Ткачи Сарамира - Крис Вудинг

Силясь преодолеть боль, раздиравшую тело, Кайку, наконец, смогла закричать, надеясь, что слуги придут на помощь. Дверь тут же распахнулась, и кто-то стал сдирать горящую занавеску. Это была Мисани, которая пыталась сбросить штору с помощью длинной пики, висевшей на стене в коридоре как украшение. Наконец ей удалось скинуть горящую ткань на пол, и занавес распался на куски. Подоспевшая служанка вылила на горящую ткань ведро воды, и штора превратилась в черное месиво. Прикрыв лицо рукавом, Мисани заглянула в комнату и позвала подругу. Кайку, уже не надеявшаяся на спасение, бросилась к выходу. Мисани схватила несчастную за руку и потянула из комнаты в коридор. Со всех сторон раздавались громкие крики слуг, спешивших тушить пожар.

Кайку потянулась обнять подругу, но случайно поймала на себе испуганный взгляд служанки, которая, поймав ее взгляд, смутилась и начертила в воздухе знак, охраняющий от демонов. Лицо Мисани окаменело. Она грубо схватила служанку за руку и подтащила к себе, чтобы взглянуть в глаза.

– Поклянись жизнью, что ты никому не расскажешь о том, что увидела, – угрожающе произнесла молодая хозяйка. – Своей жизнью, Йокада.

Служанка испуганно кивнула.

– Иди и принеси еще воды, – приказала Мисани. Убедившись, что Йокада бросилась выполнять приказание, она обратилась к Кайку:

– Зажмурь глаза, Кайку. Притворись, что тебя ослепило дымом.

– Я…

– Ты же знаешь, я – твой друг. Доверься мне, – попросила Мисани.

Кайку, дрожащая и испуганная, повиновалась. Мисани была на несколько месяцев моложе Кайку, но сейчас вела себя как старшая и отдавала распоряжения тоном, не терпящим возражений.

Мисани взяла подругу за руку и быстро повела по коридору. Кайку попыталась открыть глаза, чтобы понять, куда они идут. Но Мисани, не выпуская руки, шепотом велела зажмуриться. Мимо пробежали слуги. Кайку слышала лишь плеск воды в ведрах и топот ног. Через некоторое время, раздался шорох ткани, и подруги остановились.

– Можешь открыть глаза, – измученно произнесла Мисани.

Они стояли в кабинете возле низкого стола, на котором лежали ровными стопками счета, чернильницы и кисточки для письма. На стенах висели несколько полок, заваленных свитками. Между ними располагались пейзажи и зеркало в овальной бронзовой раме. Здесь Мисани принимала посетителей, поэтому часто смотрелась в него, чтобы убедиться, что хорошо выглядит.

– Мисани, я… это случилось снова… – Кайку запнулась. – Что было бы, если бы ты была рядом? О духи, что, если…

– Подойди к зеркалу, – велела Мисани.

Кайку в недоумении посмотрела на подругу, а затем перевела взгляд на зеркало. Внезапно девушка испугалась того, что увидит в стекле. Судорога свела тело.

– Я должна отдохнуть, Мисани… Я так сильно устала, – пожаловалась она, пытаясь найти отговорку.

– Подойди к зеркалу, – повторила Мисани.

Кайку, понурив вниз голову, подошла к зеркалу. Она никак не могла решиться и поднять глаза.

– Посмотри на себя! – прошипела Мисани.

Кайку никогда еще не слышала, чтобы подруга говорила таким тоном. Она испуганно вздрогнула и подняла голову.

Из груди вырвался протяжный стон. Зеркало отразило искаженное лицо. Вместо карих глаз она увидела налитые кровью зрачки демона.

– Значит, все правда, – едва выговорила девушка. – В меня вселился…

Мисани взглянула в зеркало из-за ее плеча и, встряхнув головой так, что волосы упали на лицо, пристально посмотрела на подругу.

– Нет, Кайку. Демон не вселялся в тебя. Ты – порченая.

Глава 10

Зал, где проходило заседание императорского совета, был невелик, но небольшие размеры с лихвой компенсировало убранство, поражающее богатством и великолепием, начиная с огромной золотой люстры с хрустальными подвесками и заканчивая декоративными балконами и карнизами, украшенными орнаментом. Большую часть комнаты выкрасили в темно-красный цвет и покрыли лаком, поверху шла золотая полоса. На потолке размещалось полотно с эпизодами исторической битвы, пол был выложен черными каменными плитами. На стене в задней части комнаты располагалась гигантская фреска, изображавшая двух сражающихся в воздухе существ. Их тела охватило пламя, а испуганные горожане наблюдали за смертельной битвой. Здесь же, перед несколькими ярусами кресел, находился помост для выступающих.

Члены совета замолчали, когда Анаис ту Эринима, императрица Сарамира, вошла в зал. Темно-красное платье слилось со стенами. На светло-русых волосах, заплетенных в косу, блестела серебряная диадема. Вместе с императрицей в зал вошел старик в темно-сером балахоне с капюшоном, наполовину закрывающим лицо. Виднелся лишь крючковатый нос и длинная с проседью борода. Полуденное солнце проникало в зал сквозь высокие арочные окна, освещая императрицу и старика.

Анаис ненавидела эту комнату. Ее раздражал однотонный красный цвет стен. Но уже в течение нескольких поколений, в дни войны и мира, голода и изобилия, горя и радости в зале проходили заседания совета. Эта традиция оставалась неизменной в течение многих столетий.

Возможно, я буду первой, кто изменит ее, подумала Анаис, пряча нервозность за бравадой. Возможно, я смогу изменить многое, прежде чем мои дни будут сочтены.

Императрица заняла место в центре помоста. Рядом с ней встал старейшина в сером балахоне. В зале собрались представители тридцати благородных семей Сарамира. Они сидели за резным барьером, глядя на императрицу сверху вниз. Анаис обвела комнату глазами, вглядываясь в лица союзников и врагов. И, наконец, увидела Зана ту Икэти, которого считала союзником всего несколько минут назад. Теперь ситуация складывалась таким образом, что Анаис не знала, примет ли вельможа ее сторону.

В кармане императрицы лежало письмо, в котором Зан сообщал о внезапной и чрезвычайно подозрительной смерти своего ткача. И больше ничего. Слуга принес письмо перед самым собранием. Если Икэти поступил так, чтобы расстроить императрицу, то ему это удалось. Она пристально смотрела на высокого человека с короткой седой бородой и щеками, изъеденными оспой, пытаясь угадать истинную подоплеку его поступка. Но лицо Зана не выражало ничего.

О боги! Неужели он считает, что это я приказала убить его ткача?

Сможет ли она в таких условиях рассчитывать на поддержку знатного рода? Если судить по поведению Зана, то вряд ли. А значит, шансы на успех уменьшаются.

Ход ее мысли прервали слова старейшины:

– Императрица Сарамира, Анаис ту Эринима.

Владычица вздохнула и, стараясь не выдать своих опасений, заговорила.

– Благородные семейства Сарамира, – начала Анаис, и ее обычно мягкий и нежный голос внезапно стал сильным и четким. – Я объявляю открытым заседание совета. Спасибо за то, что вы прибыли сюда. Знаю, что некоторые из вас приехали издалека специально. – Она выдержала паузу, прежде чем перейти к делу. – Уверена, вы знаете, какой вопрос мы будем обсуждать. Проблема моей дочери касается не только вас, но и всей империи. Я знаю, что разногласия возникли не только среди знатных высокородных семей, но и среди людей низшего сословия. Для того чтобы предотвратить дальнейшее разделение общества и достигнуть компромисса, я готова пойти на некоторые уступки. Существует несколько точек зрения по тому вопросу, который будет сегодня обсуждаться. Но примите как непреложный факт следующее – в жилах моей дочери течет кровь династии Эринима, и она является наследницей императрицы. Кто-то считает ее порченой, кто-то – нет, все зависит от точки зрения. Но право моей дочери на престол империи бесспорно. Люция – единственная наследница, и она будет императрицей Сарамира после меня.