Вечный герой - Майкл Муркок

— Ну, раз уж это говоришь ты, Ролдеро…

— Да, именно так! А теперь — выпей!

Я выпил и напился до полного умопомрачения, потому что теперь мне нужно было бороться не только с теми видениями, что являлись мне раньше, но и с совсем недавними воспоминаниями.

Прошли еще целые сутки, прежде чем мы достигли наконец порта Пафанаал и бросили якорь где-нибудь в миле от берега.

Едва забрезжил рассвет, мы подняли якоря и на веслах двинулись к причалам, ибо над морем был полный штиль.

Мы подплывали все ближе и ближе.

Я видел, как все выше вздымаются утесы и черные скалы.

Еще ближе.

И вдруг к востоку от нас радугой вспыхнули яркие краски.

— Пафанаал! — крикнул дозорный с верхушки мачты.

Мы подплыли еще ближе, и перед нами открылся Пафанаал.

Насколько мы сумели убедиться, город никто не оборонял. Всех его защитников мы утопили там, в открытом море.

В этом городе не было ни соборов со шпилями, ни минаретов. Виднелись лишь островерхие крыши зданий да контрфорсы в зубчатой крепостной стене, окружавшей порт. От этого казалось, что весь город — это одна-единственная крепость или дворец. Здания были построены из таких красивых материалов, что дух захватывало: из белого мрамора с розовыми, голубыми, зелеными и желтыми прожилками; из оранжевого с черными прожилками; из мрамора других цветов, щедро отделанного золотом, базальтом и горным хрусталем.

Это был какой-то светящийся город.

Причаливая, мы не заметили на причалах, на улицах или на крепостных стенах ни единого человека. Мне показалось, что жители покинули этот город.

Я ошибался.

Мы причалили и высадились на берег. Я велел воинам построиться в колонны и предупредил о возможных ловушках, хотя сам по-настоящему не верил в то, что такие ловушки существуют.

Наши воины в последние дни занимались тем, что приводили в порядок свои доспехи и оружие и несколько пострадавшие во время сражения корабли.

Теперь все наши корабли собрались в гавани, легкий ветерок трепал их флаги. Ветерок принес небольшую тучу, и ясный день сразу померк.

Одетые в блестящие начищенные доспехи, стояли наши воины перед королем Ригеносом, Каторном и передо мной.

Всего войско насчитывало семьсот отрядов, каждой сотней отрядов командовал маршал, которому подчинялись капитаны боевых кораблей, в подчинении у которых, в свою очередь, было двадцать пять отрядов у каждого, и рыцари, каждый из которых стоял во главе одного боевого отряда.

Вино несколько затуманило в моей душе воспоминания о кровавом сражении, и я почувствовал, как возвращается моя прежняя гордость при виде выстроившихся на пристани объединенных войск человечества.

— Маршалы, капитаны боевых кораблей, рыцари и славные воины, защитники всего человечества, — обратился я к ним, — все вы стали свидетелями того, как была одержана эта великая победа!

— Ура! — заревели они в восторге.

— Мы победим везде, где бы ни оказались! А теперь ступайте и ищите проклятых элдренов повсюду в этом первом городе континента Мернадин. Но будьте осторожны. Помните, что в таком городе легко спрятать целую армию!

Граф Ролдеро крикнул из первых рядов:

— А как быть с добром, лорд Эрекозе? Тут ведь добра полно.

Король Ригенос махнул рукой:

— Можете взять себе все добро, какое пожелаете. Но помните, что сказал вам Эрекозе, и особенно остерегайтесь таких вещей, как отравленная пища. Даже винные кубки могут быть смазаны ядом. В этом проклятом городе все что угодно может оказаться ядовитым!

Отряды воинов промаршировали мимо нас, направляясь каждый в свою сторону.

Я провожал их взглядом и думал, что, хотя этот город и допустил их в самое свое сердце, он им отнюдь не рад.

Интересно, что мы сможем найти в Пафанаале? Ловушки? Затаившихся стрелков? Отравленную пищу, как того опасается Ригенос?

Мы нашли город, полный одних только женщин.

В живых не осталось ни одного мужчины-элдрена.

Ни одного мальчика старше двенадцати. Ни одного даже самого старого старика.

Все они были уничтожены нами во время морского сражения.

Глава XIV

Эрмизад

Я ничего не знаю о том, как они убивали детей, и умолял короля Ригеноса не отдавать этого распоряжения. Я молил Каторна пощадить их, вывезти их из города куда угодно, если уж это ему так необходимо, но только не убивать их.

И все же дети были убиты. Не знаю, сколько их умерло.

Мы расположились во дворце, принадлежавшем ранее герцогу Байнану. Он, как стало известно, занимал пост губернатора Пафанаала.

Я заперся у себя, пока на улицах шла резня, и мрачно размышлял о том, что, несмотря на все разговоры о «грязных элдренах», они отнюдь не гнушаются забав с элдренскими женщинами.

Я ничего не мог поделать и даже возможности такой себе не представлял. В этот мир король Ригенос вызвал меня для того, чтобы сражаться за Человечество, а не судить его деяния. И я откликнулся тогда на призыв Ригеноса, наверное, в конце концов, не без причины. Только вот причину эту я совсем позабыл.

Я сидел в изящно убранной комнате, обставленной легкой красивой мебелью. Стены и пол ее покрывали роскошные ковры светлых тонов. Я любовался великолепными изделиями элдренских мастеров и потягивал великолепное элдренское вино, стараясь не слышать криков детей, которых в это время убивали прямо в кроватках, в их собственных домах, на улицах — повсюду за тонкими стенами дворца.

Я посмотрел на меч Канаяну, висевший в углу, и почувствовал ненависть к этому странному ядовитому оружию. Сняв меч с перевязи, я как бы отделил его от себя: сейчас я существовал отдельно, сам по себе.

И я все пил и пил.

Но вскоре вино элдренов обрело привкус крови, и я отшвырнул свой кубок. Потом отыскал бурдюк с другим вином, подаренным мне графом Ролдеро, и стал пить горьковатое вино прямо оттуда. Вскоре в бурдюке не осталось ни капли.

Но я по-прежнему был трезв. Мне было не справиться с криками, доносившимися с улицы: они все равно слышались совершенно отчетливо. Я спустил шторы на окнах, но все равно по движущимся теням представлял, что происходит за ними. Я никак не мог напиться, а потому не мог даже и попытаться заснуть, прекрасно представляя себе, каковы будут мои сны, и боялся этих снов не меньше, чем мыслей о том, что же мы делаем с оставшимися в живых жителями Пафанаала.

Почему я оказался здесь? О, Господи, почему?

За дверью послышался легкий шум, потом постучали.

— Войдите, — сказал я.

Но никто не вошел. Наверное, я не сказал, а прошептал это.