Отель «Аваланш» - Нико Такян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я считаю, что память места существует, – сказал он. – Я здесь живу уже много лет и могу рассказать всяких историй. Тут случалось такое…
– Что именно?
– Я слышал звук шагов, слышал, как закрываются двери, видел, как включается свет, и иногда даже слышал музыку. Как будто память отеля не хочет отсюда уходить.
– Вы верите в призраков? – поинтересовался Джошуа.
– Нет, это истории, чтобы пугать детей. Я верю в квантовую физику.
Роберт поднялся на ноги, взял книгу с полки и протянул ее Джошуа. Обложка гласила: «Квантовая механика» Коэн-Таннунджи.
– Я думаю, что некоторые места обладают собственной памятью, потому что они находятся на перекрестке нескольких измерений. Проще говоря, прошлое, настоящее и будущее могут встречаться и даже путаться между собой.
Воцарилась похоронная тишина. Джошуа вдруг четко осознал, что находится далеко в горах, в развалинах отеля и разговаривает с человеком, который бродит тут большую часть времени в одиночестве по пустым коридорам. Джошуа даже представил, как Роберт бежит по запутанным коридорам за своим сыном с топором, а мальчишка твердит «REDRUM»[7] как заведенный.
– Я не вполне понимаю…
– Да боже мой, все очень просто! Когда в одной точке совпадают прошлое, настоящее и будущее, случается что-то вроде искажения, и события могут меняться, путешествовать из одного времени в другое. Понимаете, все эти привидения и зомби, это все профанация. Прочтите книгу, вам все станет ясно. Ее написал нобелевский лауреат, а не какой-то шарлатан или автор бульварной прессы.
– Ну хорошо, а если я попрошу вас помочь мне найти горничную, которая работала здесь… Как вам такое?
– Вполне нормально. У вас есть ее имя?
– Нет, но я знаю, как она выглядит, – ответил он, доставая конверт с фотографией из материнского альбома.
– Первый раз ее вижу, но погодите-ка… Роберт поднялся и достал фотографию с полки.
– Вот, видите, уже кое-что. Этот снимок был сделан перед окончательным закрытием в 1992 году. Здесь собраны все, почти триста человек.
Сотрудники гранд-отеля «Бельвю» стояли полукругом у подножия огромной центральной лестницы. Сторож указал на одно лицо.
– Видите этого юнца в костюме… он разводит руками… вон там. Это я! Эх, был же я красавчиком, да и у девушек успехом пользовался. Они в очередь становились!
Джошуа взял фотографию и принялся рассматривать женские лица. Чуть вытянутое лицо, светлые волосы, отстраненный взгляд… сложновато найти незнакомца в толпе других незнакомцев. Потом он вдруг заметил ее. Она присела на перила вместе с двумя другими девушками. На ней была та же рубашка, и Джошуа показалось, что она на него смотрит.
– Вот же! Это она! – воскликнул он с удивлением и радостью.
Наконец-то он нашел доказательство. Девушка из его снов, девушка из его детства существовала на самом деле. Осталось только найти ее имя.
– Замечательно, – сказал Роберт, забирая фото. – Все люди на снимке записаны в указателе. Я найду для вас ее имя и, возможно, даже адрес. У вас есть время?
Времени у Джошуа было предостаточно. Он мог пуститься в погоню за этой таинственной женщиной и ее секретами, чтобы наконец понять, что происходит, разгадать загадку случившегося после лавины.
– Нальете чего-то покрепче? – спросил он, указывая на бутылку рома на столе.
– Так бы сразу и сказали! – радостно заключил Роберт, и они без промедления подняли тост за эту маленькую победу.
– Да мы так замерзнем к чертовой матери! – воскликнула Сивилла, глядя на разрушенный сарай, стоявший почти на самой дороге.
– А проклятый GPS глючит! – процедил Джошуа.
Прошел час с тех пор, как они свернули в горы, чтобы найти адрес, который Роберт написал на глянцевой трехсотграммовой бумаге с гербом гранд-отеля «Бельвю»: Изабель Тернье, Алле-От, дом 3, деревня Руст. Это проклятое место не было отмечено ни на одной карте, и приложение на смартфоне работало с большим трудом, пытаясь проложить маршрут туда, где не ловили спутники связи.
– Вот это не оно? – спросила в какой-то момент Сивилла, тыкая пальцем в белую табличку с надписью «Бернье, бывшее поселение Руст».
Наконец-то!
Они отправились по грунтовой дороге. Тут и там стояли заброшенные участки. Между пихтами с поломанными лапами иногда проглядывали промерзшие и посеревшие от времени дома. Деревня состояла из десятка участков у высокой черной скалы, из-за которой не было видно солнца. Несмотря на то, что часы едва отмерили полдень, тут царили неприятные сумерки. Но Джошуа больше всего смущало даже не это, а абсолютная тишина, в которой они ехали с тех пор, как свернули с главной дороги. Природа вокруг молчала. Не было слышно ни порывов ветра, ни лая собак, ни даже шороха шин по гравию. Создавалось впечатление, что их окутал густой слой ваты, и это напомнило ему заточение под тоннами снега.
Сивилла сжалась на своем сиденье и осматривалась в поисках хоть какого-нибудь указателя.
– В любом случае, тут всего две улицы, – сказала она, когда они доехали до конца первой. – Я видела номера на воротах. Остается только ехать на вторую.
Несколько минут спустя они описали полукруг и оказались на дороге, идущей перпендикулярно к скале. Дом Изабель Тернье был одноэтажным. За забором скрывался запущенный сад. В нем царила атмосфера запустения и заброшенности.
– Ты уверен, что мы на месте? – спросила Сивилла.
– Понятия не имею, – ответил он, залезая в бардачок. Достав оттуда свой девятимиллиметровый зиг-зауэр и проверив предохранитель, сунул оружие в кобуру на поясе.
– Ага, вот что! – сказала Сивилла, внимательно на него глядя. – Ты побаиваешься, что старушка набросится на тебя с кулаками?
– Никогда нельзя знать наверняка! Я тебе напоминаю, что однажды в такой же заброшенной деревне меня избил парень, – отозвался Джошуа, вылезая из машины.
Леденящий холод, идущий от скалы, накрыл их с ног до головы. Сивилла застегнула парку и надела капюшон поверх вязаной мужской шапки. Она дошла с ним до заборчика. Калитка открылась со скрипом. Они пересекли сад, земля была покрыта тонким слоем льда. Тут и там из снега вырастали силуэты разбросанных предметов: диван, обогреватель для воды, деревянные ящики, ржавый остов велосипеда. Джошуа заметил даже довольно страшную куклу с разведенными руками. Ее фарфоровые глаза смотрели в небо, как у покойника на месте преступления.
Когда
