Предательство по любви - Энн Перри

Первая служанка оказалась на редкость тупой и ненаблюдательной особой. Второй была девчушка лет семнадцати с массой золотисто-каштановых волос. Отвечала она связно, легко ухватывая суть вопроса, но глаза ее беспокойно бегали. Надо полагать, лакей упоминал именно о ней.

– Да, я видела миссис Поул, – чистосердечно призналась девушка. – Она плохо себя почувствовала и прилегла в зеленой комнате.

– Когда это было?

– Я… не знаю, сэр.

– После обеда?

– О да, сэр! Слуги обедают в шесть часов.

Уильям понял свою ошибку и постарался ее исправить:

– Видели вы кого-нибудь еще, когда были на лестничной площадке?

Краска бросилась служанке в лицо, и картина окончательно прояснилась.

– Я никому не передам то, что вы скажете, – заверил ее сыщик. – Но если вы солжете, вам грозит тюрьма за лжесвидетельство. Вы же не хотите, чтобы из-за вас повесили невинного человека?

Его собеседница побледнела и на несколько секунд лишилась дара речи.

– Итак, кого вы там видели? – продолжил расспросы детектив.

– Джона, – шепнула девушка.

– Лакея с угольным ведерком?

– Ага, сэр… Но я с ним не говорила… Честно! Я просто стояла на лестнице. Миссис Поул была в зеленой комнате. Когда я проходила, дверь была приоткрыта, и я ее видела…

– Но чтобы оказаться там, вы должны были пройти чуть ли не через весь дом?

Служанка кивнула, думая лишь о том, что провинилась, прибежав повидаться с дружком, и понятия не имела, какое значение имеет ее свидетельство.

– Откуда вы знали, когда именно он там должен появиться? – поинтересовался Уильям.

– Я… – Девушка закусила губу. – Я просто ждала его на лестнице, сэр.

– Вы видели, как миссис Карлайон поднимается в комнату Валентайна?

– Да, сэр.

– А как она возвращалась – видели?

– Нет, сэр, не видела ни ее, ни генерала, Богом клянусь!

– Чем же вы были заняты?

– Я ждала на верхней площадке, когда снова появится Джон, сэр. За это время он как раз должен был наполнить угольное ведерко.

– Дождались?

– Нет. Наверное, я опоздала. Мне нужно было крутиться поблизости от гостей, если им чего вдруг понадобится.

– Вы видели, как спускался мистер Фэрнивел?

– Да, сэр.

– Когда вы стояли на лестнице, дожидаясь Джона… Подумайте хорошенько, возможно, вам придется повторить это на суде под присягой…

Служанка сглотнула:

– Да, сэр.

– Вы смотрели вниз, в холл?

– Да, сэр. Я ждала Джона.

– Который должен был подойти со стороны судомойни?

– Ага, сэр, с угольным ведерком.

– Рыцарские доспехи стояли как обычно?

– По-моему, да.

– Они не были рассыпаны по полу?

– Не-ет… конечно, нет, иначе бы я заметила.

– А потом куда вы пошли, не дождавшись Джона?

– Снова наверх.

Монк заметил тревогу и робость в глазах свидетельницы.

– Говорите правду: вы кого-нибудь встретили по дороге? – уточнил он.

Девушка опустила глаза и покраснела:

– Я только слышала, но кто это был – не знаю. Я не хотела, чтобы меня увидели, и шмыгнула в комнату миссис Поул – как будто мне послышалось, что она меня зовет.

– А в это время по коридору в направлении лестницы прошли люди?

– Да, сэр.

– Когда это было?

– Я не знаю, сэр. Боже помоги мне, я не знаю!

– Все в порядке, я вам верю.

Итак, это прошли Александра и генерал – за несколько минут до убийства.

– Что-нибудь еще вы слышали?

– Не, сэр.

– Может быть, голоса?

– Нет…

– Или грохот падающих доспехов?

– Не, сэр. Зеленая комната слишком далеко от лестницы. – На этот раз девушка не сопроводила свои слова клятвой – сказанное ею и так было очевидно.

– Спасибо, – искренне поблагодарил еесыщик.

Итак, возможность убить Таддеуша имелась лишь у Александры. И это было убийство.

– Вы очень мне помогли, – выдавил из себя Монк. – Вы свободны, можете идти.

Александра виновна. Луиза и Максим вернулись в гостиную, а генерал был еще жив.

– Да, сэр. Спасибо, сэр. – Служанка повернулась и выбежала из комнаты.

Глава 5

Оливер Рэтбоун с надеждой ожидал прибытия Монка, хотя и сознавал, что тому вряд ли удастся обнаружить какие-либо доказательства невиновности Александры Карлайон. Адвокат тоже весьма скептически относился к способностям Ранкорна, но довольно высоко оценивал работу полиции в целом. Серьезные ошибки там допускались не так уж часто. Однако Рэтбоун надеялся, что Уильям хотя бы обнаружит более веский мотив, чем ревность. А если быть совсем честным, то в глубине души он хотел, чтобы убийцей оказалась Сабелла, хотя, кроме слабого утешения, что она не является его клиентом, это ничего бы ему не дало.

После некоторых колебаний Оливер пригласил также и Эстер Лэттерли. Она не имела официального отношения к расследованию, но зато, в отличие от Монка, могла наблюдать за жизнью семейства Карлайонов изнутри. И поскольку именно она навязала адвокату дело об убийстве генерала, помочь защите было ее прямым долгом. Сегодня Уильям прислал Оливеру записку, что должен поделиться обнаруженными им важными сведениями, и это послужило поводом к приглашению Эстер.

И вот вечером четырнадцатого мая юрист ожидал их обоих, непривычно нервничая. Казалось бы, Рэтбоун ничем не выдавал своего волнения, но внутри у него все сжималось, в горле першило, и пару раз он, терзаемый сомнениями, даже мысленно перекроил речь, которую собирался произнести перед собравшимися. Он умышленно назначил встречу не в конторе, а у себя дома. Время делового человека весьма дорого. Дома же можно потребовать от Монка более подробного доклада и детально, не торопясь, обсудить ситуацию.

Данные, добытые Уильямом, скорее всего, окажутся неутешительными, а Оливеру не хотелось ограничиться словами сожаления и благодарности да передачей заработанных детективом денег. Пусть Эстер непосредственно из уст сыщика услышит о печальном открытии, и тогда, если иного выхода не останется, и ей, и Рэтбоуну будет гораздо легче отказаться от дела. В конце концов, действовать следует, исходя из логики и здравого смысла. Но адвокат почему-то снова и снова повторял последнюю фразу, как если бы она требовала дополнительных доказательств.

Гости явились неожиданно. Оливер, хоть и ждал их с нетерпением, не слышал, как и на чем они прибыли – наверное, в кебах, поскольку собственного экипажа ни у той, ни у другого не было. Хозяин даже вздрогнул, когда дворецкий объявил об их прибытии. Спустя мгновение оба появились в комнате. Монк, как всегда, выглядел франтовато. Костюм его, должно быть, стоил не меньше, чем костюм самого Рэтбоуна, и явно был приобретен в те дни, когда детектив еще не ушел из полиции и не испытывал особой нужды в деньгах.

Эстер была одета гораздо скромнее. На ней было приталенное бледно-зеленое платье с рукавами пагодой. Выглядела она в нем отнюдь не блестяще, но вполне привлекательно.

Они обменялись церемонными приветствиями, и Оливер пригласил гостей садиться. Он обратил внимание, как глаза мисс Лэттерли обежали гостиную, и эта комната во многом перестала ему нравиться. То, что в ней не чувствовалось женской руки, показалось ему вдруг серьезным недостатком. Рэтбоун не получил этот дом в наследство, он приобрел его сам и прожил в нем почти одиннадцать лет. Конечно, экономка и кухарка поддерживали порядок, но подстраивались при этом под вкусы холостяка-хозяина.

Эстер смотрела на ковер и обивку цвета лесной зелени, на простые белые стены, на мебель красного дерева… Что ж, все это явно шло вразрез с последними веяниями моды. Где столь любимые нынче изделия из дуба? Где витиеватая резьба и декоративный фарфор? Юрист едва сдерживался, чтобы не отпустить какое-нибудь замечание по этому поводу. Вот только как бы его гостья не решила, что он напрашивается на комплимент…

– Мне доложить о своих открытиях до обеда или после? – осведомился Монк. – Если вам не все равно, что я скажу, то лучше после.

– Из чего я должен сделать вывод, что открытия ваши весьма неприятны, – криво улыбнувшись, ответил Рэтбоун. – В таком случае, действительно, зачем портить аппетит?

– Мудрое решение, – заключил Уильям.

Дворецкий внес графинчик шерри, бокалы на длинных ножках и поднос с легкими закусками. Завязался разговор о нынешней политике и о возможной войне в Индии, но вскоре доложили, что все накрыто для обеда.

Зеленая обеденная зала Оливера была куда меньше, чем в доме Фэрнивелов. Чувствовалось, что хозяин редко принимает больше полудюжины гостей разом. Фарфор был явно французского производства с весьма скромным золотым узором. Единственным по-настоящему роскошным предметом была севрская ваза, пышно украшенная розами и прочими цветами. Рэтбоун видел, что Эстер несколько раз взглянула на эту вазу, но поинтересоваться ее мнением не решился. Похвала могла оказаться пустой любезностью, а нелестный отзыв больно задел бы адвоката. Он, как ни странно, был искренне привязан к этой яркой вещице.