Путешествие Черного Жака - Андрей Егоров

Дорога петляла меж стволов неохватных многовековых вязов. Кора их была мозолиста и груба, а ветви раскидисты и тенисты. Теперь я шел по карте и надеялся, что вскоре она выведет меня к людям. Масштаб на ней указан не был, что было серьезным упущением со стороны неизвестного картографа.

В вышине пели птицы. Их музыкальная разноголосица здорово действовала мне на нервы. Вообще, все события последних недель изрядно расшатали мою нервную систему. Не помогли даже влитые ведьмами эликсиры. А ведь я должен был сильно укрепиться внутренне. Представляю, что случилось бы с обычным человеком, испытай он хотя бы малую толику того, что уже выпало на мою долю. Наверное, сошел бы с ума и бегал бы сейчас по лесу с бешеным хохотом. Впрочем, обычный человек вряд ли выбрался бы из любой случившейся со мной переделки.

Еще больше, чем птицы, меня внезапно стала раздражать долгополая ряса – она стесняла мои размашистые движения.

Судя по тому, как менялся лес, я выбирался к местам, где человек был хозяином. Я даже нашел следы вырубки. Причем рубили дерево совсем недавно. Куски коры были разбросаны вокруг, а ствол покрыл прозрачный древесный сок. Это зрелище воодушевило меня, и я прибавил шагу.

Вскоре впереди послышался громкий хруст. Я насторожился. То, что крупный хищник до сих пор не полакомился моей плотью, было редкой удачей. На самом деле этот лес был довольно густо населен крупной зубастой живностью. Теперь, похоже, удача меня оставила, и я столкнулся с кем-то весьма массивным. Но, может быть, он окажется уже сытым. Тогда я смогу пройти мимо. Потом послышался звук гулких ударов, и я решил, что ошибся и это человек рубит дерево. В конце концов неподалеку я ведь видел совсем свежие следы вырубки.

Я осторожно раздвинул ветки. Сначала среди пышной зелени я никого не заметил, но потом рассмотрел стоявшую среди папоротника и сливавшуюся с ним гигантскую птицу с фиолетовыми лапами и зеленовато-желтым радужным оперением. У нее были глаза немного навыкате и хвост с синеватым отливом, состоявший из нескольких длинных перьев. Преобладал зеленый цвет, но желтой была выпуклая грудка птицы и крылья, желтым также отсвечивали два пятнышка на щеках. Загнутый клюв производил угрожающее впечатление. Размером он был с мою голову, а книзу заострялся и был немного зазубрен. Птица развлекалась тем, что долбила гигантский вяз. Дерево сотрясалось, в стороны летели громадные куски коры и сочной древесины. Некоторые колосс с удовольствием пожирал, запрокидывая вверх клюв, когда очередной обломок дерева проскальзывал в его большой зоб.

Теперь стало очевидно: то, что я с самого начала принял за вырубку, на самом деле было следами, оставленными клювом пернатого гиганта. Вид у него был не агрессивный, иначе я вряд ли отважился бы выйти из кустов и показаться ему. Впрочем, происшествия последних недель позволили мне утвердиться в собственных магических силах. Несмотря на некоторые опасения, вызванные массивными размерами птицы, я испытывал уверенность, что в случае необходимости смогу себя защитить. Огромная птица сразу же заметила мое появление и замерла, выставив в мою сторону немигающий недоверчивый зрачок. Ноздри на темном клюве раздувались с громким шелестом вдыхающего воздух могучего существа. Я сделал шаг навстречу и ласково проговорил:

– Не бойся, птичка, не обижу…

Наверное, ему понравился тембр моего голоса, потому что он стремительно повернулся – до сих пор он стоял ко мне в профиль, будто бы впав в ступор, теперь же, склонив голову с едва заметным хохолком, он стал наблюдать за мной. Продолжая нашептывать что-то подходящее, я сделал еще несколько шагов в его сторону, осторожно протянул ладонь – не без опасения: он мог оттяпать ее одним движением мощного клюва – и погладил птицу по крылу. Она издала едва различимое воркование и вдруг распахнула крыло на целых шесть футов, словно приглашала меня продолжить приятное поглаживание. Я снова потрепал птицу по крылу, а потом улыбнулся и сказал:

– Ну, мне пора, приятель! Меня ждут великие дела!

В молодости все самонадеянны, и нередко ожидание великих дел оборачивается в зрелом возрасте жестоким разочарованием в жизни, но в моем случае все, о чем я когда-либо мечтал, сбылось… Правда, совершенно иначе, чем я предполагал… Однако не буду забегать вперед: о великих делах и свершениях я поведаю несколько позже…

Гигант проводил меня взглядом, а я отправился дальше через лес. Мои мысли долгое время занимала странная встреча с дружественным существом. Я жалел, что не мог взять птицу с собой: такой могучий союзник в дороге мне наверняка пригодился бы. Он смог бы оберегать меня от хищников, которые могут встретиться в любой момент. К тому же мне было бы не так одиноко. Я грустил так некоторое время, пока не убедился, что птица следует за мной и вовсе не собирается покидать меня. Она ломилась через кустарник с диким хрустом. Видимо, ей было очень и очень одиноко в лесу, и случайная ласка сразу же привязала ее к человеку.

Я решил дождаться ее появления. Увидев, что я остановился, птица тоже замерла. Она спряталась за кустом и внимательно рассматривала меня сквозь густую листву.

– Эй ты, – крикнул я, – иди сюда, чего замерла…

Некоторое время птица предпочитала оставаться в своем укрытии, а потом выступила на поляну и протянула шестифутовое крыло, чтобы я погладил его.

Впоследствии, продолжив путешествие вместе, мы крепко подружились. Я назвал птицу Кеш. Очень скоро он выучился говорить: «Кеш – хорошая, умненькая птичка!» и звучно выкрикивать: «Жак – дурак!» Этому я его не учил. Слово «дурак» он узнал где-то прежде и срифмовал мое замечательное имя с этим постыдным прозвищем. Некоторое время я пытался заставить его замолчать, но никакие увещевания и наказания не помогали, тем более что довольно сложно наказывать птицу, которая выше тебя ростом. Кеш выкрикивал и другие слова. Как на знакомом мне языке, так и на странном северном диалекте.

Хорошо, что ведьмы заставляли меня внимательно штудировать лингвистическую учебную литературу: я без труда понимал речь почти всех мест, где оказывался, и мог легко объясниться. Исключение составлял разве что край Гейрог, где мне суждено было участвовать в военной кампании… Но и там из обрывков слов мне удавалось извлечь смысл сказанного.

По большей части я перемещался теперь верхом. Поначалу Кеш воспринял мою попытку на него взобраться как посягательство на личную свободу. Он даже попытался ущипнуть меня клювом – я едва успел увернуться, – но очень скоро он привык к всаднику, и хорошо ходил под седлом. Он вообще обучался всему с немыслимой скоростью. Никогда не думал, что птица может быть такой умной.