Жизнь пчел. Разум цветов - Морис Метерлинк

остальные. Между тем для них наступает один из серьезнейших моментов. Собственно говоря, это-то и есть самая важная минута в жизни пчел. Им приходится делать выбор между тремя или четырьмя выходами, отдаленные последствия которых совершенно различны между собою; ничтожнейшее обстоятельство может сделать эти последствия гибельными. Им предстоит согласить врожденную страсть и обязанность размножаться с сохранением основы их рода и его отпрысков. Иногда они ошибаются в выборе, выпуская один за другим три или четыре роя. Такое положение совершенно обессиливает обитель, и оставшиеся в ней пчелы, будучи слишком слабы, чтобы устроить собственными силами в короткий срок всю необходимую для жизни организацию, застигаются врасплох чуждым им климатом, столь непохожим на их родной, воспоминание о котором они хранят, невзирая ни на что, и погибают с наступлением зимы. Они становятся тогда жертвами так называемых роевых горячек, являющихся, подобно обыкновенным горячкам, как бы реакцией против слишком большого напряжения жизни – напряжения, которое переходит за пределы своей цели, замыкает круг и встречается со смертью.

V

Ни одно из решений, которое могут принять в этом случае пчелы, не является, по-видимому, предопределенным, и человек, если только он остается простым наблюдателем, не может предвидеть, на каком из них они остановятся. Но доказательством всегдашней осмысленности выбора со стороны пчел является возможность оказания на него влияния и даже его определения путем изменения сопровождающих выбор некоторых условий. Он будет изменяться в зависимости от того, например, сузим или расширим мы отведенное улью пространство, вынем ли соты, полные меду, и заменим сотами пустыми, но снабженными клеточками для работниц, и т. д.

Тут дело идет не о том, чтобы решить вопрос, выбросить ли тотчас же второй или третий рои, – если бы это было так, то тогда можно было бы сказать, что решение принимается слепо под влиянием каприза или побуждений, порождаемых счастливым мгновением, – нет, тут дело идет о немедленном и единодушном принятии мер, которые позволили бы улью выбросить второй рой через три или четыре дня после рождения первой царицы и третий через три дня после отлета молодой царицы во главе второго роя. Нельзя отрицать, что здесь налицо система, зрелый план, осуществление которого требует значительного времени, в сравнении с краткостью жизни пчелы.

VI

Эти меры обусловливают собою и судьбы цариц, которые еще лежат погребенными в своих восковых темницах. Предположим, что пчелы рассудят настолько мудро, что решат не выбрасывать второго роя. Все же осталось еще два решения: позволить ли перворожденной из царственных дев, той, при рождении которой мы уже присутствовали, уничтожить ее сестер-врагов, или дождаться совершения опасной церемонии «брачного полета», от которого зависит вся будущность улья? Часто улей уполномочивает цариц приступить к непосредственному убийству, но также часто он этому и противодействует. Трудно решить, в предвидении ли выпуска второго роя или ввиду опасностей «брачного полета», но не раз наблюдали, что, решивши выпустить второй рой, пчелы вдруг отказывались от своего намерения и уничтожали все, с такими заботами сохранявшееся царственное потомство. Потому ли действовали они так, что наступило менее благоприятное время года, или по другим скрытым от нас причинам – остается загадкой. Предположим, что пчелы решили отклонить выпуск второго роя и принять риск «брачного полета». Побуждаемая желанием убийства, молодая царица приближается к месту нахождения царских колыбелек. В этом случае стража при ее приближении расступается.

Влекомая своею ревнивою яростью, царица набрасывается на первую попавшуюся ей капсулу и напрягает все силы своих лап и челюстей, чтобы сорвать с нее воск. Когда ей это удается, она грубо срывает окутывающий личинку кокон, обнажает спящую принцессу и, если эта принцесса-соперница находится уже в сознании, то оборачивается к ней, вонзает жало в головку и продолжает бешено колоть ее до тех пор, пока жертва не падет под ударами ядовитого оружия. Тогда, удовлетворенная смертью, кладущей свой таинственный предел ненависти всех живых существ, она успокаивается, втягивает обратно жало, нападает на другую капсулу, открывает ее и проделывает то же, что с первой, если в ней находится личинка или еще не совсем сформировавшаяся нимфа; свое воинственное шествие она продолжает до тех пор, пока ее лапки и челюсти не отказываются окончательно служить ей; тогда, задыхаясь, она останавливается в полном изнеможении.

Окружающие царицу пчелы созерцают безучастно проявления ее гнева. Они расступаются и очищают ей поле действий. Как только разрушается каждая отдельная царская ячейка, они сбегаются к ней, вынимают из ячейки и выбрасывают из улья тело убитой принцессы, еще живую личинку или изуродованную нимфу и жадно пьют драгоценную влагу, струящуюся по стенам царских ячей. Когда же утомленная царица насытит свою злобу, то пчелы-работницы сами доканчивают избиение невинных, и, таким образом, исчезают суверенные дома и их роды.

Кроме процесса истребления трутней, – жестокости, впрочем, гораздо более извинительной, чем вышеописанная, – это время жизни улья является единственным, когда работницы позволяют беспорядку и убийству водвориться в их обществе. И, как это часто происходит в природе, навлекают на себя необычные громы жестокой смерти именно привилегированные обладатели счастья любви. Случается, хотя редко, – так как пчелы принимают против этого меры предосторожности, – что две царицы рождаются одновременно. Это вызывает между ними борьбу на жизнь и на смерть, удивительные подробности которой изобразил первым Huber: «Всякий раз, когда, при движении по улью, облаченные в хитиновые кирасы девы встречаются между собою, они становятся в такую позицию, что, выпусти они жало, и каждая из них получит одновременно смертельный удар; картина напоминает сражения, изображенные в Илиаде, и, глядя на нее, можно сказать, что это становится в боевую позицию бог или богиня, которые действительно являются богом или богиней племени. Но через секунду, охваченные не покидающим их страхом, воины-женщины разбегаются вне себя в разные стороны. Встретившись вскоре после того, они снова разбегаются, если смерть их обеих грозит будущности их народа; так продолжается до тех пор, пока одной из цариц не удастся захватить врасплох свою менее осторожную и менее ловкую соперницу и убить ее без всякой для себя опасности. Принцип рода требует только одной жертвы».

VII

После разрушения молодой царицей колыбелей или убийства ею соперницы она принимается своим народом. Но, дабы стать истинною царицею и видеть к себе отношение как к матери, ей остается еще совершить «брачный полет», ибо пчелы мало ею занимаются и мало оказывают ей почтения, пока она не будет оплодотворена. Но редко ее история бывает столь проста, так как пчелы неохотно отказываются от желания роиться вторично.

В этом случае, как и в первом, руководимая тем же намерением, царица приближается к царским ячейкам,