Любовница лилий - Ярослава Лазарева

Юрико вздрогнула и сжалась, на ее лице появилось выражение недоверия.

– Вас это не касается, – нервно проговорила она. – А эта страшная кукла… Сколько можно ее бояться? Забирайте ее просто так. Я буду рада, если она послужит для каких-то шаманских ритуалов. Там ей самое место!

И Юрико достала с полки танцовщицу. Она сняла стеклянный колпак, пристально посмотрела в лицо куклы, пожелала ей «сгинуть в аду во веки веков», затем упаковала в коробку и протянула Соланж.

– Но это семейная реликвия, – заметил Виктор. – И ваша прабабушка уже пыталась избавиться от нее. Но кукла вернулась.

– Не к кому ей будет возвращаться, – мрачно произнесла Юрико. – Уходите!

– Но как же вызов духов? – спросила Соланж. – Мы готовы!

– Я передумала! – резко ответила Юрико. – Вы получили, что хотели? А теперь уходите!

– Не совсем, что хотели, – сказал Виктор.

– Эта кукла не для тебя, – после паузы сообщила Юрико. – Ты светлый. А вот твоя спутница познала ад. Ей наша несущая несчастья танцовщица в самый раз.

– Глупости какие, – сказала Соланж, но взяла коробку. – Аригато, – поблагодарила она отчего-то на японском.

– До: итасимаситэ, – машинально ответила Юрико, что означало: «не стоит благодарности».

Она вскинула голову и в упор посмотрела на Соланж.

– Я отлично знаю, что есть шаманы черные, а есть белые, – сказала японка. – Одни – дающие, другие – едящие. Идите оба с миром!

Она отвернулась от гостей и окончательно закрылась. Соланж глянула на Виктора, тот пожал плечами и толкнул дверь магазина.

– На черта нам эта чертова кукла? – раздраженно спросил он, когда они оказались на улице.

– Занятная вещица, – с улыбкой ответила Соланж. – В ней дикое сосредоточение отрицательной энергии, сгусток потустороннего мира. Эта кукла – некротический канал, и я не удивлена, что она из поколения в поколение приносила несчастья этой семье. Я и взяла ее только для того, чтобы убрать смертоносный поток из жизни несчастной пары. А вдруг это повлияет положительно на их настроения?

– Но задача все еще не решена, – заметил Виктор. – Черед два дня полнолуние, и наши клиенты под угрозой.

– Да пусть вешаются! – вдруг заявила Соланж и рассмеялась.

– Ты с ума сошла?! – опешил Виктор. – Кстати, я не заметил ни одной из прилипал.

– А они тут бесполезны, добыча сама придет к ним в лапы, – ответила Соланж. – Парочка и так готова, их и подталкивать не нужно. Короче, друг мой и соратник, я считаю это дело абсолютно бесперспективным.

– Ты с ума сошла, – тихо повторил он.

– Пусть исполнят то, что решили, – сказала она. – Никто и ничто их уже не остановит. Обещаю, что я не буду докладывать наверху о твоей неудаче. Ты же не отправил данные на эту пару Идрису? – уточнила она.

– Нет, – растерянно ответил он.

– Значит, заранее был уверен, что у тебя ничего не получится, – констатировала Соланж. – И мой совет: удали из друзей на Фейсбуке эту пару. Тогда никто ничего не узнает.

– Ты меня поражаешь, – после паузы заметил Виктор. – Так быстро изменила намерение, а ведь готова была помочь.

– Просто я поняла, что это невозможно, – ответила высшая. – Пусть мы проведем гипнотический сеанс с обоими, сотрем из памяти… но что? Мы же не можем уничтожить воспоминания всей жизни, ведь история этой куклы – семейное предание. И в этом случае генетическая память снова и снова будет восстанавливать горькие эмоции. Ты видел, как обгорело лицо ее мужа, а это постоянное напоминание о действии страшной куклы. Психология здесь не поможет, как и гипноз. А любая защита, которую я выставлю, всегда временна. И ты это знаешь. Не могу же я всю жизнь этой пары следить за ними и возобновлять защиту.

– Почему бы и нет? – ответил он. – Передадим данные в базу, закрепим эту пару за тобой.

– Нет, спасибо! – резко ответила Соланж. – К тому же мужчина практически уже в мире мертвых. Ты видел, что он почти лишен энергии. Поле имеется, но темное и очень тонкое. Ладно, больше не хочу это обсуждать! У меня дела. Пока!

И Соланж, чмокнув его в щеку, быстро пошла прочь.

– Подожди! Ты куда? – бросил ей вслед Виктор, изумившись такому повороту событий.

Но высшая даже не обернулась.

«Многие японские шаманки слепы от рождения. Они информируют спрашивающего о будущем, название этого обряда – камикучи, «уста бога». Когда душа умершего говорит голосом шаманки, та играет бусами из жемчужин.

Обучение шаманки длится от трех до семи лет. Заканчивается оно бракосочетанием девушки с ее богом-покровителем. В некоторых районах посвящение включает изнурительное физическое испытание, в результате девушка падает на землю, теряя сознание. Ее реанимация отождествляется с «рождением» (танндзе), и шаманка надевает свадебное платье. Мистическое бракосочетание шаманки с духом-покровителем является древним обычаем. «Боги женщины-духи» (микогами) засвидетельствованы в Кодзики, Нихонги и других древних источниках.

В Энгишики список богов, чтимых в святых местах, включает длинный перечень микогами. Традиционно существовали и частные «супруги на одну ночь» (ичиятсума), партнером которых был «блуждающий бог» (маребито), наносящий им визиты. Посвященные, как знак своего особенного положения, прикрепляли на крышах своих домов стрелу, украшенную белыми перьями. Когда бог вызывал женщину, чтобы она служила ему на алтаре, та приносила сосуд с рисом и сковородку, то есть традиционную утварь в приданом молодой жены. Еще не так давно совокупление между жрецом алтаря и женщиной-духом составляло часть программы ее посвящения. Считалось, что в таком акте проявляет себя бог».

Виктор отправился в отель, но, не дойдя до него, передумал и решил просто прогуляться, где-нибудь перекусить и привести мысли в порядок. Он медленно шел по Риволи, этой помпезной улице роскошных магазинов, и бездумно глазел на витрины. И не заметил, как оказался в саду Тюильри. Гуляющие влюбленные, многочисленные туристы с камерами, мамочки с детьми, пожилые пары поначалу вызывали у него любопытство и отвлекали от тревожных мыслей. И машинально он сканировал и сканировал их поля по привычке всех ловцов. Но никак не мог погасить жгущее его изнутри нервное напряжение. Юрико и Такаши не выходили из головы. Он понимал, что японка давно и активно занимается духовными практиками. И это объясняло ее довольно гармоничное энергетическое поле, практически неповрежденное при таких тяжелых жизненных обстоятельствах. Оно создавало и так называемый «женский обережный пояс» вокруг супруга и облегчало его существование. Виктор восхищался мужеством Юрико, и от этого вдвойне больнее было думать, что он бессилен предотвратить ее смерть. Он решил, что необходимо обо всем сообщить Идрису. Возможно, у того имеются какие-то нестандартные решения. Синдзю – камешек не по зубам даже самым талантливым и опытным ловцам, но все высшие обладали уникальными способностями, о которых низшие могли лишь догадываться. И Виктор знал о вечном споре: должны ловцы или нет предотвращать самоубийства, вызванные вековыми народными традициями.

В Уставе Ордена издревле был записан пункт: «Никто из живущих не имеет права лишать себя жизни. Никакие мотивы, даже традиции народа и религиозные убеждения, не могут его оправдать, и ловец обязан всеми доступными ему средствами вырывать клиента из рук Смерти».

И по поводу этого пункта шли споры в верхушке Ордена. Слово «прогресс» не раз звучало на заседаниях, высшие разделились на две группировки, одни были за нерушимые веками правила, другие ратовали за изменение каких-то спорных пунктов. Виктор как-то после одного из собраний даже задал Идрису вопрос на эту тему. И тот, усмехнувшись, ответил, что тут дело в амбициях, и те, кто жаждет изменений в Уставе, на самом деле заботятся о собственной статистике, ведь ни харакири, ни синдзю практически невозможно предотвратить, как и остановить камикадзе, сознательно идущего на смерть во имя идеи.

Виктор перекусил в кафешке и вернулся на главную аллею Тюильри. Он дошел до клумб со все еще цветущими поздними розами и уселся на скамью, с наслаждением вдыхая слабый, но сладкий аромат цветов. Он перестал машинально сканировать поля идущих мимо людей и сосредоточился на раскрытых чашечках роз. Он любовался нежными неяркими тонами окраса лепестков, изгибами, создающими неповторимые очертания каждого бутона, остроконечными зелеными листиками, окаймляющими чашечки, и даже шипами, угрожающе торчащими из стеблей. Отчего-то вспомнилась мимоходом брошенная Соланж фраза: «Вечная война роз и лилий», и его мысли переключились. Много странностей видел он в этой девушке, подсознательно боялся ее и надеялся, что нескоро с ней встретится. Все ее рассуждения о якобы открытом для нее некротическом канале казались сейчас надуманными, Виктор понимал, что все это отговорки, чтобы скрыть истину.