Записки рецидивиста - Виктор Пономарев

У меня мысль мелькнула: «А что, если жениться на ментовской дочке Людке?» Представил себе, как мы с Людкой спим в одной комнате, а полковник в другой места себе не находит, не спит по ночам, все планы строит, как поймать сбежавшего из колонии особо опасного рецидивиста Виктора Пономарева по кличке Дим Димыч. Я, разумеется, у них живу под чужим «одеялом» (паспортом). Да еще захожу к полковнику в комнату, советы ему даю, где меня можно поймать на территории «от южных гор до северных морей». Я чуть не засмеялся от своих мыслей. Но это все мечты, мечты. Реальность далека от них, как небо от земли. Кто я? Беглый каторжник, вор, бандит и убийца, на которого объявлен всесоюзный розыск, отстрел, как на бешеного волка, ушедшего за красные флажки.

Да, думал я, слишком уж у жизни крутые повороты. Конечно, пойди моя жизнь по другой колее, и был бы я сейчас военным морским офицером и эта девочка вполне могла бы быть моей невестой. Но, видит Бог, не судьба. Что ждет меня сейчас? «Собаке собачья смерть». Скорее всего меня пристрелят где-нибудь, за так я ментам не дамся. Но эти пессимистические мысли я постарался отогнать от себя.

После обеда мы беседовали. Я рассказывал байки из флотской жизни, которых знал предостаточно. Наслушался в детстве от моряков, когда плавал юнгой на военном крейсере «Климент Ворошилов», на который попал из детдома.

Потом с Людой мы смотрели альбом с фотографиями. Полковник вышел покурить. Через некоторое время он вернулся, сказал:

— Сейчас большая станция. Если хотите, пошли на перрон. Может, краковская колбаса попадется, да лимонаду надо еще взять.

А сам отвернул полу кителя на вешалке, вытащил из кармана большой «лопатник» (кошелек), развернул его, и я заметил «пресс» (пачку денег) четвертных с разорванной упаковочной бумагой. Полковник вытащил одну купюру, а «лопатник» снова сунул в карман.

Я сказал Люде, что схожу к себе в купе, а на перроне встретимся. Они всей семьей пошли на выход, а я в тамбур в другой конец вагона. Когда увидел всю семью на перроне, я быстро вернулся к ним в купе, вытащил из кармана «лопатник», забрал «пресс» и пошел в свое купе. Из-под лавки забрал свой чемоданчик, быстро вышел из вагона и встал за киоском. Дождался, пока пассажиры сели, и поезд отошел от станции. А сам пошел, сел на лавочку, пересчитал деньги, без трех бумажек оказалось два с половиной «куска» (тысячи). Думаю, на первое время мне хватит, ну а любитель краковской колбасы пусть сам выкручивается. Пусть знает: рано он оставил свой боевой пост и отдыхать собрался. Только так горбатых надо править. Мне бабки сейчас нужнее, надо документы еще сделать, у меня ведь не было ни одной ксивоты. Когда освобождаешься из зоны, хоть справку дают. А здесь совсем ничего.

Подошел встречняк. Я дал проводнику червонец, говорю:

— Шеф, мне две станции всего проехать.

— Какой разговор, «захады, дарагой».

Через две станции я сошел с поезда, в кассе вокзала взял билет до Симферополя. Сижу в зале ожидания, жду поезд, «тихо рассуждаю сам с собою». Думаю, поеду в Ялту, отдохну немного. После «кичманов», «номеров» и «трюмов» отдых не помешает. Да и нервишки что-то стали сдавать. Стал замечать за собой: стоит увидеть мента, так чуть не шарахаюсь в сторону. Осторожность осторожностью, но не до такой же степени. Кстати, ксивы себе в Ялте сделаю. Отдыхающей публики навалом, сезон только начался, пару-тройку «одеял» «вертану», «маклеры» (изготовители фальшивых документов) выправят их мне как надо. Бабки на первое время есть. «Удостоверение личности» (пистолет) достать надо, со стволом в кармане оно как-то надежнее. Может, в Одессу к Юзику сгоняю, заберу свои «зачахшие колеса», если им еще не сделали ноги, сколько лет уже прошло.

Пока я так размышлял, подошел поезд. Сел, зашел в свое купе, там уже были трое ребят, играли в преферанс. Без лишних разговоров я разделся, залез на вторую полку и очень быстро уснул. Спал я недолго, часа полтора. Проснулся, на улице было еще светло, вечер только начинался.

Быстро умылся, оделся и пошел в вагон-ресторан. Когда я туда сунулся, то немало удивился: ресторан был битком набит солдатами, причем были почти одни сержанты. Вперемешку с ними, а некоторые прямо на коленях у солдат, сидели пьяные девицы, размалеванные до ужаса. Было ощущение, что попал то ли на новогодний маскарад, то ли на шабаш ведьм. Спросил у одного сержанта:

— Браток, откуда вы все катите?

— Из Германий демобилизовались, а девок на вокзалах похватали, обещали жениться, вот они с нами и едут.

Я заметил: одна парочка поднялась из-за столика и направилась к выходу. Подумал, эти в брачную постель сейчас полезут и не скоро вернутся. Сел за столик, заказал бутылку коньяку и поесть. Попиваю помаленьку, присматриваюсь к жизнерадостной молодежи. Смотрю — одна деваха стоит возле столика: места не нашлось. На ней было желтое платье, очень подчеркивающее формы, щедро отпущенные ей природой, особенно груди и ягодицы. Я подошел к солдату, сидящему за столиком, говорю:

— Братан, удели мне эту девушку, если она тебе надоела. Ставлю литр коньяку.

Сержант засмеялся:

— Возьми, мне не жалко. Правда, бэу, так ты уж извини.

Девушка, видя, что торги состоялись с успехом в мою пользу, посмотрела на меня черными полупьяными глазами и возражать не стала.

— Как звать? — спросил я.

— Соня, — ответила девушка, тряхнув гривой черных волос.

Позвал официантку, заказал еще бутылку коньяку, вина, шашлыки, а две бутылки коньяку попросил за мой счет отнести на столик ребятам, где я взял девушку.

Выпили с Соней за знакомство, потом еще выпили. Предложил ей перенести наше застолье в купе, подальше от ресторанного шума. Собрали выпивку, закуску, еще прицепили шесть бутылок пива и поканали. Когда вошли в купе, мужики восторженно уставились на Соню. Говоря откровенно, она выглядела импозантно, не считая отсутствия нескольких передних зубов, что бросалось в глаза, когда она начинала смеяться, да небольшого синяка под левым глазом.

— Ребята, можете меня поздравить. Нашел невесту себе, хочу жениться, если вы не возражаете, — сказал я.

— Нет, конечно. Поздравляем молодых, — почти хором ответили парни и стали собираться.

— Сходим в ресторан, — сказал высокий парень. — Заодно прихватим чего-нибудь, такое событие грех не отметить.

— Вы, рыцари от преферанса, только недолго, через два часа мы с Соней ждем вас к столу, — сделал я ребятам намек, и они свалили.

А мы с Соней выпили по полстакана коньяку, разделись догола, легли на нижнюю полку и отдались друг другу без остатка. Она, дура пьяная, и я, одурманенный долгим отлучением от женского тела, были как чумные, никаких мыслей, один секс. Хотя одна мысль пришла в голову, да и та глупая. Вагон сильно раскачивало из стороны в сторону, да еще мы помогали ему, входя в резонанс с вагоном. А если еще солдаты со своими девками подналягут на весла? Вот я и подумал, что так недалеко до крушения состава, сойдет вагон с рельсов и сливай воду, приехали.

Промелькнула перед глазами Светка, одесская любовь моя. Надо будет наскочить в Одессу на Капину блатхату. А Светка уже взрослая совсем стала, семь лет прошло, как расстались, а было ей тогда четырнадцать. Где она сейчас, по-прежнему «майкует» (ворует) на пляже, может, тоже в тюрьме, а может, и выправилась ее жизнь? Надо съездить.

Счет времени я потерял и не знаю, сколько бы мы еще с Сонькой трахались, если бы не стук в дверь купе. Парни пришли, я быстро вернулся в реальность, крикнул:

— Сейчас, минуточку, купаемся.

И услышал за дверью гоготанье здоровых глоток. Соньке сказал:

— Накинь платье. Спать будешь здесь, внизу, фраера я наверх подыму, а сам возле тебя притулюсь.

Я отодвинул защелку с замка двери, вошли ребята в изрядном уже подпитии и обвешанные бутылками вермута, как Александр Матросов гранатами.

— Да вы что, ребята, куда бухалова столько? — спросил я.

— Какая свадьба без баяна, какая пьянка без вина, — пропел один из них.

Получилась не просто пьянка, а грандиозная попойка. Произносились тосты, не раз кричали «горько!», и я с Соней целовался. Но чаще всех произносился, видимо, коронный тост ребят: «Чтоб член стоял и деньги были». За это пили все, даже Сонька, будучи и так в стельку, каждый раз щерясь своим щербатым ртом. Чувствуется, и ей тост пришелся по душе, как бальзам на рану. Кто-то еще ходил в кабак, еще приносил. Потом вырубились.

Когда пили, я пригляделся к высокому парню, на меня чем-то похож: и разрез глаз, и нос, и подбородок, такой же белобрысый, только волосы у него были длинные в отличие от моей короткой уголовной стрижки. Когда в купе прекратилось всякое шевеление и все лежали шпалами на полках, я вытащил у парня из пиджака паспорт, сунул ему под матрац и влез в объятия своей невесты.

Утром, охая и кряхтя, все стали одеваться, собираться, объявили Симферополь. Сдали простыни, наволочки, получили билеты от проводника, а парень стал рыться по карманам. Его спросили: