Жизнь и смерть кораллов - Жак-Ив Кусто

Филиппа, своего сына, отправляю в Соединенные Штаты, в Су-Фолс, чтобы он научился управлять воздушным шаром (hot air ballon). Я как раз выписал один такой шар — это современный вариант монгольфьера, — и в конце августа он должен прибыть в Массаву, где мы погрузим его на "Калипсо". Впоследствии, когда придется искать проходы в атоллах, шар нам очень пригодится.

Пополнив запасы пресной воды, 21 июля "Калипсо" отчаливает. 23-го встаем на якорь возле Сент-Джона (Зебергед), небольшого островка с маяком на нем. Остров находится на полпути между проливом Джубаль и Порт-Суданом. Каноэ Кьензи намеревается испытать новичков, посмотреть, как они станут вести себя, встретясь с акулами. Акулы не заставляют долго ждать. Хищницы непринужденно разгуливают, не удостаивая вниманием людей, и лишь иногда бросают деланно равнодушный взгляд. Наши новые товарищи не проявляют никаких признаков нервозности. Проверка прошла удачно. У нас превосходный экипаж, достойный "старичков".

На следующий день делаем остановку на Абингтоне, что в 70 милях к северу от Порт-Судана. Это риф округлой формы, выступающий из воды. У берегов некоторых островов Красного моря поражаешься, как резко увеличиваются глубины. Такие острова напоминают шпили гигантских соборов, поднимающиеся из бездны. Обнаруживаем огромную подводную скалу. Вода у поверхности синяя, глубины увеличиваются резко, через каждые десять метров, и вот уже очертания скалы исчезают во мраке, где мелькают силуэты акул. Скала высотой в сотню метров. Она ровная, гладкая, как стена, и на ней лишь кое-где заметны огромные пучки черных кораллов. Голова кружится, когда плывешь вдоль этой стены, покрытой живой плотью кораллов. Тут нас подстерегает "глубинное опьянение". Прекращаю погружение, пока оно не стало опасным.

Назавтра новый экипаж отправляется посмотреть "Преконтинент-II" и проводит там целый день. Каноэ находит оставленную когда-то нами противоакулыо клетку и у южной оконечности Шаб-Румм устраивает ночное погружение. Это делается специально для новеньких, которые еще не бывали в водах Красного моря ночью.

Раймон Кьензи, по прозвищу Каноэ, выполняющий обязанности старшего аквалангиста, пришел к нам после службы во флоте в качестве водолаза. Во время войны в Индокитае он был десантником.

Он покидал нас, чтобы предаться своему излюбленному занятию — поискам сокровищ. У него это такая же страсть, как у других — игра в баккара или браконьерство.

Полагаясь на какие-то таинственные сведения, он отправился в Карибское море, на банку Силвер (Серебряную), где рассчитывал найти затонувший корабль, нагруженный золотом. Для надежности он захватил ассистента, который с помощью особого прибора должен был обнаруживать на дне дублоны и червонцы. И на сей раз с Каноэ приключилась удивительная история. Однажды ночью его яхта стояла на якоре среди коралловых рифов, точно над тем местом, где на дне покоились сокровища. Каноэ и его помощник спали как убитые — так спят лишь утомившиеся люди… Поднялся ветер, якорь перестал держать, и яхта начала дрейфовать. Хотя суденышко протащило через всю банку — правда, оно ни разу не зацепилось за рифы, — оба приятеля так и не проснулись до утра. Тот, кто имеет представление, сколь опасны коралловые лабиринты банки Силвер, тот поймет, от какой беды уберег их слепой случай. Несмотря на то, что ни один из них не нашел сокровищ, они все равно могут считать себя любимцами судьбы.

"Утопленник" с белыми волосами

Экипаж "Калипсо" охвачен акульей лихорадкой. — Крабы угрожают. — Встреча с гигантским вьюном. — Лабан занимается подводной живописью. — Безумная акула. — Мы теряем стальную клетку.

— Съемка невозможна, — твердит Мишель Делуар. — Вода очень мутная. Верхний слой, метров в десять, — сплошная белая мгла. Ничего не видно. Попробуй, сделай фильм в таком молочном супе!

Но мой сын Филипп вскакивает и говорит с горячностью: — Этот затонувший корабль — красивейшее зрелище. Ничего подобного я еще не видел. Судно огромное и окутано облаком разноцветных рыб. Есть среди них и прехорошенькие барракуды. Корабль, вероятно, был затоплен. По-видимому, с него сняли все подчистую. Не осталось даже гребного винта. Судно кажется просто гигантом. Оно так густо обросло животными, что напоминает руно. Фантастический, призрачный город. Владения морского владыки.

Покинув поутру Массаву, берем курс прямо на острова Дахлак. "Калипсо" вошла в просторную круглую лагуну, заключенную внутри острова Дахлак-Кебир. Это еще одна лагуна, диаметром 7–8 миль, соединяющаяся с открытым морем довольно узким извилистым каналом. Арабы называют ее Губет-Муссельфу, французы — Губе-Зукра.

Мы хорошо различаем лежащий на дне корпус торгового судна. К юго-западу от "Калипсо", рядом с этим судном, над поверхностью виден конец ржавой трубы — верхняя часть фок-мачты. Это единственный признак, указывающий на то, что во время войны тут был затоплен очень крупный итальянский корабль.

Сразу же отряжаю на разведку группу пловцов. В ее составе Филипп, Мишель Делуар, Каноэ и несколько других добровольцев, которые всегда готовы в огонь и в воду, особенно когда речь идет о том, чтобы осмотреть затонувшее судно. Но результаты осмотра настроили всех, кроме Филиппа, на пессимистический лад. Расспросив пловцов как следует, я смог представить себе обстановку. Это погибшее судно и в самом деле чересчур велико и находится на глубине 35–40 метров. Корпус трудно разглядеть из-за плотного слоя обрастаний. Мадрепоровые кораллы, горгонарии, моллюски умножились здесь с поразительной быстротой. Для киносъемки здесь мало света, Все дело в том, что чрезвычайно мутный слой на глубине 8-10 метров как экран задерживает солнечные лучи и не пропускает их в нижние слои, где вода почти прозрачна.

— Ну что ж, придется спустить в воду прожектор, — предлагаю я.

Надеваю комбинезон, чтобы осмотреть затонувший корабль. Беру Поля Зуэна, велю ему захватить с собой фонарь Руджиери. К нашему удивлению, он совсем не светит. Фонари такого рода были изобретены Руджиери для использования их при съемке в воде и прежде превосходно помогали нам.

Трости слепых

Спускаюсь по мачте очень осторожно, чтобы не ощутить перепада давления: у меня насморк. Уже через два метра чувствую, что с трудом сохраняю равновесие. Еще одна причина для того, чтобы вдвое уменьшить скорость спуска. Вблизи поверхности слой очень мутной белесой воды.

Времени у меня в избытке, и я рассматриваю организмы, прикрепившиеся на верхней части мачты. Почти все здесь мягкое. Чуть ли не каждое существо реагирует на малейшее прикосновение. Ощущение довольно неприятное, хотя пока ожогов нет.