Послание к Римлянам - Джон Стотт

Итак, Павел употребляет здесь три особых слова–термина (apolytrosis, hilasteron, endexix), объясняющих, что Бог сделал на Кресте и через Крест Христа. Он искупил Свой народ. Он умиротворил Свой гнев. Он явил Свою справедливость. И, действительно, эти три деяния представляют собой единое целое. Через заместительную смерть Своего Сына Бог удовлетворил Свой собственный гнев таким образом, чтобы искупить и оправдать нас и в то же время явить Свою справедливость. Мы можем лишь склониться перед мудростью, святостью и милостью Бога и пасть перед Ним на колени в смиренном благоговении. Совершенное на Кресте способно тронуть самое жестокое сердце и растопить самое холодное.

Мы установили, что источником нашего оправдания является Божья благодать, а его основанием — Крест Христа. Теперь рассмотрим средства, имеющиеся в наличии для нашего оправдания.

в. Путь к оправданию — через веру

В этом отрывке Павел трижды подчеркивает важность веры: чрез веру в Иисуса Христа во всех… верующих (22); в Крови Его чрез веру (25) или, более вероятно, «посредством Его крови через веру» (ПНВ); Бог оправдывает верующего в Иисуса (26). В самом деле, оправдание дается «только по вере» (sola fide — один из величайших лозунгов Реформации). Правда, слово «только» отсутствует в стихе 28, туда его добавил Лютер. Поэтому совсем не удивительно, что Римская католическая церковь обвинила Лютера в искажении текста Священного Писания. Но Лютер следовал за Оригеном и другими отцами ранней церкви, которые также вводили слово «только». При этом ими руководило праведное желание. Они не только не извращали или не искажали мысль Павла, но проясняли ее и оттеняли. То же самое происходило и с Джоном Уэсли, который писал, что он чувствует «свою веру в Христа, в Христа одного, ради спасения». Оправдание дается только по благодати, только через Христа и только по вере.

Далее важно показать, что в вере нет ничего похвального и когда мы говорим, что спасение «по вере», а не по «делам», мы не заменяем один вид достоинства («дела») другим («верой»). Нельзя также рассматривать спасение как какое–то совместное предприятие — Бога и наше, в которое Он вкладывает Крест, а мы — веру. Нет, благодать — это не паевой взнос, а «вера» — понятие, противоположное эгоизму. Ценность веры — не в ней самой, а полностью и исключительно в объекте ее направленности — распятом Иисусе Христе. Поэтому, говоря «оправдание только по вере», мы подразумеваем, что «оправдание только в Иисусе Христе». Вера — это глаза, устремленные на Него, это рука, получающая Его безвозмездный дар, это уста, пьющие Его живую воду. «Вера… живет только одним–единственным драгоценным сокровищем — Иисусом Христом» [224]. Как писал Ричард Хукер, англиканский богослов конца 16 века, «Бог дает оправдание верующему не потому, что высоко ценит его веру, но потому, что высоко ценит Того (то есть Христа), в Кого он верит»[225].

Оправдание (с его источником — Богом и Его благодатью, с его основанием — Христом и Его Крестом, с его средством достижения цели — только верой) — это сердцевина Евангелия и уникальное явление в христианстве. Никакая другая система, идеология или религия не говорят о безвозмездном прощении и даровании новой жизни тем, кто не сделал ничего, чтобы их заслужить, но вместо этого сделал все, чтобы быть осужденным. Напротив, все другие системы учат тому или иному пути к спасению самих себя посредством благих религиозных деяний, праведности или филантропической активности. Совершенно отличаясь от всего этого, христианство вовсе и не является религией; оно — Благая весть, добрая весть о том, что Божья благодать отвратила Божий гнев, что Божий Сын умер нашей смертью и понес наше наказание, что Бог являет милость к не заслуживающим ее и что мы ничего не можем сделать или внести со своей стороны. Единственное, что может вера, это взять предлагаемое благодатью.

Налицо абсолютная антитеза: благодать — закон; милость — заслуга; вера — дела; Божье спасение — спасение человеком самого себя. Здесь невозможна никакая перестановка в угоду компромиссу. Мы обязаны сделать выбор. Очень ярко проиллюстрировал эту мысль Эмиль Бруннер, воспользовавшийся для этого терминами «восхождение» и «нисхождение». Он писал, что «решающим фактором в этой связи является понятие «направление движения». Нехристианские системы размышляют над «самодвижением человека» к Богу. Лютер называл такие теории «карабканьем вверх к Божеству, сидящему на вершине». То же и с мистицизмом, воображающим, что человеческий дух может «устремляться вверх по направлению к Богу». То же и в случае с учениями о морали и нравственности, то же и в философии. Недалеко от них находится и «самоуверенный оптимизм всех нехристианских религий». Ни одна из этих теорий не смогла ни увидеть, ни почувствовать зияющую пропасть между Святым Богом и грешниками, виновными человеческими существами. Без этого невозможно осознать значимость содержащейся в Благой вести идеи о «самодвижении Бога», Его бескорыстном даре благодати, Его «нисхождении», Его поразительном «снисхождении». Когда мы стоим на краю этой пропасти в полном отчаянии от невозможности ее преодолеть, тогда мы находимся в «преддверии веры»[226].

2. Защита Божьей праведности от нападок оппонентов (3:27–31)

В этом отрывке Павел вновь обращается к приему «диатрибы», которым он пользовался в главе 2 и который также использовался при рассмотрении четырех вопросов из отрывка 3:1–8. Эти вопросы тесно связаны с мыслью Павла о том, что все люди находятся под осуждением Бога и что евреи не исключение. Поэтому Павел предчувствует серию новых вопросов от иудеев, на этот раз не по поводу осуждения, но по поводу оправдания, в частности, оправдания только по вере. Вопрос 1: «Где же то, нем бы хвалиться?» (27–28) После Сандерса многие исследователи приняли его точку зрения, что палестинский иудаизм I века не был религией праведности по делам, и многим вновь захотелось заняться толкованием отрицательного отношения Павла к «похвальбе». Если иудаизм не был системой заслуг, то, значит, Павел не имел в виду этот вид хвастовства. Скорее всего, он говорит об иудейском чувстве национального, культурного и религиозного превосходства. Известно, что иудеи необычайно гордились своим избранническим статусом Божьего народа. Они воображали, что им обеспечена защита Неба; поэтому Павел говорит, что они «полагаются» на обладание законом и «хвастают» своими отношениями с Богом (2:17, 23, где в обоих случаях стоит глагол kauchaomai — хвастать).

Но не только эти внешние привилегии были объектами бахвальства иудеев. Евреи также гордились своей праведностью. Поэтому сам Павел, размышляя над своей религиозной карьерой до обращения, считал свое иудейское наследие («еврей от евреев») и свои личные достижения (свое необыкновенное усердие в преследовании церкви и безупречность своей «законнической нравственности») составляющими ту «плоть», на которую он надеялся до тех пор, пока, став христианином, не начал «хвалиться Христом» (опять kauchaomai) (Флп. 3:3 и дал.).

Однако не только иудеи отличались хвастовством. Таков же и языческий мир — «дерзки, высокомерны и хвастливы» (1:30)[227]. Действительно, все люди — закоренелые хвастуны. Бахвальство — это язык нашей падшей эгоистической природы. Но оно совершенно исключено из природы тех, кто оправдан верою. Это происходит не по причине соблюдения закона, что могло бы считаться основанием для похвальбы, но «от веры» (30). Поэтому понятие спасения абсолютно ассоциируется с Христом, а всякое хвастовство полностью исключается. Согласно христианскому убеждению, грешник оправдывается верою, в самом деле — только верой, независимо от дел закона (28). И неважно, каковы эти «дела» — различные обрядовые правила (приема пищи или соблюдения субботы) или соблюдение нравственных предписаний (Божьих заповедей) — ничто не поможет обеспечить Божье прощение. Потому что спасение — «не от дел, чтобы никто не хвалился» (Еф. 2:9). Оно даруется только через веру в Христа — вот почему нам следует хвалиться Им, а не собою. Действительно, насколько аномальным представляется поведение христианина, хвалящегося самим собой, настолько действительно истинным, уместным и привлекательным выглядит поведение христианина, хвалящегося Христом. Никакому хвастовству нет места, кроме хвалы, обращенной ко Христу. Не желание хвастать, но желание возносить хвалу свойственно оправданным верующим, и так будет в вечности (напр.: Отк. 7:10), чтобы «хвалящийся хвалился Господом», «не желал хвалиться, разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа» (I Кор. 1:31; Гал. 6:14).

Вопрос 2: «Разве Бог — только Бог евреев?Разве Он не Бог и язычников тоже?» (29—30).

Иудеи остро осознавали свои особенные заветные отношения с Богом, куда язычники не допускались. Только им, иудеям, Бог доверил Свое особое откровение (3:2). Им же (об этом Павел говорит дальше) «принадлежит усыновление и слава, и заветы и законоположение, и богослужение и обетования», не говоря уже о том, что «их и отцы» и «от них Христос по плоти» (9:4 и дал.). Однако иудеи забыли о том, что их привилегированное положение вовсе не исключало, а, напротив, предполагало широкое приобщение язычников, когда в Авраамовом потомстве «благословятся… все племена земные» (Быт. 12:3).