Обжигающий фактор - Кайл Миллс

Теперь все эти сигналы исчезли, сменившись смутной нервозностью. Марин сильно подозревал, что она сама не знает, почему и отчего это произошло. Скорее всего дело тут в знаменитой женской интуиции. И это его тревожило. Хотя все же и приводило в восторг, возбуждало.

— Еще пара мелочей, Синтия, — промолвил он, не желая отпускать ее так рано. — Я…

Механическое жужжание телефона прервало его. Ассистентка сняла трубку:

— Кабинет доктора Марина… Да, он здесь… Хорошо, сэр, я ему передам.

— Мне звонили? — спросил Марин, когда она положила трубку.

— Генерал Прайс хочет видеть вас, доктор.

Он с насмешливой важностью покачал головой:

— Великолепно! Надеюсь, встреча будет стоить того, чтобы убить на нее остаток дня.

Девушка улыбнулась, но слабо и неискренне, лишь из вежливости.

— Ну ладно. — Марин встал с кресла и неохотно зашагал к двери. — Вот что я вам скажу — на сегодня тогда довольно. Идите и хорошенько развлекитесь. Увидимся утром в понедельник.

Марин не припоминал, чтобы когда-либо прежде видел приемную Ричарда Прайса пустой. Обычно она была битком набита бюрократическими трутнями, смиренно ожидающими аудиенции у своего владыки. Сегодня же отсутствовала даже высохшая старая секретарша, столь ревностно охранявшая покой хозяина.

— Прямо-таки странно видеть вас здесь, Ричард. Разве вам не полагалось бы проводить время с любимой и замечательной семьей?

Прайс выглядел как обычно: серый костюм, красный галстук, белая сорочка. Люди вроде него жить не могут без униформы — не одной, так другой. В ней они чувствуют себя в безопасности, как часть чего-то целого. И черпают в том свою властность.

— Садитесь, доктор.

В приглашении эта самая властность как раз и звучала, хотя Прайсу еще хватало ума не пережимать. Марин кивнул в знак согласия и присел, предоставляя Прайсу иллюзию контроля над ситуацией. Он очень рассчитывал, что встреча выйдет в худшем случае весьма интересной, в лучшем же — крайне занимательной.

Несколько мгновений Прайс сидел молча, не глядя на Марина. И наконец заговорил:

— Вы не придерживаетесь нашего соглашения.

Марин никогда не мог до конца определиться, кто внушает ему большее отвращение. Политики с их тщательно спланированным ханжеством или солдафоны с ханжеством спонтанновозмущенным? Он позволил себе отобразить на лице намек на улыбку. Они не говорили на эту тему почти десять лет. Прайсу нравилось делать вид, будто всего этого просто не существует, будто он — истинный патриот. Без сомнения, старый святоша ночи напролет философствовал на темы «нужд многих», «допустимых потерь» и прочих клише, коими ему подобные прикрывают свои амбиции.

— Мы не можем позволить более никаких несанкционированных действий.

— Несанкционированные действия, — негромко повторил Марин. Слова эти слетали с языка так отстраненно, так безлично и малозначаще.

Генерал Прайс все же посмотрел прямо на него, упершись ладонями в стол, словно готовясь отразить воображаемую атаку.

— Доктор, это не игра. Мы с вами пришли к соглашению, и вы дали слово чести, что будете выполнять его.

Чести!

— Действуя у нас за спиной, — продолжал Прайс, — вы поставили нас в трудное положение. Один раз заставили форсировать события. Во второй едва не погубили и нас, и себя.

Все это было очень тонко, но сочетание тона и выбранных выражений таило в себе угрозу. Прекрасная и, судя по всему, шустрая Куинн Барри все еще не попалась в руки Брэда Лоуэлла и его банды подхалимов. Ну разумеется, Марин все про нее знал. Провозившись столько времени с системой коммуникаций Прайса, он все про всех знал. Знал, что она получила досье на пятерых из числа его молодых женщин, что она обнаружила внесенные «СТД» поправки к CODIS, что она спаслась от бездарных и неуклюжих попыток Лоуэлла ее захватить — и не один раз, а целых два.

Нельзя было выбрать более подходящего времени. Марин от души надеялся, что еще получит возможность встретиться с этой молодой женщиной, прежде чем дело дойдет до финала.

— Разве мы не обеспечивали вас всем, чего вы просили? — осведомился Прайс, так же опираясь о стол. — Разве не давали вам все, в чем вы нуждались?

Марин не ответил. Как мог человек со столь ограниченным интеллектом и воображением хотя бы приблизительно понять? Они не обеспечивали его ничем. Ничем.

Прошло уже более десяти лет, но воспоминания все еще оставались болезненно яркими и живыми. Полиция действовала быстрее, чем он ожидал. Копы нагрянули в его дом, начали задавать вопросы. Поначалу разговоры о Лайзе Иган были достаточно невинными, но скоро приобрели совсем иной характер.

Ее смерть стала для него настоящей трагедией — она была так прекрасна, так совершенна. И он так долго ждал ее. Он все еще слышал стук, громко прозвучавший в ее уютном, полном женских запахов жилище. Тогда он был еще относительно неопытен и, к мгновенному своему удивлению, потерял власть над ней. И в ужасе увидел, как она набирает в грудь воздуха, готовясь закричать на весь университет. Чувство глубокой потери, которое испытал он, когда тонкая кожа и крепкое горлышко разошлись под ножом, нельзя было описать никакими словами.

Она и по сей день всегда оставалась с ним — куда в большей степени, чем остальные. Он просыпался по ночам, тоскуя по ней — по навсегда утраченной возможности. Что могла бы открыть она ему из того, что не открыли прочие?

— Помните, доктор, где бы вы оказались без моей помощи. Полиция шла за вами по пятам. Когда бы не я…

— Я был бы уже мертв, — договорил Марин рассчитанно нейтральным тоном, не позволяющим даже догадываться, благодарен ли он Прайсу за вмешательство или же взбешен. Генерал замялся, словно бы не зная, как отвечать.

В конечном итоге предложение Прайса оказалось западней. Марин сознавал это с самого начала, но тогда у него не было выбора. Он не мог допустить, чтобы все кончилось вот так. Бесславно.

Когда Прайс заговорил снова, голос его обрел былую уверенность, — Марин заранее знал, что так оно и будет.

— Не вдаваясь в детали, доктор, должен сообщить вам, что мы в крайне опасном положении. И мне надо знать: могу ли я рассчитывать на ваше сотрудничество?

Прайс упрощал его задачу — даже слишком упрощал. Генерал так хотел — так отчаянно хотел — верить ему. Марин на миг поиграл с мыслью, а не заставить ли умолять себя, но знал — овчинка выделки не стоит. Развлечение окажется бессмысленным и невероятно нудным. Он и без того скоро поставит Прайса на колени.

— Можете, генерал. Даю вам слово.

Не успел Марин выйти за дверь, как на столе генерала зазвонил телефон. Прайс не сразу снял трубку, а выждал, пока посетитель вышел в приемную и направился обратно в лабораторию.

Все прошло лучше, чем он ожидал. Высокомерие Марина сегодня как-то попритихло — даже нехарактерно для него. Любит он пыжиться, но в конечном итоге свое место знает и потерять боится. Инстинкты Прайса подсказывали: больше хлопот с доктором Марином не будет. Во всяком случае, в ближайшее время.

Удостоверившись, что звонок идет по секретному каналу, зарезервированному для Брэда Лоуэлла, Прайс снял трубку. Может, удача еще не покинула его и сейчас он услышит хорошие вести?

— Еще не нашли?

Он надеялся на немедленный ответ, но Брэд отозвался лишь через несколько секунд.

— Нет, сэр.

— И что мы имеем на данный момент?

— Наше наблюдение пока не обнаружило никаких контактов, сэр.

— Но оно покрывает все?

— Да, сэр. Хотя мы пока не смогли обнаружить Эрика Твена. Мои люди обыскали его дом и не нашли там никаких указаний на то, чтобы он собирался куда-то уехать надолго. Там установлено постоянное дежурство.

Прайс вытащил из коробки на столе сигару и нервно впился в нее зубами.

— Могла она связаться с ним?

— Основываясь на той информации, что у нее, по нашим сведениям, имеется, я бы счел такой вариант маловероятным, сэр. Скорее она подозревает Твена.

Прайс немного помолчал, обдумывая ситуацию.

— Необходимо найти его, Брэд. Нельзя рисковать и оставлять хоть что-то на произвол случайностей.

— Я понимаю, сэр. Мы делаем все, что в наших силах.

— Держите меня в курсе любой — любой! — новой информации.

— Разумеется.

— И, Брэд…

— Сэр?

— Вы же понимаете, что с Твеном ничего случиться не должно. Его надо защищать любой ценой.

Глава 27

Над пенопластовой чашкой вился аппетитный дымок, хотя первый же глоток обнаружил, что кофе по вкусу скорее похож на результат неудавшегося химического эксперимента. Куинн надорвала еще один пакетик с сахаром и высыпала содержимое в чашку. Теперь стало чуть-чуть получше: кофе напоминал переслащенный результат неудавшегося химического эксперимента. Ну и к черту, на самом деле ей вовсе и не хотелось пить. Она и за кофе-то пошла лишь потому, что ей требовался предлог для бегства.