Месть от кутюр - Розали Хэм

– И поближе друг к другу, – прибавила Лоис.

Они снова посмотрели на объявление.

Нэнси, все так же опиравшаяся на метлу позади прочих, подала голос:

– Недавно кое-кому доставили еще один здоровенный ящик.

– Откуда теперь?

– Из Испании?

– Из Франции?

– Из Нью-Йорка, – произнес сержант Фаррат.

Подруги, вздрогнув, обернулись.

– Да-да, из Нью-Йорка. Я был там, когда она вскрывала посылку.

– Я свое платье уже забрала, – сказала Перл. – Вот где шик!

– Я тоже забрала.

– Ну, мое-то будет отличаться!

– У меня тоже оригинальный фасончик.

– Ох, дамы, – мечтательно промолвил сержант Фаррат, приподняв плечи и зажмурившись от восторга, – видели бы вы ткань, которую Тилли заказала для себя!.. – Он закрыл щеки ладонями. – Шелковая органза цвета фуксии! А дизайн… Она настоящий кутюрье, – вздохнул сержант. – Линии Баленсиаги, простота Шанель, драпировка Вионне и тонкий вкус Делоне![28]

Сержант Фаррат в лихо сдвинутой фуражке удалился, сверкая начищенными туфлями.

Карандаш в руке Перл завис над блокнотом. Гостья изучала меню, в котором значились три блюда.

– Что будем заказывать, милочка?

Постоялица взглянула на нее и спросила:

– Откуда у вас это платье?

– От местной портнихи. Позволю себе предложить вам бифштекс с салатом. Либо, если вы не слишком голодны, суп. Могу разогреть пирог или приготовить сэндвич…

– Ваша портниха принимает клиенток в нерабочее время?

Перл вздохнула:

– Скажем так, она работает на дому.

– Где она живет?

– В доме на холме.

– Вы не могли бы проводить…

– Я расскажу вам, как туда добраться, после того как вы закажете бифштекс. Как вам его прожарить?

Приезжая в одной комбинации и чулках стояла перед камином, листая альбом с эскизами Тилли. Костюм от Шанель небрежно висел на стуле. Тилли стояла рядом с блокнотом и портновским сантиметром, восхищаясь элегантным перманентом и изящным маникюром гостьи.

– Да, – улыбнулась та, – я определенно хочу платье из чесучи с узеньким воротничком-стойкой, как у барменши, и вот эту вариацию модели Диора, и еще брючный костюм… Насколько я понимаю, вы сами их конструируете. – Она продолжила с интересом просматривать эскизы.

– Желаете что-то изменить в фасоне? – спросила Тилли.

– Разве что по мелочам. Если что, внесу изменения сама. – Гостья посмотрела на Тилли. – Вижу, тут есть авторские модели.

– Да, мои.

– Понятно. Почему бы вам не пойти работать ко мне?

– У меня здесь свой бизнес.

– Здесь? Простите, это где?

– Здесь – это там, где я нахожусь в настоящий момент.

Приезжая фыркнула:

– Вы зарываете талант в землю.

– Напротив, мои услуги очень востребованы. В любом случае на бумаге мне должны немалую сумму, но пока со мной не расплатятся, я не могу переехать на Коллинз-стрит.

Гостья посмотрела на закрытую дверь за спиной Тилли:

– Не покажете свою мастерскую?

Тилли улыбнулась:

– А вы бы мне свою показали?

Некоторое время спустя она проводила клиентку к задней двери и вручила ей фонарь.

– Оставьте его в почтовом ящике у подножия холма. Оттуда начнется уличное освещение.

– Спасибо, – поблагодарила приезжая. – Вы пришлете счет?

– Пришлю.

– И я сразу же его оплачу. – Хозяйка и гостья обменялись рукопожатием. – Если передумаете…

– Спасибо за предложение, но, как вы уже поняли, пока что я не рассматриваю вопрос переезда. У меня на это несколько причин. Если что, я знаю, где вас найти, – сказала Тилли, закрывая дверь.

По мере приближения бала заказчицы толпами осаждали дом Тилли, барабанили в заднюю дверь и требовали «уникальный дизайн» и «оригинальные аксессуары». Она показывала им фотографии знаменитых европейских красавиц и старалась объяснить, чем стиль отличается от моды. Тилли советовала дамам либо подстричь волосы (после чего город в поразительном количестве наводнили копии Луизы Брукс[29]), либо каждый вечер перед сном проводить по ним расческой не меньше ста раз. Тилли демонстрировала, как делать начес, валик «помпадур» и другие прически; заставила жительниц Дангатара отказаться от заколок, ракушечных бус, пластмассовых цветов, париков и кос, лент, гребней, дешевых украшений для платьев, бижутерии из цветного стекла и пуговиц в форме сигарет. Она убедила их переделать старые ожерелья в браслеты и серьги, накупить у мистера Олменака хны и красителей для волос (как выяснилось, он держал все это в ассортименте чуть ли не со времен Прекрасной эпохи), показала, как правильно наносить крем для загара, солнцезащитные средства и основу под макияж; научила пользоваться карандашом для век, порекомендовала заказать новое белье, цитируя при этом Дороти Паркер[30]: «Краткость – душа дамского белья». Тилли рассказывала о различных типах фигуры, достоинствах и недостатках телосложения каждой клиентки, о том, как подчеркивать первые и скрывать вторые. Все выкройки она создавала строго индивидуально и предупреждала, что потребуется не менее трех примерок. Наконец, она сказала, что к наряду следует подбирать аромат, отражающий его настроение. Женская половина Дангатара вновь ринулась к мистеру Олменаку; Нэнси пришлось выписать из Мельбурна парфюмера. Тилли заворачивала провинциальных модниц в роскошные ткани, чтобы материя ласкала их тела и они почувствовали, как это – быть богатыми и ухоженными. Надевая изысканные вещи, созданные гением Тилли, дангатарские женщины получали первое представление об осанке, манерах и умении держать себя.

К ней явились и «Верные друзья О’Брайен» – Фейт с Хэмишем, Реджинальд Блад и Бобби Пикетт, – разумеется, за новыми костюмами. Фейт решила, что мужчины оденутся в пиджаки и брюки двух оттенков красного, при этом лацканы пиджаков будут расшиты пайетками, а ее собственное платье в тех же цветах будет сверкать блестками сверху донизу.

Бобби стоял на кухне, вытянув вперед руки, а Тилли крутилась вокруг него с сантиметром, снимала мерки с крупной фигуры и записывала цифры в блокнот. Редж и Фейт сидели за столом, терпеливо дожидаясь своей очереди, во все глаза разглядывая картинки в иностранных модных журналах и молча пихая друг друга в бок, когда попадалось что-то особо интересное.

Молли въехала на кухню, уселась рядом с Хэмишем, положила руку ему на колено, погладила по бедру и потянулась к ширинке. Хэмиш повернул к ней свое крупное лицо, удивленно вздернул кустистые рыжие брови. Молли расплылась в улыбке и вытянула губы трубочкой, подставив их для поцелуя. Хэмиш быстренько подошел к комоду и стал рассматривать коллекцию пластинок Тилли.

– Поставь какую-нибудь музыку, – попросила она.

Хэмиш аккуратно поместил виниловый диск на вертушку, бережно подвел иглу. Сперва раздалось шипение, а затем комнату наполнила пронзительная, рвущая душу мелодия.

– Что за дурацкая музыка? – недовольно поморщилась Фейт.

– Прямо повеситься хочется, – сказал Хэмиш.

– Это блюз, – коротко ответила Тилли.

– А мне нравится, – высказал мнение Редж. – Голос, конечно, скрипучий, но в этом что-то есть.

– Больно ей, вот и надрывается, – буркнул Хэмиш.

– Как зовут певицу? – спросил Редж.

– Билли Холидей.

– Да уж, отдохнуть ей не помешало бы[31], – заключил Хэмиш.

Когда стемнело, пришел сержант Фаррат. Он намеревался забрать длинные плоские коробки с кружевом, шелком, бисером и перьями, а также аккуратно сложенные платья – простые, сшитые точно по мерке; теперь их требовалось лишь слегка разгладить, накрыв влажной марлей или побрызгав дождевой водой.

– Не могу отговорить Фейт от красного платья с пайетками, – пожаловалась Тилли.

– Фейт из тех женщин, которые всегда выбирают красные платья с пайетками. – Сержант подошел к манекену.

Тилли негодующе всплеснула руками.

– Что за город! Все горбятся и косолапят.

– Так всегда было и будет, но я ценю то, что ты для них делаешь. Они ведь даже не понимают…

– Кто ваши соседи по столику? – осведомилась Тилли.

– Мне придется сидеть за столиком Бомонтов, в компании Петтименов. Официальные лица должны держаться вместе. – Сержант Фаррат вздохнул. – Можно, я приглашу тебя на танец?

– Я не иду на бал.

– А как же шелковая органза цвета фуксии? Нет-нет, ты должна пойти. При Тедди тебя никто не обидит. – Сержант встряхнул коробку. – Пообещай, что придешь, иначе я все это выброшу.

– Ваши платья только и ждут, когда вы закончите отделку, – улыбнулась Тилли. – Вам не устоять перед искушением.

Сержант Фаррат ушел домой, чтобы провести остаток вечера с иголкой и ниткой – наметывая, подрубая, аккуратно вшивая потайные застежки.

Лесли Манкан держал Мону на расстоянии вытянутой руки и смотрел в потолок. В проигрывателе крутилась пластинка. Застрявшая игла со скрипом подпрыгивала во внешней канавке. Мона стиснула пальцы на плече мужа, придвинулась ближе и поцеловала его в щеку.