Суета сует. Пятьсот лет английского афоризма - Фрэнсис Бэкон

Разберитесь, наконец, в анатомии вашего автомобиля.

Держите в строгости ваших детей, слуг и жену (мужа) — в противном случае они будут держать в строгости вас, причем если муж (жена) — это еще полбеды, то ведь есть еще дети, слуги, домашние животные, в конце концов.

Пейте… Нет более отвратительного зрелища, чем богатый трезвенник. Берите пример с бедняков.

Правильно, что вы любите лошадей. Что может быть прекраснее англичанина в седле. Только не молитесь на глупое животное. Молитесь Богу, который вас сотворил и давным-давно раскаялся, — может, хоть этим вы его разжалобите.

Повторяю еще раз — пейте…

И молитесь за того, кто дал вам эти бесценные советы.

1. Девять дурных привычек: пьянство, нечистоплотность, шарканье ногами, громкий голос, чесотка, необязательность, брюзгливость, слюновыделение, повторение старых шуток.

2. Девять хороших привычек: незлобивая злопамятность и памятная незлобивость, предусмотрительная предупредительность и предупредительная осмотрительность, пытливая взыскательность и взыскательная пытливость, взвешенная воздержанность и сдержанная взвешенность, а также масштабность.

3. Девять заблуждений: считать себя бессмертным, считать свои капиталовложения надежными, принимать вежливость за дружбу, ожидать награду за добро, воображать, что богатые держат тебя за своего, продолжать пить после того, как первый раз сказал себе, что еще трезв, писать стихи, давать в долг или (что еще хуже) прощать долг, путешествовать не налегке.

4. Девять правил обращения с бедными: быть предупредительным, держаться подальше, угнетать, эксплуатировать, платить мало, платить ровно столько, сколько необходимо, испытывать сострадание, вмешиваться, жаловаться властям.

5. Девять правил обращения с богатыми: льстить, прислуживать, помнить в лицо, никого не любить, ненавидеть очень немногих, нападать только на поверженных, обогащать других советами, обогащать себя любыми доступными средствами, лгать.

6. Девять противопоказаний для гуляющих за городом: не бояться диких зверей, не гулять без цели, не пугаться, если обратился незнакомец, не спешить, не озираться по сторонам — идти уверенной мерной походкой, не бояться нарушить границы частных владений, не обходить лужи, не обходить холмы, не думать о неприятном, не идти пешком, если можно ехать — верхом, в автомобиле или на спине у слуги.

7. Девять противопоказаний для гуляющих по городу: не бормотать себе под нос, не натыкаться на прохожих, не размахивать тростью, не переходить улицу в задумчивости, не избегать приветствий, не спорить с представителями власти, не покупать ненужные товары, не отворачиваться от жадных взглядов нищих, не пренебрегать лежащей на асфальте мелкой монетой.

8. Девять радостей: смеяться, драться, набивать желудок, забывать, петь, мстить, спорить, хвастаться, отдыхать.

9. Девять несчастий: несбывшееся ожидание, невосполнимая утрата, постоянная усталость, неуслышанная молитва, невостребованная услуга, неразвеянные сомнения, смерть, светопреставление.

1. Семь напастей: презрение любимой женщины, нестерпимая физическая боль, память о позоре, оскорбление, нанесенное богатыми, поражение в бою, морская болезнь, отчаяние.

2. Семь редкостей: видение, забвение пережитого, вкусная пища, истинная любовь, удовлетворенность, прекрасное вино, справедливость.

3. Семь обыденностей: материнская любовь, пресыщенность, ссора, тщеславие, разочарование, непонимание, аппетит.

4. Семь удовольствий: глубокий сон, ощущение силы, воссоединение, появление земли на горизонте, неожиданная похвала любимой женщины, воскресение, вечное блаженство.

5. Семь лекарств, врачующих душу: угрызение совести, покаяние, подчинение Божественной Воле, лесные просторы, возвышенная мелодия, решимость бороться с пороком в себе самом, вера вопреки всему.

6. Семь лекарств, врачующих тело: работа, постель, битва, езда верхом, хлеб, вино, сон.

7. Семь мерзостей: предатель, отступник, жестокосердный, пронырливый, псевдоучитель, дезертир, политик.

1. Три странности: карлик, великан, чужеземец.

2. Три опоры: верный друг, хорошая жена, крепкий корабль.

3. Три опасности: мир, плоть, дьявол.

(хорошее и плохое одновременно): сохраненная честь.

По природе я скептик и сенсуалист, а потому никак не могу взять в толк, как люди могут верить в невидимое и насиловать свои естественные склонности.

Каждый переводчик очевидным образом должен знать как язык, на который он переводит, так и язык, с которого переводит, однако он обязан вдобавок владеть неким таинственным промежуточным наречьем, который соединял бы эти два языка наподобие моста и позволял переводчику переходить с одного языкового «берега» на другой.

У каждого народа те кошки, каких он заслуживает.

Вся наша история и три четверти литературы — это прямое следствие политики вигов.

Даже если мыслительный процесс лишен какой бы то ни было практической цели, это — увлекательное занятие, которому есть смысл предаваться от нечего делать, когда нет ни темы для злословия, ни денежного интереса, ни увлекательного чтения.

Разница между хорошей и плохой автобиографией ничуть не больше, чем между превосходным и несъедобным омлетом.

Долг — это то, что всегда вызывало у меня приступ тошноты.

Богатство и мудрость сочетаются лишь в том случае, когда богатство не нажито, а унаследовано…

Силы покидают меня, высыпаясь точно опилки из разорванной куклы…

МАКС БИРБОМ

1872–1956

Дар критика в полной мере проявился у сэра Макса Бирбома, прозаика, эссеиста, карикатуриста, не в серьезных статьях, рецензиях, монографиях, а в литературной пародии; в классическом пародийном сборнике Бирбома «Рождественская гирлянда» (1912) «досталось» практически всем англоязычным писателям первой величины: Уэллсу, Беннетту, Голсуорси, Конраду, Честертону, Генри Джеймсу. Бирбому-пародисту, мастеру тонкой, порой язвительной иронии, не чужд и афористический дар: меткими и остроумными сентенциями, лишенными, впрочем, философской глубины Бэкона и Расселла, парадоксальности Джонсона, Уайльда, Честертона, пестрят его роман «Зулейка Добсон» (1911), театральные статьи и рецензии в «Сэтердей ревью» (1898), рассказы («Семеро»), эссе («Еще», «Все сначала», «И даже теперь») и подписи под карикатурами в книгах «Уголок поэтов» (1904), «Книга карикатур» (1907).

Я не знал ни одного гениального человека, которому бы не приходилось платить — физическим недугом или духовной травмой — за то, чем наградили его боги.

Можно, не рискуя ошибиться, сказать, что человечество делится на две категории: хозяева и гости.

В Оксфорде и Кембридже исподволь учат всему тому вздору, который с таким трудом выбивали из нас в школе.

У меня определенно сатирический темперамент: когда я над кем-то смеюсь, то очень мил; когда же делаю комплименты — до невозможности скучен.

Самую большую дань восхищения, какую только может отдать Шекспиру его французский переводчик, — это не переводить его вовсе. Даже рискуя не угодить Саре Бернар.

Чем человек менее жизнеспособен, тем он более чувствителен к искусству с большой буквы.

Женщины не так молоды, как они себя малюют.

В прошлом всегда есть что-то абсурдное.

Для подробного и исчерпывающего описания эпохи необходимо перо, куда менее талантливое, чем мое.

Она (Зулейка Добсон. — А.Л.) принадлежала к той категории женщин, которые, оказавшись на необитаемом острове, целыми днями ищут на песке отпечаток голой мужской ступни.

Завидуя гению, бездарь тешит себя надеждой, что гений все-таки плохо кончит.

Две женщины, которые любят одного мужчину, могут считаться членами одной масонской ложи.

Красота и страсть к знаниям никак не вступят в законный брак.

Американцы, бесспорно, имеют право на существование, но я бы предпочел, чтобы в Оксфорде они этим правом не пользовались.

Женщине, которая симпатизирует собакам, обычно не удается вызвать симпатию у мужчин.

Она принадлежит к тем женщинам, которые говорят: «Я ничего не смыслю в музыке, но должна сказать…»