История ересей - Генри Чарльз Ли

мы в состоянии судить, и у арнольдистов. Как обстоит дело с еретиками-вальденсами и с другими организациями, мы еще увидим. Можно только сказать, что распространенные в церкви монастырские и еремитские общежития этой потребности удовлетворить не могли, и некоторую аналогию можно усмотреть лишь в богоугодных заведениях и вичинанцах, которых нам придется коснуться позднее. Но для Рима Католические бедняки обладают еще одним важным качеством. Церковь сделаладля них то, чего прежде не хотела уступить вальденсам, — дала им право проповеди. Правда, получили они его только ценою некоторого компромисса, но уступки с избытком окупаются выгодами легального положения: относительно большей свободой действия и спокойною уверенностью в своем спасении. Разве это не завидный пример для вальденсов, насильно отторгнутых от сосцов матери слишком рано для того, чтобы сразу стать на ноги. Теперь Дуранд и его socii протоптали тропинку к родному дому, и все еще жаждавшие примирения вальденсы могли смелее вступить на нее. Истомленный блудный сын услышал благостный призыв не забывшего о нем отца. И еще заманчивее вид отеческой кровли для тех, кто только еще сбирался в странствие искать истинной веры и жизни: святая жизнь оказывалась возможной и в самой церкви… Появились первые признаки прекращения отлива от церкви, так как внутри ее нашлись желанные убежища, первые признаки прилива к ней потому, что вчерашние еретики уже внесены в ее ограду. Надо только подождать, пока пройдет буря, не дающая возможности разобраться в течениях, подождать, пока стихнут протесты сравнительно умеренных групп и чрезмерная острота религиозного чувства.

Однако в новом институте были и черты, подтачивающие его значение. Это не только вполне естественное подозрительное отношение клира и правоверных мирян к католическим беднякам, а само их еретическое прошлое, переживающее себя в их настоящем. Ни Дуранд, ни его товарищи не совлекли еще с себя вполне еретического человека, взгляды и навыки которого давали о себе знать. Они «interdum délinquant et vacent operibus inhonestis»{71}. Епископы жалуются на них, и, видимо, не без оснований. «Некоторые из вас, — пишет папа, — утверждают, что светская власть не может, не совершая смертного греха, осуществлять кровавый приговор». Пренебрегают они иногда и церковью: «Клирики из вашего товарищества, поставленные в священный сан, не посещают службы божественной, как следует это по каноническим установлениям». И причина заключается не в том, что они отвлечены другими заботами, потому что непосещение церквей замечается и в среде тех, кто ходит в «школы». «По случаю… наставительной речи, предлагаемой вами в вашей школе братьям и друзьям, многие удаляются от церкви, не заботясь о том, чтобы выслушивать в ней божественную службу или проповедь священника». Очевидно, еще не умер боевой дух еретиков и сохранилось гордое сознание своего превосходства над грешным клиром. Но даже сам наряд Pauperes вызывает смешение их с вальденсами, и папа должен призывать к исполнению данного обещания, должен просить «не разрушать из-за обуви дела Божьего». Впрочем, гораздо важнее, что в свое сообщество католические бедняки принимают новых лиц без достаточного с точки зрения церкви разбора: «Говорят, что вы удерживаете в вашем товариществе некоторых ушедших из своих монастырей монахов и некоторых других, нарушивших свой обет». А это, хотя и свидетельствует о привлекательности новых проповедников, образ жизни которых кажется более строгим и соответствующим Евангелию, чем монастырский, вносит в церковь соблазн и не может быть терпимо. Недопустимую форму принимает и общение Pauperes Catholici с еретическими слоями. Привлекая в церковь еретиков, они в порыве ревности не обращают должного внимания на внешние признаки переворота, а может быть, и сами не вполне свободны от симпатии к прежним собратьям: «Вы водите в церковь некоторых еретиков-вальденсов, еще не примиренных с церковным единством, чтобы они присутствовали с вами на освящении тела Господня, и во всем богослужении принимаете участие вместе с ними». Пускай это объясняется ревностью — нельзя общаться с еретиками и творить соблазн. Во всех этих вопросах возникали разногласия между еще не вполне приспособившейся к новым условиям и не вполне однородной группой и представителями местного клира, может быть к тому же недовольного неожиданною конкуренцией прежних еретиков. На попытки клира воздействовать на них католические бедняки отвечали (и, как мы знаем, не без основания) указанием на покровительство папы, уверенные в этом покровительстве, считаться с клиром не желали, и тому оставалось одно — апеллировать к папе. Курия была поставлена этим в довольно затруднительное положение. Она щадит Дуранда, дорожа им, и поэтому обращается к нему со сравнительно мягкими увещаниями; снисходительно старается исправить недостатки его братства, указывая на необходимость соединиться с другими проповедниками в борьбе с посягающими на вертоград Господень волками, «смиренно оказывая повиновение и почтение архиепископам, епископам и другим прелатам». Мягкость рекомендует папа раздраженным прелатам: «Братья, поступайте по примеру разумного врача, не порицая обета их жизни, особенно если они, хотя бы с ропотом, согласятся подвергнуться лечению». Надо дать им время одуматься и только в случае безуспешности всех попыток обратиться опять к папе, чтобы он мог применить более действительное средство — ut adhibeamus remedium, quod videbimus expedire{72}. Ведь вполне понятно и простительно, что они не могут сразу оставить свой старый обычай. Пусть они «с честью похоронят старый закон».

Более или менее ясны условия существования Pauperes Catholici. Им, еще тяготевшим к еретическим слоям и не забывшим прежних навыков и идеалов, приходилось действовать в среде, не чуждой подозрительного к ним отношения, и прийти в столкновение с клиром, недовольным новыми конкурентами и умело пользующимся их дурною славою. Папству же, которое пыталось использовать вернувшихся вальденсов для борьбы с ересью, приходилось опасаться их возвращения в ересь и нежелательных последствий дозволенной им проповеди, в то же время защищая их от руководящегося своими интересами и не вникавшего в планы курии местного клира. Такое положение дела должно было тормозить успехи Католических бедняков и потом, когда папство сумело оценить доминиканцев и францисканцев, облегчить и ускорить их исчезновение. Хронологически на протяжении четырех лет судьба группы Дуранда рисуется таким образом. Братство окончательно сложилось и было признано папством в 1208 году, но уже следующий 1209 г. принес с собой разлад с клиром, на котором мы сейчас останавливались. По-видимому, папе удалось сгладить шероховатости, не только не отвергнув Дуранда, но даже, напротив, продолжая ему содействовать. Благожелательное отношение папства держится и в следующие годы; только одно маленькое облачко — недовольство папы некоторыми братьями — заставляет его обратиться в 1212 г. с указаниями к самому Дуранду, но это не расстраивает установившихся добрых отношений.

3. В 1210 году, в момент расцвета надежд папства