была удивительной женщиной: общалась со всеми на равных и всегда помогала нуждающимся. Но, к сожалению для всех, леди рано умерла от чахотки. Её все очень сильно любили.
— Что ты хотел сказать своим произведением? — прищурился Конрад.
— Я хотел передать вечность человеческой души. Элен заразила всех своей добротой и любовью, так что после её смерти частичка тепла осталась в каждом человеке, который был когда-то с ней знаком. Все мы учимся друг у друга чему-то новому. И многие наши хорошие поступки не канут в пустоту, а останутся в ком-то ещё.
— Нам надо выдвигаться, — изрëк наёмник.
Друзья отправились в путь, шествуя по сочным салатовым лугам. В желудках раздавалось урчание от голода, а удобные сапоги всë же начинали натирать пятки и пальцы. Солнце сильно пекло. Путники делили поровну остатки воды во фляжках. Потная одежда прилипала к телам, отчего те начинали чесаться. Но всем удавалось сохранить более или менее оптимистичный настрой.
Казалось, что чем больше они устают, то тем больше становятся уверенными в своём успехе. Хотя несколько дней назад всë обстояло совсем наоборот. Видимо, уж так устроен человек: когда ему больше нечего терять, это придаёт неведомых доселе сил.
— Сейчас бы кого-нибудь подстрелить и зажарить, — щурился от солнца Грегори. — Тара, у тебя же есть лук. Неплохо было бы поохотиться на косулю или хотя бы на зайцев.
— Но у нас нет на это времени. Охота ведь может сильно затянуться. Тем более на открытой местности звери хорошо нас видят, — вытерла влажный лоб девушка.
— Не переживай, Грегори, скоро уже появятся стены Торианвиля, — успокоила друга Карлин. — Там мы все наедимся на славу.
До них донёсся звук от ударов мечей. Впереди виднелась борьба между людьми. Высокая загорелая девушка с длинными чёрными волосами одна отбивалась от тридцати грабителей и при этом умудрялась оставаться живой. На голове у неё был золотой обруч с драгоценными камнями, а тело покрывало очень короткое кожаное платье. Она яростно орудовала мечом, прикрываясь при этом щитом. Наёмники пооткрывали рты от её красоты и силы.
— Хватит глазеть на ее сексуальное тело. Идёмте лучше поможем ей, — закатила глаза Тара.
Ведьмы откинули грязных мужиков, ищущих наживы. Конрад на ходу отрубал им руки.
Когда уже все преступники валялись на земле, громко крича и истекая кровью, один из них попытался всë же сбежать. Девушка бросила ему вслед копьё, поразив того насмерть. Затем она оглянула раненых и тоже убила каждого, с наслаждением вонзая свой меч им в головы.
— У моего народа не принято оставлять ублюдков в живых, — произнесла, наконец, незнакомка, стирая с лезвия кровь. — Я благодарна вам за помощь, но если честно, то я бы и без вас справилась, — она ухмыльнулась.
— Да, пожалуйста, нам было не сложно, — с любопытством смотрел на неё Конрад. — В последнее время на дорогах развелось много преступных шаек. Девушкам лучше всë-таки не путешествовать в одиночку. Это небезопасно.
После этой фразы незнакомка задорно рассмеялась.
— Нет, наоборот: опасность грозит другим, а не мне, — закончив смеяться, продолжила та, а затем вынула из кармана медальон в форме двухстороннего боевого топора. — Возьмите его себе в знак моей благодарности и запомните фразу: «Сила есть в каждой!».
— А что это значит? — взял его Грегори.
— То и значат. В каждой из нас есть великая сила, и с нами лучше не связываться, а то заставим сильно пожалеть об этом, — ответила девушка.
— Как вас зовут?
— Ханна.
— А кто вы? Из какого вы народа? — полюбопытствовал Конрад.
— Я думаю, что вы скоро об этом сами узнаете. Все узнают моё племя.
Ханна вскинула на плечи тяжеленный рюкзак, собрала оружие и с фантастической лёгкостью двинулась дальше, в противоположную от них сторону.
— А она умеет интриговать, — высказался за всех Грегори.
— Тебя не её слова заинтриговали, а её тело, — подметила Амелия.
— Да чему там интриговать? На ней было такое короткое платье, что всё уже было видно, — возразил наёмник.
Все дружно рассмеялись над его словами.
Скоро перед ними начали появляться людские хижины с полями, расположенными вокруг городских стен. Почти всюду сушились овечьи и коровьи шкуры, растянутые
