Люди меча - Александр Прозоров

— Мама! Я за Ниашкой побежал.

— Беги… — Вийя вышла на крыльцо, неся в руках плетеную корзину примерно полуметра в диаметре и метр высотой. — Вот, господин. Здесь копченая, свежая, еще горячая. Остальная уже остыла.

— Ничего, мы и холодную съедим, — кивнул фогтий. — Всю тащи.

— Да, господин.

— Да, Вийя, — спохватился Виктор. — А до Робаки отсюда далеко. Ну, до деревни, что первая на пути к Аренсбургу?

— Верст пять, господин.

— Мы дойти туда до темноты успеем?

— Конечно, господин. Там дорога хорошая.

— Это хорошо, — Кузнецов переглянулся с Heлей и поднялся со скамьи. — Игорь, я так думаю, что нам таскаться обратно к морю, а завтра снова возвращаться сюда, чтобы топать в сторону Аренсбурга, смысла нет. Ты, коли знаешь, как с сервами обращаться нужно, забирай припасы и вези к нашим. А то они оголодают без нас. Предупреди, что вернемся мы… Ну, скажем, недели через две. Пусть отдыхают и не дергаются.

Фогтий поднялся, допил пиво, кивнул женщине и они вдвоем спокойным шагом двинулись по указанному Вийей пути — в сторону мельницы, вдоль которой должна уходить дорога через остров.

Сервка тем временем сновала от сарая к телеге и обратно, доставая из спрятанного в тени сарая погреба корзины с рыбой и относя их на телегу. Следом за камбалой настал черед деревянных бочонков — с капустой ли, али с пивом по виду не определишь. Берч наблюдал за всем этим, постоянно прихлебывая пиво. У него уже имелось твердое ощущение, что он залился до самых краев, и кроме одного-двух глотков больше уже не влезет — но пара глотков заливалась поверх предыдущей пары, потом еще и еще… Кружка заканчивалась, он зачерпывал новую — и снова добавлял и добавлял, чувствуя, как по телу растекается приятная истома.

К сыру и бочонкам Вийя добавила сверху десяток капустных кочанов, насыпала несколько корзин моркови, брюквы и сельдерея, немного подумала и выложила еще несколько кувшинов, обвязанных сверху промасленными тряпицами. Телега выглядела груженой до отказа, и женщина наконец успокоилась. Тут как раз вернулся верхом на лошади мальчишка, и они стали запрягать ее в оглобли.

— Вот, господин, нагрузили все, — наконец-то подошла сервка к Берчу. — Юхан отвезет припасы, куда вы ему прикажете.

— Молодец! — Игорь залпом выхлебал оставшееся в кружке пиво и рывком поднялся. — Пошли!

Он, покачиваясь, побрел по дороге в обратном направлении, а эзельский мальчишка, погоняя впряженную в повозку лошадь, двинулся следом — места на телеге, куда сесть возничему, просто не оставалось.

Как ни шумело у Игоря в голове, однако поворот и низинку за дорогой, напротив рябинника, за которым зеленели заросли можжевельника, он узнал. В конце концов — именно он нашел это место. Выбрав травянистую прогалинку между старыми ясенями, Берч остановился, повернулся к серву и вскинул руки:

— Стой! Все, приехали! Выгружай.

— Н-но… куда, господин? — закрутил головой мальчишка. Тут же лес!

— Здесь выгружай, кому сказано! — схватился за меч Игорь. — Как ты смеешь спорить, раб?! Я купил вашу рыбу и пиво! Теперь что хочу, то с ними и делаю! Сгружай, я желаю сожрать и выпить все именно здесь!

— Здесь? — все еще продолжал сомневаться Юхан. — Прямо тут, на траву?

— Да!

— Н-ну… Как скажете, господин… — он перекинул вожжи через оглобли, обошел телегу сзади и принялся торопливо выставлять бочонки и корзины. В конце концов, деньги за товар уплачены, а что собирается делать с ним перепившийся дворянин — не его дело. Так даже лучше: бросить все здесь, и повернуть домой. А то он уже думал, что ехать до Орисари, а туда за один день не обернешься. Пришлось бы ночевать там, или вовсе в лесу.

После того, как мальчишка выгрузил на поляну все купленные у его матери припасы, Игорь демонстративно уселся на толстый сук валежника, достал из ближней корзины одну рыбину и принялся демонстративно, с жадностью ее пожирать, дожидаясь, пока серв развернется и скроется за поворотом дороги. Но едва туземец исчез, он поднялся, схватил головку сыра и целеустремленно врезался в рябинник. Спустя несколько минут Берч выбрался на скалистую поляну, кинул сыр возле дотлевающего костра и остановился рядом с растянувшимся на надувном матрасе Лешей Комовым:

— Мужики, там, у дороги, несколько бочонков пива, копчушка и капуста. Я привез!

— Правда? — одноклубники повскакивали со своих мест.

— Я что, врать буду? — Берч с наслаждением вытянулся на освободившимся матрасе и закрыл глаза. — Гуляйте, мужики, пока пиво не скисло. Оно тут без консервантов…

Глава 5. Чушка епископа

Яренсбург ничем не отличался от прочих городов Европы. Такие же глинобитные дома — деревянный каркас, замазанный перемешанной с навозом и соломой глины, оштукатуренный снаружи и изнутри, такая же вонь на улицах, куда жители выливали содержимое ночных горшков и ваз, а многочисленные лошади потом добавляли сверху свои кучи и лужи. Затянутые вычищенной рыбьей кожей окна, делающие фасады похожими на лица с многочисленными бельмами, низкие вывески с изображенными на них сапогами, коврижками, иголками и молотками, многочисленные лавки с широко распахнутыми дверьми.

Впрочем, одно отличие все-таки имелось — улицы Аренсбурга оказались не в пример шире обычных для западной Европы щелей, в которых с трудом разъезжались две телеги, но уже не могли протиснуться мало-мальски приличные кареты. Хотя, может быть, это же являлось и недостатком — улицы были широки потому, что размеры города не ограничивались снаружи крепостными стенами. Впрочем, главной защитой Аренсбурга являлось холодное Балтийское море и нищета города: плыть в такую даль ради его разграбления являлось делом… нерентабельным. Пара тысяч населения столицы не смогли бы насытить крупный воинский отряд — а мелкий рисковал получить жесткий отпор со стороны епископского войска и отрядов живущих близи от города дворян.

Зато в городе имелся порт и, соответственно, несколько постоялых дворов. Витя Кузнецов выбрал тот, на вывеске которого были намалеваны большая кровать и порхающая над ней жаренная курица: именно то, чего больше всего хотелось сейчас получить усталым путникам.

— Хозяин! — толкнув дверь, сразу потребовал фогтий. — Мне нужна лучшая комната и чистое белье. Ты знаешь, что такое белье?

— Да, господин, — ответила ему дородная женщина во влажном переднике поверх длинных, до пола, юбок, и одном лишь чепце на голове.

— Тогда покажи нам комнату и прикажи зажарить такого же жирного каплуна, что нарисован у вас на вывеске. И подай красного вина. Только не сюда, а в комнату. Мы будем есть там.