Отель «Аваланш» - Нико Такян

Еще он не мог не задаться дурацким вопросом: присоединится ли призрак миссис Делейн к попыткам Кловиса поторопить расследование.

Приходская церковь Санте объединяла религиозных людей, которые оказывали поддержку семьям (в основном, католического вероисповедания), проживавшим в регионе. Именно сюда обращались родители, чтобы нанять человека, который поможет им «принять» ребенка с милостью божьей. Джошуа не был верующим, несмотря на то, что вырос в строгой семье. Его крестили сразу по приезде к Оберсонам. Его всегда привлекали тайны веры, но он рассматривал их как банальное человеческое любопытство. Кто мы такие? Откуда мы пришли? Куда мы идем? Эти метафизические вопросы преследовали нас повсюду и оставались без ответа, поэтому Джошуа не считал нужным верить в какого бы то ни было бога.

Приходские священники занимали старый дом, расположенный между двух холмов на севере Лозанны. Если судить по изношенности стен и крыше с отваливающейся черепицей, здание не ремонтировали с тех самых пор, когда тридцать лет назад мама приносила его сюда. Это место не вызывало воспоминаний. Появлялось только неприятное чувство одиночества и изоляции, которое он уже испытывал, стоя перед могилой Кэтрин Александер. Джошуа подумал о нападении на стоянке перед кладбищем и испытал не самые приятные чувства. На этот раз он не оставил пистолет в машине. Более того, он успел сходить в тир и расстрелял несколько обойм, просто чтобы расслабиться. Под его рукой заскрипели петли тяжелой двери, и он оказался в помещении, где было еще холоднее, чем снаружи. Монашка в черном облачении поверх водолазки из белой шерсти сидела в самом углу. Она разбирала кучу бумаг на стойке. Повернувшись к нему, монашка поправила очки.

– Здравствуйте, я могу вам помочь?

– Здравствуйте… сестра, – ответил он и почувствовал себя очень странно, не понимая, следует ли ему обращаться так ко всем монашкам. – Я лейтенант полиции кантона.

Джошуа порылся в карманах, чтобы извлечь оттуда удостоверение. Это заняло некоторое время и явно развлекло монашку.

– Я бы хотел задать вам несколько вопросов, – мягко, но уверенно закончил он свою мысль.

Она смотрела на него огромными черными глазами.

– Конечно, я постараюсь вам помочь. Что вас интересует?

– Я… пытаюсь разыскать данные об одном человеке. Это монахиня, она работала здесь с приемными семьями и занималась одним ребенком…

– Вы уже были в приюте, откуда ребенка забрали?

– Еще нет, но я точно знаю, что она работала здесь.

– А как звали этого ребенка?

– Джошуа Оберсон.

Сестра, казалось, очень сильно удивилась. Именно это имя она видела несколько секунд назад на удостоверении. Она поколебалась.

– Подождите немного, пожалуйста, – произнесла она, развернулась и вышла через боковую дверь.

Джошуа потер руки, чтобы согреться, и начал ходить по старинной комнате, чтобы не стоять на месте. Оштукатуренные стены, казалось, набухли от влажности, и поэтому в комнате было очень холодно. Тут и там висели огромные фотографии со священниками и сестрами, выстроившимися по росту, как в младшей школе. Они позировали для снимка на фоне каменного здания. Джошуа задержал взгляд на нескольких улыбающихся лицах. Он чувствовал восхищение – эти люди покинули мирскую жизнь, чтобы посвятить себя вере. Нужна была определенная смелость, чтобы следовать своим мечтам или заняться любимым делом, пускай и самым бессмысленным. Джошуа не чувствовал в себе подобной смелости. Ему часто говорили, что работа полицейским – это призвание, даже служение своего рода. Однако он никогда так не думал. Для него работа заключалась в раскрытии дел. Именно этот игровой аспект привел его в профессию. В целом же он оставался Джошуа Оберсоном, обычным мужчиной за тридцать без скелетов в шкафу. Возможно, он был слегка нелюдимым, но неплохо справлялся со своими делами. Стивен Кинг (его романы он прочитал от корки до корки) говорил, что в двадцать лет ты знаешь, куда идешь, в двадцать пять начинаешь подозревать, что держал карту вверх ногами, а в тридцать в этом убеждаешься. И он был прав. Джошуа понял это, выбравшись из-под двух тонн снега.

По камням застучали глухие шаги, и монашка вернулась с кусочком бумаги.

– Я нашла женщину, о которой вы спрашивали, – сказала она, улыбаясь. – Аннаик Дюкрезе. Она работала в приходе в восьмидесятых. Именно она занималась делом Джошуа Оберсона. Это ведь вы, правда?

– Да, это я, – признал Джошуа и опустил глаза, будто подросток, пойманный за кражей сладкого.

– Мне вам больше нечего сообщить, к сожалению. Ваши родители никогда не жаловались на ее работу, а сестра Дюкрезе нас покинула.

– Вы имеете в виду, что она здесь больше не работает?

– Нет, к несчастью, она скончалась от продолжительной болезни. Я не знала ее лично, но у нас есть запись в журнале. Это случилось пять лет назад.

Джошуа объяла космическая пустота. Снимок этой женщины из кошмара заставил его поверить в то, что наконец удастся установить настоящую связь между его снами и реальностью. И эта ниточка снова выскользнула у него из рук.

– Нет ли в вашем архиве дополнительной информации? Возможно, фотографии?

Монашка подняла палец, как будто ей в голову пришла мысль, потом повернулась и направилась к одной из стен.

– Следуйте за мной, – тихо попросила она.

Вскоре они оказались перед снимком. Черно-белый кадр запечатлел с десяток служителей церкви, выстроившихся вдоль невысокого заборчика. На фотографии царило явное оживление. Один священник даже демонстрировал бицепсы, будто боксер. Его соседка, высокая женщина в очках, хохотала.

– Вот здесь, – указала сестра пальцем на одну из голов.

Сестра Аннаик Дюкрезе была не очень большого роста, со строгим лицом и объемными темными волосами, выглядывающими из-под облачения. Темные глаза смотрели в объектив искренне и прямо.

– Это не она! – пораженно воскликнул Джошуа.

И в самом деле, Аннаик Дюкрезе не имела ничего общего с девушкой со светлыми волосами и вытянутым лицом с фотографии из родительского альбома. Как такое могло быть?

Массивный силуэт гранд-отеля «Бельвю» очень выделялся на фоне серого неба этим мрачным вечером. Ожидая поезда в сторону неработающей станции, Джошуа занимался своим телефоном. Его мать совершенно не понимала, каким образом Аннаик Дюкрезе (имя она вспомнила почти тотчас) оказалась другим человеком. Сам Джошуа видел только одно объяснение: о нем заботилась не настоящая сестра, а другая молодая девушка, выступавшая под ее именем. Как ей это удалось? Зачем ей это понадобилось? Настоящая Аннаик умерла, и дать ответы на эти вопросы могла только самозванка. Именно поэтому Джошуа поехал в темные недра отеля. Роберт был доволен его визитом. Он принял Джошуа в своем кабинете и даже приготовил кофе, разлив его в чашки тонкого фарфора, украшенные символом «Бельвю» – знаменитой веткой вишневого дерева.