Вечный герой - Майкл Муркок

— Хорошо, — и Каторн вернулся к своим прямым обязанностям.

От непрерывного грохота пушек голова у меня раскалывалась. Меня словно с головой захлестнула волна дыма, огня, запахов смерти — не продохнуть.

И все же то, что творилось вокруг, было мне как бы знакомо.

До этого момента мои боевые планы были скорее умозрительными — работала лишь голова, инстинкты молчали. Теперь же во мне словно включились некие древние инстинкты, ибо я отдавал приказы, даже не задумываясь.

И при этом твердо знал, что приказы мои разумны и уместны. Даже Каторн выполнял их беспрекословно.

Так было, когда я велел протаранить элдренское судно. Я ведь тогда ни на секунду не задумался.

Могучие весла вынесли наконец «Иолинду» из облаков дыма на относительно чистое пространство, и тут же горны и барабаны оповестили остальные корабли, что мы целы и невредимы. С ближайших из наших судов послышались радостные возгласы.

Теперь оставалось лишь истреблять оставшиеся корабли элдренов поодиночке. Наши корабли, высмотрев себе очередную жертву, брали ее на абордаж. Чудовищные крючья впивались в белоснежные перила и снасти, сверкали среди прозрачных парусов, рвали на куски плоть элдренов, отсекая порой целиком руки и ноги. Потом наши огромные корабли подтаскивали легкие парусники элдренов к себе вплотную, как это делают китобойцы с полумертвой тушей загарпуненного кита, и начиналось самое страшное.

Туча стрел летела с одного борта на другой; лучники, забравшись повыше и цепляясь за ванты и реи, стреляли друг в друга без передышки. Копья пронзали тела и элдренов, и людей, пробивал доспехи насквозь. Порой по-прежнему слышался грохот пушек, но теперь то были лишь одиночные выстрелы на фоне непрерывного звона мечей и боевых кличей воинов: люди и элдрены сошлись в рукопашной.

Клубы дыма, вздымавшиеся ядовитыми цветками, часто застилали поле битвы темной пеленой, но, когда мне удавалось разглядеть зеленоватую поверхность моря, покрытую обломками судов и трупами людей и элдренов, я видел, что пена морская стала алой и вся вода как бы покрыта скользкой кровавой пленкой.

Когда наш корабль развернулся и снова ринулся в гущу схватки, я все время видел вокруг лица мертвецов, глядящих в небо и отчего-то на меня. У всех — и у людей, и у элдренов — на лицах было одно и то же выражение: изумленное обвинение.

Потребовалось некоторое время, чтобы я перестал обращать на эти лица внимание.

Глава XII

Нарушенное перемирие

Мы протаранили еще два элдренских корабля своим металлическим бивнем, сами практически при этом не пострадав. «Иолинда» действовала на поле битвы так, словно в ней была заключена некая неумолимая безжалостная сила, уничтожающая все на своем пути и требующая слепой веры от служащих ей.

Первым этот корабль заметил король Ригенос. Он прищурился и указал пальцем куда-то сквозь дымовую завесу, приоткрыв от возбуждения рот, казавшийся очень красным на почерневшем от грязи и копоти лице.

— Вон там! Видишь, Эрекозе? Вон там!

Прямо по курсу я увидел великолепный элдренский корабль, но мне было неясно, почему он так привлек внимание Ригеноса.

— Это их флагманский корабль! — воскликнул он. — Может быть, у него на борту сам их правитель. Если же он, этот проклятый пособник Азмобааны, действительно там и если мы сумеем уничтожить этот корабль, тогда битва будет окончательно выиграна. Молись, Эрекозе, чтобы правитель элдренов оказался на этом судне! Молись!

Из-за спины у нас раздалось ворчание Каторна:

— Я бы с большим удовольствием расправился с ним собственноручно, — в руках, почти до кончиков пальцев скрытых кольчугой, Каторн держал тяжелый арбалет, нежно поглаживая его ложе, словно любимого котенка.

— Хорошо бы, принц Арджав сам оказался на этом корабле. Господи, хорошо бы он оказался там! — злобно прошипел Ригенос.

Я не стал обращать на них особого внимания и крикнул, чтобы готовили абордажные крючья.

Удача, похоже, по-прежнему была на нашей стороне. Наше тяжелое судно как раз вовремя приподняла волна, и мы обрушились на элдренский корабль, как бы подмяв его под себя и цепляясь крючьями за палубу, перила и оснастку.

Поскрипывала обшивка. Корабль элдренов был намертво пришвартован к нашему борту — так страстный любовник сжимает в объятиях свою возлюбленную.

И я почувствовал, как губы мои кривятся в такой же, как у короля, кровожадной улыбке: мы одержали победу! Я ощущал на губах ее сладостный вкус. Самый сладостный в моей жизни. В жизни Эрекозе. Я знаком велел рабу вытереть влажной салфеткой мое закопченное, грязное лицо и гордо выпрямился во весь рост. Справа от меня и чуть позади стоял король Ригенос. Слева — Каторн. Внезапно осознав, что мы трое как бы составляем единое целое — втроем мы командовали этим победоносным сражением, — я гордо глянул вниз, на палубу вражеского судна. Элдрены явно были измотаны сражением, однако не опускали ни луков, ни мечей, зажатых в побелевших от напряжения пальцах, и забрала их были подняты. Они молча созерцали нас, не делая попыток перерезать веревки и ожидая, что первый шаг сделаем мы.

Когда два флагманских корабля оказываются в подобном положении, воины всегда ждут, прежде чем снова вступить в бой. Таким образом, командирам-противникам предоставляется возможность сказать свое слово и, если обе стороны согласны, объявить перемирие и обговорить его условия.

Король Ригенос перегнулся через перила и обратился к элдренам, взиравшим на него сквозь дымовую завесу своими странными блестящими глазами:

— Говорит король Ригенос. С ним рядом бессмертный Эрекозе, Защитник Человечества и ваш давнишний враг. Он снова явился в этот мир, чтобы уничтожить вас. Мы объявляем обычное краткое перемирие и выражаем желание переговорить с вашим командиром.

Откуда-то из-за паруса на капитанском мостике вдруг возник человек. Сквозь пелену дыма я сперва довольно плохо сумел разглядеть его узкое загорелое лицо с четкими чертами и очень светлыми голубыми глазами под высоким, чуть покатым лбом. Странночарующий, сверхъестественный голос музыкой зазвенел над морем:

— Я — герцог Байнан, командующий флотом. Мы не станем обсуждать с вами сложных условий какого бы то ни было мира, но если вы сейчас позволите нам уйти, продолжать битву не будем.

Ригенос улыбнулся, а Каторн фыркнул, пробурчав:

— Ну до чего благородно! Знает небось, что его песенка спета!

Ригенос захихикал. Потом снова обратился к герцогу Байнану.

— Мне это предложение представляется несколько наивным, герцог Байнан.