Подземный огонь - Олаф Бьорн Локнит

Где тихое, а где и громкое. Вон я пробежался по тракту, так почти до самого перевала на Гиперборею осыпи лежат. Расчищать надо, и поскорее, пока самая зима не началась. А где людей взять? Нанимать? А расплачиваться за работу чем? Опять казну потрошить?..

М-да, хорошенькую же цену нам приходится платить за право именоваться королевством. Впрочем, кому сейчас легко? Всем тяжело, но нам – особенно. А что вы хотите? Сотню с лишним лет разоряли страну все, кому не лень, кланы эти бешеные грызлись, королей резали, не хуже, чем свиней на бойне, каждый месяц – новый, а теперь извольте все быстро привести в порядок! Три года уже бьемся как рыбы об лед, а толку – чуть. Ладно хоть соседи за полных варваров перестали держать. Вот в Хезере завтра ярмарка эта начнется, народу съезжается – в жизни столько не видел. Может, и казне чуток перепадет.

Мальчишка по-прежнему не обращал внимания на мое присутствие. Я уже старался вовсю – и топал, и пыхтел, а он прет, не останавливаясь, как лошадь с шорами. Обгонять его мне совершенно не хотелось – еще стрелу влепит, не разобравшись и не разглядев знака, болтающегося на моей шее. Жизнь-то в наших землях не мед, едва успевай за спину посматривать, чтобы не пришибли ненароком.

Я уже подумывал голос подать, когда он наконец оглянулся. Ну, и само собой, первым делом схватился за нож. Не кинул бы с перепугу. Серьезно не ранит, но все равно – как-то не хочется быть мишенью. Жизнь – она у всех одна. Той, что досталась мне, я очень дорожу.

Поэтому я захлопнул пасть и помахал хвостом, надеясь, что он поймет – нападать на него я совершенно не собираюсь.

Я не оговорился – именно «пасть» и именно «помахал хвостом». Волки, как и собаки, имеют привычку именно так выражать мирные намерения. А любой, увидевший меня сейчас, ни капельки бы не усомнился, что перед ним волк. Правда, несколько более крупный, чем обычные лесные звери, но все же обыкновеннейший волк светло-серой масти с белыми подпалинами.

Все дело в том, что я – оборотень. Не в силу какого-то наложенного проклятия, колдовства или еще какой гадости. Я родился полуволком-получеловеком, как вот этот парень родился асиром. И, честно говоря, не переживаю. У моей половины, бегающей на четырех ногах, есть немало преимуществ по сравнению с человеческим воплощением (хотя и недостатков не меньше). Например, как волку мне ничего не стоило сегодня прогуляться до перевала и обратно, чтобы взглянуть, много ли там напортило недавнее землетрясение.

До мальчишки дошло, что он наткнулся не просто на выбравшегося из леса зверя. Он как-то растерянно посмотрел на меня и вдруг сел. Просто плюхнулся посереди дороги и ткнулся головой в колени.

Та-ак… Дела становились все хуже. Похоже, этот тип явился откуда-то издалека и окончательно загнал себя. Откуда же он взялся? Ладно, с этим я успею разобраться потом, а что же он такое тащил с собой?

Когда я ткнулся в лежавший на волокуше сверток, меня ждало второе потрясение за день. Гном, провалиться мне на этом месте! Значит, в ближайшее время нам обеспечена куча неприятностей. Как-то мы все не подумали, что судороги Граскааля могли навредить подземным жителями. Если пещеры под горами разрушены, куда подадутся гномы? Возможно, что на полночь, но скорее всего к людям, в столицу и в окрестные деревни. Мы же обещали им всевозможную подмогу, когда заключали мирный договор года два назад. Хотя тогда никто не предполагал, что гномам в кои веки может потребоваться помощь людей…

Я отыскал брошенную веревку, потянул за нее зубами, сдвинул волокушу с места и мысленно охнул. Тяжеленькая, однако, поклажа. Я, конечно, не гордый, могу и ездовым волком поработать, однако толку от этого будет немного. Надо со всех ног (или лап) мчаться в Хезер. Но парень при всем желании не сумеет пройти и пары шагов. От гнома явственно несет запахом близкой смерти. Для человека он неразличим, для меня же – как вонь от гнилой рыбы или кучи навоза. Если в ближайшее время не доставить гнома к лекарю, он помрет. А раз мальчишка так упорно волок его с собой, значит, подземный житель знает что-то важное. Положеньице…

Будь я человеком, я бы объяснил, что сейчас вернусь, только сбегаю за лошадью, оставшейся где-то в полулиге отсюда на укромной полянке. Конечно, я мог бы превратиться в полузверя, способного говорить по-человечески, но… Если честно, оборотень в виде получеловека-полуживотного выглядит довольно жутко. Люди очень пугаются. А моя человеческая половина страдает изрядным тщеславием и с трепетом относится к собственной внешности. Не хочу быть настоящим чудовищем, даже на короткое время, и все тут!

В общем, я растолкал парня, уже успевшего задремать. Он посмотрел на меня равнодушным взглядом и снова уронил голову. Пришлось как следует толкнуть его и слегка укусить, чтобы он проснулся. Затем я потоптался на месте и сделал вид, что собираюсь лечь. Мальчишка озадаченно наклонил голову, затем понимающе кивнул и с трудом выговорил:

– Мне остаться здесь?

Я закивал.

– А ты уйдешь? Но вернешься?

На этот раз я кивнул как можно убедительнее. Бежать туда-сюда придется очень быстро, иначе эти двое просто замерзнут. Даже мне, в отличной, пушистой зимней шкуре, холодно, что уж говорить о людях?

– Приходи побыстрее, – губы парня едва двигались. Он сжался в комок, пытаясь сохранить остатки тепла. – Я подожду…

Я кивнул в последний раз и рысью помчался вниз по дороге, поднимая искрящиеся фонтанчики снежной пыли. Хорошо, что мне пришла в голову мысль наведаться к перевалу. Но плохо, что я решил проделать этот путь на четырех лапах. Надеюсь, мальчишка продержится до моего возвращения.

А гном совсем плох. Я не разглядел, что с ним случилось, но протянет он недолго – день, от силы два. Кажется, в Хезере живет неплохой лекарь… Впрочем, в деревне сейчас должна околачиваться куча народу – ярмарка, как-никак!

Непривязанный гнедой жеребец бродил по заметенной первым снегом полянке, обрывая пожухлые листья с кустов, и резко вскинул голову, когда я вылетел из кустов почти ему под ноги. Порой мне кажется, что Гром от души ненавидит хозяйские причуды с превращениями и мечтает как следует заехать мне копытами по черепу. В знак поддержки древней и до сих пор непрекращающейся вражды лошадей с волками.

Пришлось рыкнуть, чтобы напомнить, кто здесь главный. Гром презрительно фыркнул и отвернулся. Мерзкое животное! Проучить его, что ли?

К седлу гнедого было приторочено мое барахло и оружие. Гром подозрительно косился на меня все время, пока я вставал на задние лапы, вытягивал зубами из поклажи плащ и расстилал его на снегу. Потом улегся посередине, вытянулся, закрыл глаза и попытался ни о чем не думать.