Орел пустыни - Джек Хайт

Юсуф кивнул:

– Очень хорошо, пойдем со мной. Я как раз собирался почитать «Хамаса». – Он показал Джону толстую книгу и улыбнулся. – Это будет идеальный урок. Поэзия и варвары не имеют ничего общего.

Юсуф направился на конюшню, взобрался на сеновал, открыл «Хамаса» и перевернул несколько страниц.

– Читать буду я, – сказал он. – Слушай внимательно и скажи, какой смысл несут в себе стихи. Это называется «Песнь Майсуны». Она была королевой, которая очень рано вышла замуж. – И он начал читать:

Милей роскошного нарядаИ королевских всех прикрасВерблюжье рубище номадаИ свет души в сиянье глаз.

Шатер, разбитый у дороги,И быт, открытый всем ветрам,За королевские чертоги,Дворцы и башни не отдам,

И безыскусная свободаСкорее отворит сердцаМайсуны бедного народа,Чем блеск изнеженный глупца![8]

Юсуф поднял голову:

– Что это для тебя значит?

– Королева несчастна. Ей не хватает простоты жизни родного дома и народа. Она презирает роскошь при дворе короля, своего мужа. Она чувствует себя пленницей.

Юсуф кивнул:

– Это стихотворение хорошо знает наш народ, потому что в нем звучит правда: роскошь делает человека слабым. Простота кочевника, который владеет лишь палаткой и верблюдами, ценится выше, чем богатство принцев.

– Однако ваши принцы живут в огромных дворцах.

– Да, иначе невозможно, но мудрый правитель и в огромных залах живет, словно кочевник.

– Не сомневаюсь, – рассмеялся Джон. – А кочевники читают стихи?

– Конечно, разве есть способ лучше провести холодную ночь в пустыне? – Юсуф перевернул несколько страниц. – Вот это мне нравится больше всего. Любовное стихотворение, помогающее забыть о холодных ночах пустыни:

Не оторвать от Лейлы взора.Чем так прекрасен Лейлы вид?Румянцем царственным, которыйПод кожей девственных ланит!

Бледнею я, хладеет сердце,И кровь уходит из негоИ превращается, поверь мне,В лица румянец твоего!

Юсуф посмотрел на раскрасневшееся даже под загаром лицо Джона и рассмеялся:

– Джон! Ты покраснел.

– Вовсе нет, – проворчал Джон, отворачиваясь.

– Нет, покраснел, мой друг. Неужели какая-то девушка покорила твое сердце?

Джон не поднимал глаз.

– Я раб, – пробормотал он. – Какое это имеет значение?

– Раб может жениться, если хозяин даст ему разрешение. Возможно, наступит день, когда ты станешь свободным. – Он наклонился к Джону и с таинственным видом прошептал: – Расскажи мне. Кто она? Рабыня? – Джон покачал головой. – Значит, девушка из города, – с улыбкой сказал Юсуф. – Ты должен быть осторожным, Джон. Ее отцу не понравится внимание раба-франка.

Джон отрицательно покачал головой:

– Эта девушка не из города.

Улыбка исчезла с лица Юсуфа.

– Понятно. – На вилле была только одна девушка, которая могла покорить сердце Джона. – Зимат, – сказал Юсуф, нахмурив лоб. – Она помолвлена с моим другом, Хальдуном. Они поженятся через три года, когда он станет мужчиной.

– Я не знал.

– Но, даже если бы она не была помолвлена, ты никогда не сможешь быть с ней. – Голос Юсуфа стал жестким. – Это запрещено. Если ты прикоснешься к моей сестре, то умрешь. – Он посмотрел Джону в глаза. – Я сам тебя убью.

– Я понимаю.

– Хорошо. Давай продолжим. Следующее стихотворение прочитаешь ты.

Юсуф передал тяжелую книгу Джону, который склонился над страницей и прикусил губу, пытаясь разобраться в словах стихотворения, повествующего о несовместимости гордости и стремления к истинной славе. Юсуф опасался, что Джон не обратит внимания на его предупреждение. Франк был упрямым, а Зимат всегда отличалась буйным нравом и никогда не была скромной и тихой девушкой. Юсуф не раз слышал, как Айюб говорил, что с нетерпением ждет, когда Зимат выйдет замуж, и ему не придется тревожиться о ее чести. Юсуф боялся, что она совершит глупость, которая будет стоить Джону жизни.

Джон поднял полную лопату навоза и соломы с пола стойла и забросил ее содержимое в тачку. Юсуф вместе со своим другом Хальдуном и несколькими мамлюками отправился на охоту, оставив Джона наводить порядок в конюшне. Он решил немного передохнуть и стоял, опираясь на лопату.

– Салям.

Джон повернулся и увидел Зимат, одетую в свободный белый халат. Ее лицо скрывала чадра.

– Что ты здесь делаешь? – прошептал он, глядя по сторонам, чтобы убедиться, что они одни. – Тебе следует уйти.

Зимат не пошевелилась.

– Ты не склонен к постоянству, – сказала она, проводя изящным пальцем по краю деревянной стойки. – Во время нашей предыдущей встречи ты не стремился поскорее от меня избавиться.

– Я не шучу, – настаивал Джон, прислонив к стене лопату и вытирая руки о тунику. – Если нас увидят вместе, меня ждет порка или что-нибудь похуже.

– Значит, нас никто не должен увидеть.

Зимат шагнула мимо Джона и оказалась в пустом стойле, которое он вычистил. Немного поколебавшись, он последовал за ней.

– Ты сошла с ума? – прошептал он. – Юсуф запретил мне с тобой видеться.

– Я не стану слушать брата.

– А как насчет отца?

Зимат нахмурилась:

– Моя мать говорит, что все мужчины одинаковы. Они используют нас для своего удовольствия и ждут, что мы будем им служить. Они никогда не думают о наших желаниях. Таков и мой отец. Он мечтает поскорее выдать меня замуж, чтобы упрочить свое положение и получить выкуп за невесту. Мои чувства его не интересуют.

– Значит, ты не хочешь стать женой человека, с которым помолвлена?

– Я никогда не видела Хальдуна, но он ничем не отличается от других мужчин. Он будет относиться ко мне как к вещи. Но ты другой. – Она посмотрела Джону в глаза. – Я так и не поблагодарила тебя по-настоящему за то, что ты спас меня от Турана.

– Я уже говорил, мне не нужна благодарность.

– Но я хочу сказать тебе спасибо.

Зимат подняла чадру, опустила глаза, смущенно улыбнувшись, сделала шаг к нему, и Джон вновь уловил ее сладкий пряный аромат. Волосы у него на затылке зашевелились. Он знал, что ему следует уйти, в любой момент мог вернуться Юсуф, но даже не пошевелился.

– Ты когда-нибудь целовал женщину? – прошептала Зимат.

Джон почувствовал, что краснеет.

– Была… одна девушка в Англии…

– Ты ее любил? – обиженно спросила Зимат.

– Нет. Она совсем не так красива, как ты.

Улыбка заиграла в уголках рта Зимат.

– Ты и сам совсем не урод, – сказала она и поцеловала Джона.

Ее губы были нежными и сухими. Уже ни о чем не думая, Джон обнял ее за талию и притянул к себе. Так они стояли довольно долго, но потом она отстранилась.

– Мне не следовало так поступать, – сказала Зимат, и ее глаза широко раскрылись от страха. Она посмотрела на свой белый халат, на котором остались коричневые следы после объятий Джона. – Мой халат – что я теперь скажу маме?

Джон протянул руку, чтобы ее утешить, и его пальцы оставили грязный след на щеке.

– Мне очень жаль, – пробормотал он, вытирая руку о тунику.

– Мне нужно уходить, – сказала Зимат, опуская на лицо чадру.

– Останься.

Джон подошел ближе, но она выскользнула из его рук и нырнула в дверь. «Возможно, это даже к лучшему», – подумал Джон, глядя вслед Зимат, которая почти бежала в сторону дома. Потом он закрыл глаза и коснулся своих губ. Несмотря на риск, ему ужасно хотелось снова увидеть Зимат.

– Легкие доспехи лучше, – настаивал Юсуф, сидевший на сеновале напротив Джона. Книгу, которую они читали – еще одну историю Первого крестового похода, – юноши отложили в сторону. – Наши воины способны стрелять из лука, сидя в седле, а также сражаться копьем или мечом. Они могут быстро атаковать и столь же быстро отступить. А ваши рыцари медленные и неуклюжие.

– Но они при этом сильные, – ответил Джон. – И ваши стрелы не в состоянии пробить доспехи. А когда рыцари атакуют строем, ничто не может встать у них на пути.

– Тогда зачем на нем вставать?

– Но если вы отступите, значит, вы потерпели поражение.

– Не обязательно. – Юсуфу в голову пришла идея, и он наклонился вперед, возбужденно жестикулируя. – Наши воины подвижнее. Что, если мы отступим перед вашей атакой, а потом сделаем полукруг и атакуем конницу с фланга?

Джон нахмурил лоб и ответил не сразу.

– Это может сработать, – наконец пробормотал он.

– Так и будет! – Оба посмотрели на вход в конюшню.

Там стоял Айюб, держа свою лошадь на поводу. За его спиной Джон увидел Турана и полдюжины мамлюков. Они вернулись из Алеппо.