И тьма не объяла его... - Владимир Васильев

И вдруг из-за скал навстречу мне метнулись две черные молнии, и я, ощутив ожог боли у основания лап, камнем полетел на дно Большой Пещеры… И ужас мой перед неизбежным концом был столь силен, что сознание мое вышибло из Покоя, как выстреливает фонтан крови из перекушенной артерии…

Все мои двадцать Я смотрели друг на друга, явно не понимая, где они только что были… Неужели это новая пища оказала на меня столь дикое действие?! Видимо, надо быть разборчивее…

И все-таки это сверхстранное видение не растворилось в моей памяти, как другие, а со всей восхитительной и ужасающей четкостью возникало в пространстве всякий раз, как я пытался вспомнить его…

И вдруг я понял, что умею делать такие крылья! Я помню, как их делал!..

Может быть, поэтому я с такой тоской смотрел вслед улетающим черным летунам?.. А ведь две черные молнии — это они! Я только сейчас понял, что это они… И вспышка ярости ослепила меня! Если бы сейчас передо мной оказался один из них, я перемолотил бы его в мелкую кашицу и выплюнул в его поганую пещеру!.. Хотя при чем здесь пещера?.. Просто поразительно насколько ярость лишает разума! Я принял видение за реальность, совершенно забыв о том, что никогда не летал!..

Нет, с этим наваждением надо бороться, иначе я сойду с ума. Или мы сойдем с ума?.. Или с умов?.. Но что такое МЫ?! Двадцать Я — это я! Кто же тогда МЫ?.. Похоже, я действительно упал на дно Большой Пещеры и сильно ударился тем самым местом, которым думают…

От приступов дурости лечатся конкретным делом. И я знаю, чем сейчас займусь! Меня просто трясет от предвкушения! Я буду делать крылья! И это станет проверкой на истинность странного видения…

Стоп! Стоп! Стоп!.. Какая истинность?! Это что же, если я сделаю крылья, значит, я когда-то летал?.. Чушь какая-то… Я же совершенно точно знаю, что этого никогда не было… Или со мной произошло нечто такое, после чего я забыл о том, что было? То самое падение с высоты?.. Но не могли же одновременно упасть все двадцать моих Я!.. К тому же я ощущал, что летел только один Я. Один Я падал на дно Большой Пещеры… Где же были остальные? И неужели все они могли потерять память, когда погиб один?.. Нет, мысль идет в ложном направлении. Я же помню, как мои Я были совсем маленькие. Сейчас-то они выросли. А тот, КТО ЛЕТЕЛ, был гораздо больше. Я еще помню это ощущение громадности и силы… О, это сводящее с ума РАНЬШЕ!..

Итак, все двадцать Я здесь. Сосредоточиться!.. Да, я вижу крылья и знаю последовательность их изготовления… Разобьюсь на пятерки и одновременно сплету крылья для четверых Я. Начали!..

Вязать надо плотно, чтобы ниточка склеивалась с ниточкой, и крыло становилось бы непроницаемым для воздуха. Но ниточки — самые тонкие, самые легкие и оттого — совсем прозрачные…

Течет нескончаемое время, истекает из желез моих бесконечная прекрасная нить. Медленно, но зримо образ крыла превращается в крыло…

Полетит один Я! Я еще отлично помню свист разорвавшейся под моей тяжестью высоты, помню ужас, который охватил меня… И сейчас, когда я стою на краю пещеры, его колючий холод пробегает по моим телам. Поэтому полетит только один. Но обязательно полетит! Потому что я помню и возвышающее дух чувство полета, когда пространство бытия, словно взрываясь, вырастает во все стороны. Потому что я хочу летать!..

… И я лечу!.. О, этот первый шаг в пропасть! Когда замирает и обрывается сердце… Но несколько мгновений падения превращаются в плавный полет. Крылья почувствовали опору, и мои движения становятся все уверенней… Уже темно, поэтому я не боюсь, что появятся черные летуны. Но на всякий случай стараюсь не особенно удаляться от своей пещеры…

Мириады горящих любопытством глаз наблюдают за мной со свода Большой Пещеры, их я уже не боюсь. Может быть, зря?.. В полной темноте крылья мои светятся необычайно ярко, и я, наблюдая себя глазами оставшихся двадцати, вижу, что это прекрасно, это очень красиво! Хотя не исключено, что и опасно. Кто знает, возможно, существуют еще какие-нибудь ночные летуны, которых привлечет это свечение?.. Надо не терять бдительности… Круг, еще круг… Этому Я достаточно для первого раза. Пусть другие испытают… Все-таки не совсем одно и то же — ощущать, как летит лругой Я, и лететь самому… Хм, странная мысль! Прежде ничего подобного я не думал… Хотя, чего ж тут странного — когда ест один Я, другие только ощущают пищу, но не получают ее. Убийственный аргумент!.. И мне почему-то страшно оттого, что у меня нет контраргумента… Я летал всю ночь. Все мои Я поочередно. А потом подчистую опустошил Большую Ловушку и не сказал бы, что очень насытился. Ничего — отныне у меня появились охотничьи угодья — Большая Пещера. Покой был не очень глубокий, но тела мои отдохнули.

Теперь я каждую ночь отправляюсь на охоту. Тактика первого опыта оказалась не очень эффективной — трудно очутиться в нужный момент в нужном месте. Решение этой проблемы пришло неожиданно легко, но совсем недавно оно было бы невозможно. Воздушная разведка!..

Когда попритихли первые восторги от самого процесса полета, я стал оглядываться по сторонам — мое ночное зрение действовало на весьма значительные расстояния. Тогда-то я и разглядел стада и группы прячущихся по склонам и в низинах существ, как похожих на тех, которыми я уже полакомился, так и совсем других. Это весьма разожгло мое пищеварительное любопытство. И естественным образом выработалась тактика охоты: несколько Я выслеживают сверху добычу, несколько — готовят ловушку, несколько загоняют в нее сонную добычу. Это общая схема. А каждая конкретная охота неповторима. И в этом ее прелесть, не говоря уж о результатах…

А результаты были потрясающе вкусные! Неповторимо вкусные! И оттого хотелось их повторять и повторять! Я чувствовал, как растет мощь каждого моего тела. Глубже и объемней становится Покой. Сложнее и интереснее Мысль, рожденная им… Да, я несколько охладел к своей родной маленькой пещере, но только в исследовательском и охотничьем плане. Представить жизни без нее я не могу. А уж Покой!.. Покой возможен только в ней!.. Но охлаждение мое не коснулось интереса к черным летунам, развившим бурную и непонятную мне деятельность в моей пещере.

Охота и Покой занимают ночь. День же я отдаю наблюдению за черными летунами. Временами мне почти неудержимо хочется попробовать их на вкус. Но я понимаю, что не все возникающие желания следует тут же удовлетворять. Те же из них, удовлетворение которых сопряжено с опасностью, требуют особо тщательной подготовки. К тому же, благодаря ночной охоте я не испытывал голода. И запах мысли, резко и отчетливо исходящий от черных летунов, изрядно портил мне аппетит. Но разжигал любопытство…