Три желания за жизнь - Вавилкина Вавилкина

— Смотри, — Он резко развернул ее к колодцу. — Что ты видишь?

Жасмин, отстранившись, зачаровано смотрела как, обычно ровный спокойный столб изначального пламени, извивался жаркими лижущими языками, яркими как кровь. В его центре сплетением белесых искр вырисовывались сплетенные в страсти тела мужчины и женщины — Таяра и Марины.

— Нет, — шепотом сорвалось с ее губ.

— Да!

— Это не Таяр разорвал связи, это стихия избрала их.

— Это ничего не значит… — Отрицая, попыталась возразить она.

— Ты обещала, Ясмин! Мы не можем противиться воле силы дарующей нам жизнь. Насколько заботлива она к своим любящим детям, настолько и строга. Ты же не хочешь, чтобы она отобрала свой дар у Николая. И я не позволю тебе жертвовать собой, как твоим родителям. — Последнюю фразу он произнес с особым нажимом. — Наши дети должны пройти это испытание сами, без чьей либо помощи, и я верю, что им это удастся.

— Ты не понимаешь, — зло бросила она.

— Понимаю, в отличие от тебя, у меня всего один сын!

Глядя на него с отрешенной вдумчивостью вглядывающегося в пламя, пыл Жасмин начал утихать.

— Я не смогу. — Жалобно произнесла она, сама не понимая, к кому обращается к Повелителю или стихии.

— Сможешь, даже если для этого потребуется заковать тебя…

Такого с ним не было никогда. Ни разу, создавая иллюзии для претворения в жизнь желаний, Таяр не терял контроля над ними. Но не в этот раз. Очнувшись ото сна, держа в руках прекрасную девушку, он испытывал двоякое ощущение: удовлетворение и растерянность, но первое превозобладало. Балансируя на тонкой грани, он не терял чувства времени, проживая с Мариной воплощенный им самим же обман, но сказать, что полностью контролировал происходящее, тоже не мог.

Как бы там не было, Таяр чувствовал себя отдохнувшим и полным сил, стихия удовлетворенная гигантской порцией энергии и обещанием в скором времени получить еще больше, временно отпустила тиски, оставляя наедине с другим голодом, который усилился за эту неделю, или точнее несколько часов, многократно.

Воробушек оказалась неисчерпаемым искрящимся источником, живительным и чистым, но сейчас не это привлекало его.

Не сознавая своих порывов, Таяр ласково отвел светлую прядку со лба девушки, любуясь умиротворенными чертами и нежной улыбкой на губах. Иллюзия развеялась и сейчас Марина просто спала глубоким сном.

Осторожно, чтобы не потревожить, джинн взял ее на руки и перенесся в спальню, куда проводил ее в фантазии после конной прогулки.

От воспоминания как она откровенно радовалась, когда воображаемый Сатурн тыкался носом в ее ладонь, выпрашивая лакомства, как припадал на одну ногу, чтобы ей было легче взобраться на его спину, на губах Таяра появилась глупая улыбка. Он не сомневался, что и в реальности огромный вороной конь падет жертвой ее невинных чар, ведь теперь девушка не будет бояться «этой горомадины», как это было на первом уроке в иллюзии.

Всю «прошедшую неделю» Таяр не позволял себе никаких вольностей, кроме невинных касаний и легких мимолетных поцелуев. Они гуляли, катались по пустыне на лошадях, смотрели дурацкие романтические фильмы и много разговаривали, знакомясь друг с другом, и он ни разу не преступил черту, всякий раз выныривая из сна, когда желание становилось нестерпимым.

И все же Таяр честно признавался себе, что не смог бы пройти через все это в реальности… не смог бы сдерживаться так долго. А так у него была масса времени узнать ее, развеять страхи и сомнения, научить доверять себе.

Еще немного полюбовавшись на девушку, он покинул комнату, чтобы подготовить все для исполнения ее второго желания. Марина призналась, что в поездку ее приманила красота сада Мажорель и она очень хотела бы прогуляться по нему, и Таяр намеревался устроить ей очень романтическую экскурсию по нему.

Выходя в свой собственный сад, джинн поморщился. Сейчас при свете дня все выглядело еще плачевней, чем ночью. Его бесконтрольная вспышка дорого обошлась для некогда прекрасного оазиса. В том, что Марина стала свидетельницей этой разрухи, была целиком и полностью его вина. У него совершенно вылетело из головы, что демоны могут восстанавливать лишь неживое, а остальное им не под силу.

С другой стороны, в этом были свои плюсы — перед ним был чистый холст, который можно было сделать, таким, каким его хотела бы видеть Марина.

Таяру было наплевать, что реализация задумки требовала массу сил, так как больше не хотел пользоваться иллюзиями, которые выжигали из души людей все, оставляя после себя почти пустые проклятые оболочки.

Почему-то одна мысль, что Рина сразу превратится в одну из марионеток, послушную всем его желаниям, вызывала внутренний протест. Ему хотелось растянуть удовольствие, сохранить как можно больше нетронутым в ее душе, чтобы иметь возможность еще долгое время наслаждаться ею, а это было возможно только, если желания исполнялись по-настоящему. Каким бы парадоксальным это не казалось, но обманка создаваемая джиннами была более губительной для души, поскольку в этом случае, человек с сильной волей мог вырваться из иллюзии, разорвав контракт и навсегда обезопасив себя, что было невозможно при реальном воплощении желаний.

— Саид, — тихо произнес он, с вдумчивым видом обозревая с чего начать переобустройство своего дома для плохого настроения.

— Да, Хозяин. — Тень упала на раскрошенную плитку садовой дорожки.

— Проследи, чтобы девушка как проснется не выходила из комнаты, пока я не скажу.

— Мне запереть ее?

— Нет, просто отвлеки. Из тех проклятых, что остались в замке есть хоть одна более или менее вменяемая?

— Да?! Но… — Джинн чувствовал недоумение Саида.

— Пусть поможет Марине одеться, сделает прическу, ну еще что-нибудь там, только пусть притворится немой или непонимающей, — Таяр повернулся к начальнику охраны, сверкая жесткой чернотой глаз. — Надеюсь не нужно говорить, что будет с тем, кто вызовет малейшую тень подозрения у Рины?

— Нет.

— Тогда ступай. — Таяр махнул рукой, отпуская демона, и тут же переключил внимание на дом.

— С него ты мы и начнем, — Пробормотал он себе под нос, воссоздавая в памяти здание на вилле прославившегося инновациями в садовом дизайне художника.

Замок внешне уменьшился в размерах, приобретая более стильные тонкие формы и изменяя свой грязный кирпичный цвет на ярко синий.

Таяр закрыл глаза, сосредотачиваясь на внутреннем убранстве. Джинн не собирался делать из своего дома копию музея Ив Сев Лорана, наоборот стремился привнести в него уют и роскошь своего замка в Огненных эмиратах, чтобы каждая вещь навевала мысли о неге и удовольствиях. После его манипуляций неизменной осталась только спальня, в которой сейчас спала девушка и то временно.