Приди и помоги. Мстислав Удалой - Александр Филимонов

Хмель из головы сразу куда-то ушел, как вода утекает меж пальцев. Мстислав Мстиславич сразу почуял, что Никита пришел не с добрыми вестями. Вот чуяло сердце — не надо было задерживаться, подумал он. И сам, конечно, виноват — зачем выдал новгородцам хмельное! Впрочем, хотел же как лучше, чтобы не скучно им было.

Он, не обращая больше внимания на певцов, подозвал Никиту к столу. Меченосец наклонился к уху и зашептал:

— Беда, княже. Наши напились и смоленских задели. Те — в драку, и началось. Дрались, правда, без оружия.

— Ох ты, Господи. Кончили драться-то?

— Да кончить-то кончили. — Никита мялся, похоже было, что дурные вести у него еще были в запасе.

— И чем кончили? — спросил Мстислав Мстиславич, заметив, что князья начинают встревоженно прислушиваться.

— Так вот ведь беда какая, княже. Разойтись-то они разошлись, сотские разогнали. А один смоленский убитый лежит.

— А посадник что смотрел?

— Не слушали его, княже. Куда там! Самого чуть не побили, хорошо — я рядом оказался. Он, Твердислав-то, сейчас там всех уговаривает. Меня вот к тебе послал. Идти тебе надо к ним, княже, слово сказать.

Мстислав Мстиславич встал и обвел сердитым взглядом притихших князей. Песня уже кончилась или оборвалась недопетой — но в трапезной стояла тишина. Такая тишина, что казалось — слышен доносящийся из растревоженного стана далекий шум.

— Вот что, братья, — жестко произнес Мстислав Мстиславич. — Пока мы тут с вами песни поем, там наши воины того гляди друг друга перебьют. Говорил же — идти надо скорей! А! — Он махнул рукой с досады. — Чего смотришь, князь Мстислав Романович? Бой, говорю, в стане был, и вашего одного убили! Как теперь с таким войском в поход идти?

До князей постепенно доходил смысл сказанного. Они, видимо, были сильно пристыжены и трезвели на глазах. Шутки кончились — теперь весь поход оказывался под угрозой. А как же городки днепровские? Все шумно выбирались из-за стола, суетились, но было видно — не представляют себе, что надо делать. «Ну все, — подумал Мстислав Мстиславич, — отныне только по моему слову будет, как я скажу. Вот сейчас прямо и начать».

— Меня слушайте, князья! Хмель свой гоните вон — и ступайте к своим. Что хотите делайте, но чтоб к ночи в стане было тихо! Грозитесь, ругайтесь, серебро раздавайте, а наведите порядок. Я здесь останусь. Твердислава ко мне пришли, — обернулся он к Никите. — Ступайте, князья, ступайте. Мстислав Романович, ты погоди.

Князь Мстислав Романович послушно подошел с виноватым видом.

— Ты, князь, свою дружину старшую вместе с моей поставишь на ночь так, чтобы между новгородцами и вашими стояли. Все пусть при оружии будут — для острастки. Но мечей не вынимать. Иди.

И отпустил смоленского князя, как отпускают слугу.

Никита тоже ушел, и через короткое время Мстислав Мстиславич уже беседовал с новгородским посадником Думали — как спасти положение. В конце концов пришли к тому, что думай не думай, а завтра надо собирать вече и уговаривать. Без этого не обойтись.

На прощанье Твердислав посоветовал:

— Ты, княже, завтра, когда говорить будешь, сильно не ругай наших-то. А если перечить тебе станут — соглашайся. Вот поверь моему слову — так лучше будет. Если их сейчас в поход силком тянуть, они еще так упрутся! Ты и не тяни их, мне предоставь, я все улажу. Я их знаю — всех и каждого!

Мстислав Мстиславич и на это был согласен. С самого начала все пошло неудачно, и теперь оставалось положиться на волю Божию и на Твердиславову хитрость. Отпустив посадника, он лег спать и долго не мог заснуть — все ворочался, обдумывая свою завтрашнюю речь. И, поскольку чувствовал и себя виноватым в случившемся, решил было даже покаяться перед новгородцами — но передумал. Не дело это, когда князь у войска прощения просит, хоть бы и был виноват. Ладно, решил уже за полночь, утром станет ясно, что говорить и как поступать.

Проснувшись утром, Мстислав Мстиславич узнал, что внизу его уже дожидается Твердислав. Браня себя за то, что проспал, князь сошел вниз. Посадник встретил его весьма неприятной вестью:

— Отказываются новгородцы идти, княже. Спозаранку собрались, шумят, кричат: веди, мол, их домой — и все тут.

— А ты что? — спросил Мстислав Мстиславич.

— А я что? Я уговариваю. Не хотят идти. — Посадник был суров с виду, но спокоен. — Пойдем, княже, к ним. Тебя требуют. Об одном прошу — помни, что я вчера тебе сказал.

— Да я помню, посадник. Ах ты ж, беда какая!

Стаи гудел. Не было видно и дымов — значит, не стали даже пищу себе с утра готовить, не до того, а стали горло драть. Не хотел с ними князь разговаривать — с такими, но ничего не поделаешь. Он бросил взгляд в сторону смоленского стана. Там было все честь по чести — тихо, спокойно, князья находились при своем войске и внимательно наблюдали за тем, что будет твориться в стане новгородцев.

А те, увидев, что князь Мстислав идет к ним, еще громче зашумели. Как же: вот они какие молодцы, сам князь у них теперь в руках! Гляди-ка, братцы, — сейчас станет упрашивать, кланяться! А мы вот возьмем и не пойдем никуда. Будет знать!

Когда Мстислав Мстиславич приблизился, новгородская толпа расступилась и образовала широкий круг, приготовилась слушать. Князь вышел на середину этого круга.

— Граждане новгородские! — начал он, решив говорить с ними так, будто дело происходило на Ярославовом дворище. — Я князь ваш, вами призванный, всегда за вас стоял и стою! Прошу вас, братья, обиды все забыть и нынче же выступить в поход со мною и смоленской ратью!

Это они все уже слышали. Хватит! Их не проведешь! Пусть бы даже не один Мстислав Мстиславич, а все князья русской земли перед ними взмолились. Над новгородцами князей нет, они сами себе хозяева! Послышались крики:

— Не пойдем! Нет нашего хотения!

— Зачем нас, князь, сюда привел? Нас вчера как обидели, а ты где был? Почему не вступился?

— Домой! Домой хотим идти! Боле никуда!

— Нашими руками хотят! А мы не согласны!

Мстислав Мстиславич стоял молча. Он уже и не слушал этих криков. Думал — как будет обходиться в походе одной смоленской ратью. Народу мало получается, придется воевать с большой хитростью. Чермный-то всю черниговскую землю поднимет, полки выставит стеной. А войне все равно быть. Может, оно и к лучшему, что от горлодеров освободился? Он оглядел новгородскую толпу и понял, что она уже некоторое время молчит, жадно ожидая ответа от своего князя.

— Ну что же — и на том спасибо вам, граждане новгородские! — В голосе князя Мстислава не было укоризны. — Спасибо, что проводили, не пустили меня до Смоленска одного. Теперь же мы должны расстаться! Я далее пойду, а вы хоть здесь оставайтесь, а то — возвращайтесь в Новгород. Да меня дожидайтесь! Жив буду — вернусь с победой и с добычей. Скотины много пригоню. Вы любите ведь скотину-то? Я пригоню. А на том — прощайте, граждане новгородские!

На этих словах Мстислав Мстиславич оборвал свою речь, не поклонился войску даже, а — кивнул небрежно и вышел из круга, почтительно перед ним расступившегося. За спиной он больше не слышал криков, только — мычание. Новгородского войска для него уже не существовало. Оставалась своя старшая дружина, луцкая дружина князя Ингваря, дружины Ростиславовых внуков и — смоленское ополчение. Не так и плохо! На Новгород он было пошел тогда с гораздо меньшими силами!

В смоленском стане князья с нетерпением ожидали его.

— Видишь, князь, как получилось, — сказал он Мстиславу Романовичу. — Еще и битва не началась, а я уж войско потерял. Не передумаете идти со мной?

— Что ты! Что ты, князь Мстислав! — разом заговорили все. Тогда он окончательно отбросил все посторонние размышления и жестко, как и подобает водителю войска, приказал:

— Стан сворачивать, сниматься. Обоз собрать. Обозным пусть объявят: если в пути задержка какая случится — велю пороть их плетьми. Как только я с дружиной пойду — вам быть готовыми и выступать следом. Ну — с Богом, братья!

Князья разошлись, и сразу же в стане все пришло в движение. Своя дружина была давно готова, обоз с припасами — тоже, и теперь можно было понаблюдать за тем, как сворачивается стан, и там, где только что было нечто похожее на поселение, заполненное беспорядочной ходьбой, разговорами и прочим мирным шумом, возникает грозная военная сила — собранная, построенная и хоть сейчас готовая в бой. И звуки становились все приятнее для слуха: короткие слова, ржание коней, железный перезвон пригоняемого оружия, скрипы тяжело нагруженных телег. Так ли это еще зазвучит, когда две рати сшибутся в чистом поле!

Вскоре дружина Мстислава Мстиславича во главе со своим князем, не глядя в сторону стана новгородского, пребывающего в растерянности, двинулась от Смоленска. Вслед за ней пошло и все остальное войско. Когда проезжали мимо, кто-то из новгородцев крикнул, стараясь пообиднее: