Свет в ночи - Терри Лоренс

— Еще что-то нужно?

Ее тон говорил о том, что он — ее подопечный, чьи поручения и просьбы для нее равносильны приказу. Ее завербовали — это значит, что между ними должны установиться официальные отношения. Правительство в лице мистера Бена Ренфилда потребовало жилье и питание. Сколько бы его визит ни продлился, между ними не будет места необузданным желаниям или необъяснимому томлению. У нее есть работа. И у него тоже.

— Что-то еще? — отрывисто повторила она.

На какую-то долю секунды по его лицу пробежала тень, словно от облака, бегущего над озером. Он повернулся к окнам квадратной башни и выволок на место кресло. Его рука задержалась над блокнотами, календарем, картами озера и окружающих районов. Он погремел горстью карандашей, которые она ему принесла.

— Я не думал, что останусь.

— Не похоже было, чтобы тебе хотелось остаться.

Было неприятно сознавать, что она права. Бриджет решила, что именно это чувство сейчас главное — обида. Не желание, не неловкость двух людей, наконец оставшихся наедине. Чистая обида заставляла ее избегать взгляда Бена и суетиться, словно к ней на уик-энд наехало сто гостей, а не всего один.

Она настолько испугалась, была так уверена, что совершила непоправимую ошибку, впустив Стоунсмита в дом! Когда она вбежала в спальню к Бену, все ее инстинкты защитницы работали на полную силу. И даже когда она обнаружила, что они заодно, это не притушило плохо скрытой радости при известии о том, что Бен остается.

Но Бен мгновенно погасил огонек ее радости.

«То есть как это — пожить!» — крикнул он. И сделал все возможное, чтобы отговориться от такого варианта. Он сказал, что это подвергнет ее опасности. Он сказал, что будет обладать большими возможностями, если сможет передвигаться. Он назвал это «задвиганием в тупик». Но, как бы он это ни называл, все сводилось к одному: он хотел отсюда уехать.

Бриджет могла это понять. Она могла даже с этим примириться. Видимо, все было в инстинкте: она хотела свить гнездышко, иметь рядом с собой мужчину, чувствовать его тепло и защиту. Одиночество и гормоны действуют необычайно сильно. Желание видеть его рядом — это ошибка, как и тот их вчерашний поцелуй. Но она не возражала бы против повторения подобных ошибок.

— Я бы даже не пришел сюда, если бы мне не нужна была помощь.

— Знаю.

— Это могло представлять для тебя опасность. Может, ты и сейчас в опасности.

Бриджет сомневалась в том, чтоб их понятия об опасности совпадали. Пребывание Бена под одной с ней крышей представляло для нее серьезнейший риск. Слава Богу, она тогда не бросилась к нему на шею. Иначе она просто сгорела бы со стыда. А так она может изображать равнодушие, которого на самом деле не испытывает.

— Я бы не уехал, не сказав тебе «спасибо».

— Никакой благодарности не нужно.

Она взбила подушку, пустив в ход оба кулака.

— Я хотел поберечь тебя на тот случай, если тут появится кто-то и начнет расспросы. Я знаю, что немало тебе лгал.

Он делал не только это. В какой-то момент он сумел стать для нее важным, настолько важным, что сейчас ей хотелось рвать и метать, плакать горючими слезами и бить посуду. Чем дороже, тем лучше.

— Теперь, когда тебя в это втянули, я могу рассказать тебе все, что ты хочешь узнать.

«Так почему же ты вчера меня так целовал?»

Бриджет широко развела руками и нарочито жизнерадостно воскликнула:

— Ты — мой гость. Больше мне ничего знать не нужно. Наблюдай за контрабандистами, сколько твоей душе угодно.

Она аккуратнейшим образом застелила постель покрывалом.

Бен перенес вес тела на больную ногу, но только хмыкнул, словно боль была вполне заслуженной. Его кулак резко ударил по оконной раме.

— Я знаю, что тебе неприятно видеть меня здесь.

— Разве я это говорила?

— Ты вообще ничего об этом не говорила.

— Ты дал мне совершенно ясно понять, что идея Стоунсмита тебе понравилась не больше, чем мне.

— Находясь вне дома, я мог бы увидеть и сделать гораздо больше. Какой толк мне тут сидеть и смотреть в телескоп? У меня такое чувство, что я превратился в того типа из фильма «Окно на задний двор».

— Если увидишь, как и герой того фильма, что кто-то роет могилы в саду, дай мне знать. Я не хочу, чтобы пострадали цветы на клумбах. — Она прошествовала мимо поставленной под углом кровати к штативу его подзорной трубы. — Лазерное наведение, компьютеризированный видоискатель… С виду ужасно сложная. Откуда он мог знать, что эта штука тебе понадобится?

Чувствуя себя страшно неловко под ее пристальным взглядом, Бен признался:

— Я ему позвонил.

— Когда?

— Вчера вечером, когда ты заснула.

Это тоже было ужасно обидно.

— Я ведь позвонила, когда ты попросил!

— Я в этом не сомневался. Но я знал, что тебе не ответят: на этом номере никогда не отвечают. Звонок по этому телефону служит сигналом о затруднениях агента и помогает запеленговать его местонахождение. Позже я позвонил им, чтобы рассказать подробности.

— Например, историю этого дома? И то, что я пытаюсь бросить курить? И о моем брате?

Последний вопрос помог ей не расплакаться.

— Им надо было тебя проверить.

— Чтобы понять, можно ли мне доверять?

— Это элемент нашей работы.

— И ты не мог за меня поручиться?

Бриджет откинула со лба растрепавшуюся челку и, подхватив с кровати лишние полотенца, направилась к двери.

Бен проводил взглядом ее напряженную фигуру.

— После вчерашнего вечера я не доверял даже своей способности держаться на ногах и уж, конечно, не мог дать о тебе объективный отзыв.

Она не отрывала взгляда от блестящего паркета.

— Что я должен был им сказать? «Если поцеловать ей шейку, она тает, как весенний снег»? «Когда я прикасаюсь к ее грудям, кожа у нее сияет, как теплые угли»?

У Бриджет задрожала нижняя губа.

— Ты даже не представляешь себе, насколько я был близок к тому, чтобы подняться вчера по лестнице, к тебе.

— У тебя ни за что не получилось бы.

— Но у нас с тобой едва все не получилось.

Он видел, как в ее взгляде борются недоумение и искра незабытой страсти. А еще — боль из-за его предательства. Они отнеслись к ней как к врагу. Бен не мог винить ее в том, что она полна гнева. И это вполне справедливо, что она изливает свои чувства именно на него. Он лучше Стоунсмита знал, насколько она щедра — и насколько ранима. Ему следовало встать на ее защиту. Теперь ему придется держаться от нее подальше: только так им удастся пережить дальнейшее.

Бен выпрямился, и боль в ноге напомнила ему, что он слишком активно двигается при таком ранении.