Место для радуги - Максим Гаспачо

Мне хотелось бы, чтобы эта повесть была не наркоманской историей и не очередной сагой про вампиров, а красивой историей любви. Но в тот период времени сценарий писала отнюдь не рука купидона. Это, пожалуй, самая неприятная часть моей истории.

Падение моего сознания набирало устрашающие обороты. Наркотики и «ультра-прогрессивный» образ жизни окончательно изгладили все обеты и зароки, которые я давал перед освобождением из тюрьмы. Тогда я ещё не понимал, что происходит со мной на самом деле. Мне казалось, что я иду вверх, а наркотики и другие немиловидные поступки — это лишь издержки современного мира. Я был слишком поглощен «золотой мечтой» и чувством собственного величия. Мне не хватало времени, чтобы на миг остановиться и посмотреть на себя со стороны, а тем более задуматься о том, какие силы стоят за внешними декорациями головокружительного слалома моей души сквозь вечность.

Наше новогоднее путешествие закончилось. Саша и Оля вернулись в Питер, а мы с Оксаной продолжили праздновать Новый год, плавно переходящий в Рождество. К нам в гости приехали друзья Оксаны — семейная пара, и в ход пошло спиртное. Это был примечательный вечер. Через пару часов муж Оксаниной подруги уснул прямо на кухне, и я с двумя девушками отправился в гостиную. Подруга Оксаны была брюнеткой со стертыми гранями приличий, звали её опять-таки Ольга. Мне пришлось помочь ей дойти до гостиной, и пока я тащил её обмякшее от алкоголя тело, она терлась об меня, как кошка, не стесняясь идущей рядом Оксаны. Алкоголь творит страшные вещи. Я предложил сыграть в карты на раздевание — двое против одного, и девушки согласились. Через полчаса я, по-прежнему одетый, сидел в компании двух полностью обнаженных девушек. Когда Ольга снимала с себя последнюю часть гардероба, Оксана смотрела на меня осуждающим взглядом. Видимо, она ждала, что я скажу: «Довольно, не раздевайся, поиграли и хватит».

Тот Максим, который год назад писал своей любимой девушке красивые стихи и с нетерпением ждал каждой новой встречи, поступил бы именно так. Более того, тот Максим вообще не сел бы играть в карты на раздевание с подругой любимой девушки, которая к тому же ещё и замужем. Но сейчас это был не тот Максим. Это вообще был не Максим, а какой-то демон, которого я запустил внутрь себя и регулярно подкармливал «скоростью», кокаином, а теперь ещё и алкоголем.

Мы были в полушаге от Содома и Гоморры, когда неожиданно проснулся Ольгин муж. С кухни донеслось его пьяное рычание и девушки постепенно оделись. На этом «вечеринка» закончилась. Семейная пара уехала домой, и мы остались вдвоем. С какого-то момента я стал чувствовать, что в нашей жизни все складывается не так, как должно быть. В этих отношениях что-то неуклонно менялось в сторону охлаждения. Нередко я замечал на себе осуждающие взгляды Оксаны и её колкие высказывания на какие-нибудь мои действия, но, поглощенный собственным безумием, я списывал это на то, что девочка просто не готова так резко принять в своей жизни что-то новое — что-то «очень современное и культовое», как я считал.

Мне запомнился один из наших вечерних разговоров перед тем, как я уехал в Питер продолжать свою работу в офисе. Разговор был философским:

— Я слышал теорию, что в мире есть два типа женщин, — говорил я. — Одни произошли от Евы, а другие от Лилит.

— Кто такая Лилит? — спросила Оксана.

— Лилит — это зеркальная противоположность Евы, — ответил я. — Ева — добрая, нежная, заботливая и женственная, а Лилит — гордая, меркантильная, с замашками лидера.

— Я уже что-то слышала про Лилит, — сказала Оксана. — Напомни про неё…

— Есть такое придание, что до Евы у Адама была другая женщина, её звали Лилит, — сказал я. — Но, они не поладили, потому что Лилит была слишком горда, и тогда Бог дал Адаму Еву.

— А что стало с Лилит?

— Лилит превратилась в злого духа и стала строить им козни — разрушать семьи, разбивать сердца и воровать младенцев.

Кажется, я читал эту легенду в какой-то околорелигиозной книге, но источник мне не запомнился.

— Это ты, играя в карты, представлял, что перед тобой Ева и Лилит? — спросила Оксана.

Она была очень проницательна. Именно это я и представлял, играя с ней и её подругой Ольгой. Это были очень подходящие образы для светловолосой Оксаны — девочки с глазами из самого синего льда, и брюнетки Ольги — похотливой и необузданной женщины, в чьих взорах мрак ночной.

— Мне повезло, — ответил я. — Мне досталась Ева.

С этими словами я прильнул к Оксане и мы слились в любовной неге. Вскоре я уехал в Питер.

По интернету я общался с Сашей Штукманом. Его гламурная Ольга тоже добавилась ко мне «в друзья». Мы общались ни о чем, но я стал замечать, что она сильно расположена к общению со мной. Она писала о сложностях с Сашей и спрашивала советы. Оказывается, они начали встречаться за пару недель до Нового года, то есть фактически совсем недавно. По их общению мне казалось, что они встречаются уже приличное время. Тогда я ещё не понимал, что для того, чтобы знать человека, не обязательно годами с ним встречаться. Знатоку человеческих душ достаточно один раз посмотреть в глаза, чтобы понять, кто перед ним. К сожалению, я не был таким знатоком. Я делился с Ольгой своими неурядицами. Одним словом, наша переписка непроизвольно немного выходила за рамки дружеского общения.

Однажды Саня обратился ко мне с вопросом:

— Ты когда поедешь в Карелию?

— На днях собираюсь, — ответил я.

— Ольга собирается к маме в Апатиты, — сказал он. — Не мог бы ты довезти её до Карелии, а там посадить на поезд?

Это показалось мне немного странным. «Почему в Питере не сесть на поезд? — подумал я. — Неужели, экономят на стоимости билета?». Но долго размышлять на эту тему я не стал.

— Конечно, без проблем, — ответил я.

Через пару дней я заехал за Ольгой, и мы отправились в дальний путь. Нам предстояло проехать вместе почти целый день.

— Когда выйдем на трассу, дашь мне немного прокатиться за рулем? — попросила Ольга.

— Ладно, — ответил я, подавляя сомнения, — только аккуратно.

— Я тихонечко, — сказала она. — Правда, мне Саша запретил проситься за руль, так что ты ему не говори, ладно?

— Хорошо, — согласился я и показал ей пакетик с белым порошком. — Будешь «скорость»?

— Ско-о-орость? — переспросила Ольга с таким удивлением, словно впервые слышала это слово. — Вообще-то наркотики мне Саша тоже запретил в дороге.

— Так будешь или нет?

— Буду.

Почему-то я даже не сомневался, что она согласится. Я остановился, и мы зарядились этой белой гадостью. Дальнейшая поездка происходила в состоянии невероятной раскрепощенности. Ольга была со мной совсем не такой, как я видел её в новый год и в больших компаниях. Она разговаривала без пафоса и казалась простой и открытой. Мы общались так, словно были знакомы уже тысячу лет. Мне не хватало ума понять, что за всей этой «душевной близостью» стоит метамфетамин. В какой-то момент Ольга стала казаться мне идеальной женщиной. В ней было что-то необъяснимо притягивающее, она оказывала на меня примерно такое же влияние, как Ира «Солнышко» много лет назад. Я почувствовал, что хочу её очень сильно.

Если отмотать время назад, я не взял бы в дорогу «скорость». Более того, Ольгу я тоже не взял бы. Я предпочел бы вернуться ещё раньше и вообще никогда не быть знакомым ни с ней, ни с её Александром. Я вернулся бы в детство и не согласился бы на предложение от «дружелюбного голоса» — когда дьявол пришел ко мне со своим предложением, я послал бы его вместе с его компьютерами к черту. О, как мне хотелось бы вернуться назад!

Если бы я изобрел машину времени, то первым делом вернулся бы в детство и подошел бы к девочке Иришке из моего класса, которая мне очень нравилась, пока в доме не появился компьютер, поглотивший мое внимание. Я сказал бы ей:

— Знаешь, я был в будущем. Без тебя оно страшное, пустое и неинтересное. Ты сменишь двух мужей, а я вообще наделаю кучу ошибок.

Я поборол бы всю свою робость и застенчивость и признался бы ей:

— Не хочу увлекаться компьютерами, хочу увлекаться тобой. Ты самая красивая девочка на свете, пойдем со мной гулять.

А если бы она не поверила и не согласилась, приняв меня за сумасшедшего, я вернулся бы ещё раньше, в наше прошлое рождение — в послереволюционное время, и подошел бы к ней, возвращающейся из школы по увешанной красными знаменами улице.

— Ты меня не узнаёшь, — сказал бы я на ходу, — но и ты немного по-другому выглядишь. И всё равно я узнаю тебя, потому что знаю тебя очень давно, от начала времен. Я узнал бы тебя из миллиона. Я вернулся из будущего, чтобы сказать… Чтобы сказать, что мне не нужны ни деньги, ни власть, ни все остальное. Мне нужна твоя Любовь!